Читаем без скачивания Мари Галант. Книга 2 - Робер Гайяр

Нет, отец Бонен говорил без надрыва. Он охотно черпал спасение в Боге. И полагал, что молитва усмиряет страсти, когда в нее вкладываешь всю душу. На островах было похоронено столько людей, что даже самый крупный бунт ничего бы, по существу, здесь не изменил. Однако монах искренне жалел Мари. Сколько еще испытаний ждет ее впереди! Устоит ли она перед бурей? Не окажется ли слабым и хрупким существом, которое будет опрокинуто грохочущей волной?

– Отец мой! – вмешался Мерри Рулз. – Вы слыхали, что кричат зачинщики. Каков смысл их требований? Чего хотят эти люди?

– В первую очередь их ненависть была обращена на госпожу Дюпарке и на того, кого считают ее протеже: на шевалье де Мобре. Как уже было сказано, в общественном месте были сожжены их изображения. Кроме того, бунтовщики требовали, чтобы к власти пришел поселенец Пленвиль…

– Это странно, – обронил Рулз. – По правде говоря, очень странно. Я не понимаю…

– Тем не менее это так… Сын мой! Похоже, вас гораздо больше беспокоит, что Пленвиль стал кумиром толпы, нежели тот факт, что сожжены изображения ее высокопревосходительства и ее советника?

– Нет-нет! – после минутного колебания возразил Рулз. – Просто я полагаю, что Пленвиль всегда оставался в тени, по крайней мере внешне, вот и задаюсь вопросом, почему сегодня он единодушно выдвигается на пост губернатора.

– Вы уверены, что единодушно? – довольно жестко спросил святой отец. – Я вам говорил о бунтовщиках. По моему мнению, в таком поселке, как Ле-Прешер, где жители отличаются рассудительностью и чувством меры, наберется лишь горстка недовольных. Так вы полагаете, что Пленвилю следовало посвятить вас в свои планы?

– Какое значение имеет то обстоятельство, что имя Пленвиля прозвучало раньше, чем чье-либо еще? – высказала свое мнение Мари. – Недопустимо то, что эти люди предают меня после того, как присягали на верность!

– Вы правы, дитя мое, – поддержал ее святой отец.

– Не понимаю, почему майор пытается делать различие между человеком заметным и человеком, прежде остававшимся в тени. Власть мне доверена Высшим Советом. До тех пор пока король не утвердит это решение, я остаюсь губернаторшей Мартиники.

– Совершенно с вами согласен, – снова поддержал ее отец Бонен. – Отныне только Бог или король могут лишить вас власти, а тот, кто противится их воле, – предатель.

Мерри Рулз поджал губы и ничего не сказал. В это время негритянка внесла прохладительные напитки, и каждый взял себе по кубку. Все выпили, не произнося ни слова. Мари первая осушила свой кубок и отставила его со словами:

– Отец мой! Что мне делать?

– Дитя мое! – отозвался тот. – Я вам сказал, что начались пожары. Огонь может и погаснуть. Но я слышал выстрелы. Обезумевшие от ярости поселенцы стреляли в солдат, пытавшихся потушить пожар. Солдаты не ответили огнем, и это вселяет надежду, ибо преступно проливать кровь, когда этого можно избежать… Нет сомнений, что бунт еще не принял со времени моего отъезда – а я сразу же поспешил к вам – непоправимого размаха, чтобы не сказать больше… Что делать, мадам?

Он сглотнул набежавшую слюну и твердо продолжал:

– Вы приняли на себя управление островом. Представители народа Мартиники доверили вам этот пост, и вы не отказались. Вы – женщина, что верно, то верно, однако обязанности губернаторши вас возвышают. Вам следует так или иначе вмешаться и положить этому происшествию конец. Не щадите себя. Надобно отправиться в Ле-Прешер, мадам.

– Вы правы, отец мой, – просто сказала Мари и встала.

Мерри Рулз, Лагарен, Лубьер и святой отец с минуту смотрели на нее. Мари была полна решимости. Она направилась к дверям и крикнула с порога:

– Кинка! Седлай мою лошадь!

Мари вернулась к посетителям и обратилась к ним с такими словами:

– Прошу меня извинить, мне надо приготовиться.

Мерри Рулз, бледный, возбужденный, встал, заметно встревоженный тем, что узнал о Пленвиле.

– Надеюсь, мадам, вы позволите мне сопровождать вас? Мое место рядом с вами.

– Я тоже, дитя мое, поеду с вами, – сказал святой отец. – Я хочу обратиться к этим заблудшим со словом Божьим. Надобно изгнать беса, вселившегося в них. Они достойны скорее жалости, чем осуждения…

– Безумие! Безумие! – вскричал Мобре, когда Мари поднялась к себе. – Я все слышал. Вы не поедете в Ле-Прешер! Эти люди хотят вашей смерти!..

– Мой долг – отправиться в Ле-Прешер, – возразила она. – Я так и сделаю…

Она уже разложила мужской костюм, в котором однажды восхитила Мерри Рулза.

– Мари! – не отступал шевалье, стараясь говорить как можно убедительнее. – Не надо туда ездить. Они сожгут вас заживо!

– Я не прошу вас ехать со мной, Режиналь. Я сделаю только то, что сделал бы на моем месте генерал Дюпарке. Я не позволю безнаказанно оскорблять себя. Сверх того, было бы преступно не попытаться лично восстановить порядок. Виновных ждет суровое наказание, вот и все, что я могу сказать!

Пока Мари говорила, она торопливо раздевалась. Скоро она стояла перед шевалье совершенно нагой. Минута была слишком значительной, чтобы у него появились похотливые желания. Однако он не мог не восхититься ее пышными формами и прекрасно сложенной фигурой, белоснежной шелковистой кожей, сулившей несказанные наслаждения.

– Мари! – сурово молвил он. – Заклинаю вас: не ездите туда. В конце концов, вы всего лишь женщина. Мужчина может сражаться, защищаться! Вы окажетесь во власти первого же негодяя, который набросится на вас…

Мари застегнула ремень. Затем подошла к ларцу, открыла его и вынула пару пистолетов. Их завещал ей генерал Дюпарке, и она хранила оружие как священную реликвию.

– Режиналь! – молвила она. – Соблаговолите зарядить это оружие. Не жалейте пороху. У вас за спиной, на стене, висит мешочек со свинцовыми пулями. Они очень надежны…

– Раз вы настаиваете, Мари, я, разумеется, повинуюсь и даже готов на большее…

Он снял со стены мешочек, вынул две пули, положил их перед собой на стол. Потом выбрал из коллекции оружия короткий стилет; его лезвие начала разъедать ржавчина, однако он еще оставался довольно острым. Мари с удивлением наблюдала за шевалье. Тот взял пули и острием стилета проделал в них крошечные отверстия в нескольких местах.

Мари не удержалась и спросила:

– Что вы делаете, Режиналь? Зачем это?

Он зло усмехнулся:

– Меня научил этому один старый моряк еще в мой первый приезд на острова. Он придумал этот на первый взгляд пустяковый прием: наносил на пули крошечные отверстия вроде тех, что вы видите перед собой. Кажется, мелочь, однако рана от такой свинцовой пули будет огромной, словно от пушечного ядра… Такой же пулей я прошлой ночью снес голову негодяю из Каз-Пилота… Попробуйте и убедитесь сами! Результат зачастую бывает столь потрясающий, что в другой раз стрелять не приходится…