Читаем без скачивания Предателей (не) прощают (СИ) - Суботина Татия

– Катерина? – Администратор сдвинула брови к переносице и опалила непутевую сотрудницу грозным взглядом. – Что еще ты умудрилась натворить?

– Кроме публичных оскорблений и откровенных попыток склонить меня к сексу? – серьезно уточнил Иван. – Заработала увольнение по статье, так ведь, Анна?

– Т-так, – согласилась администратор.

Официантка тут же потеряла весь боевой запал, сдулась словно шарик.

– М-может, мы как-то договоримся? – Она глянула на Давыдова из-под ресниц, посыл опять был ясен как день.

– Можем договориться до суда, – кивнул мужчина, чем едва не довел эту нахалку до обморока.

Потом Иван настоятельно попросил посетителей кофейни удалить отснятое ими видео, аргументируя вторжением в частную жизнь. Кто-то послушался, а кто-то наверняка успел уйти… Не удивлюсь, если через несколько часов и этот материал о Давыдове станет «вирусным», как ролик моих сыновей.

– Пойдем отсюда, а? – предложил мне мужчина.

Я гипнотизировала чашку с кофе.

– Пить мне все равно расхотелось, – поджала губы я. – Особенно этот кофе. Какие гарантии, что туда никто не плюнул?

– Никаких, – поморщился Иван.

Мы поспешили покинуть эту кофейню с откровенно диким персоналом, на улице мне даже задышалось легче. Только вот отвратительная сцена так и стояла перед глазами…

На этот раз направление задавал Давыдов. Укромный пятачок под мостом, где мы вскоре припарковались, когда-то был нашим «особым» местом. Наверное, именно из-за этого он в одночасье всколыхнул во мне столько забытых  воспоминаний…

– Прости меня, Маша, – тут же сказал Иван, стоило мне забраться к нему в автомобиль для разговора.

Под мостом делить территорию и упираться не хотелось, да и произошедшее в кофейне меня несколько вымотало.

– За что именно? – насторожилась я.

– Сейчас конкретно за эту сцену с официанткой, – поморщился Давыдов.

– И часто с тобой такое бывает?

– Часто, – не стал таиться он. – Всякое бывает. Никуда не деться от побочной стороны популярности.

– Можно подумать, ты для такого отношения с собой не давал повода! – фыркнула я.

Красивый, успешный мужчина сам по себе становится объектом охоты молодых и жадных до гламурной жизни, а уж если этот мужчина еще и известная медийная личность… Все это я прекрасно понимала без объяснений Ивана, только вот мне все равно хотелось его уязвить посильнее, чем и занималась.

– Я мог бы сейчас кинуться в оправдания, спустить всех собак на неадекватность некоторых фанаток, но не хочу тебе врать, Маша, – сказал Давыдов. От его серьезного решительного взгляда у меня по телу пошли мурашки. – Я не жил монахом.

– Пф-ф! – фыркнула я.

Ничего другого и ожидать не стоило. Может, мне и хочется иногда побыть наивной, верить в любовь до гроба, супружескую верность и прочие романтические сказки, но я далеко не дурочка.

– Я всегда стремился выбраться из грязи и нищеты, ты знаешь. А когда добился славы и денег, оказался не готов к такому испытанию, – честно признался Иван. – Клубы, фанатки, склонные на все ради моего внимания… Я никогда ничего не просил, сами предлагали. Не отказывался, да. Никто из нас, молодых спортсменов на пике популярности, не отказывался…

– Зачем ты мне это рассказываешь? – поморщилась я.

С одной стороны, меня поражала откровенность Давыдова. А с другой, правда оказалась неприглядной и причиняла боль. Все еще причиняла…

– Потому что хочу, чтобы ты знала: я ничего от тебя скрывать не буду. Что ни спроси – отвечу честно. – Я вглядывалась в его такое знакомое незнакомое лицо и понимала, что Иван был искренен. – Я учусь на собственных ошибках.

– Даже если эта правда мне не понравится? – изогнула брови я.

– Правда вообще редко кому нравится, да, Маню… Маша, – исправился мужчина.

– И зачем мне это? – повторно изумилась я.

– Потому что только так, надеюсь, я смогу вернуть твое доверие и быть рядом.

– Быть рядом? – переспросила я и тут же горько рассмеялась. – Не поздновато ли? И с чего ты решил, что мне вообще это надо?

– То, что было у нас с тобой…

– Прошло, – резко закончила за него я. – И забылось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– …со мной больше не повторилось и не повторится, если мы будем порознь. – У Давыдова оказалось отличное от моего мнение. – Только говорить мы никогда не умели, если бы не эти недомолвки…

– Недомолвки? Да ты сам никогда ничего не слушал! – вспыхнула словно спичка я, сама себя выдав. Когда прошлое остается в прошлом, оно уж точно не вызывает столько эмоций. – Если уж вбил себе в голову что, то переубедить было невозможно!

– Все из-за того, что я терял эту голову от любви к тебе и слишком боялся, что ты меня бросишь.

– Брошу? Что за бред! – В отличие от сдержанного Ивана, я не ограничивала себя ни в резких жестах, ни в громкости, ни в словах.

– Сын алкоголички и девочка из успешной семьи, настоящая принцесса, – болезненно поморщился мужчина. – Разве они пара?

– Я никогда не страдала снобизмом!

– Тебе и не надо было. Это я никогда не чувствовал себя тебя достойным, – ввернул в ответ он. – Все время стремился стать лучшим, доказать, что могу, что сумею, что со мной не пропадешь…

«Какой странный разговор, – подумалось мне. – Только вот внутри все дрожит и пульс лупит в голову как сумасшедший…»

– Кому доказать? – потерла глаза я, в висках поселилась тупая надоедливая боль.

– Себе, Маша. Как оказалось, безуспешно, – хмыкнул Давыдов. – Потому, как только появился повод, все мои страхи вылезли наружу и я им поддался… Так было легче, чем продолжать бороться.

– Я тебя не понимаю…

– Я и сам не понимаю, как можно было так все испортить, – покачал головой Иван. – Десять лет назад я…

Его слова вжимали меня в сиденье, скручивали душу в болезненный узел, а сердце так дико билось о ребра, точно пыталось отыскать выход наружу.

Я наконец узнала, как все было тогда, в прошлом… да и сама молчать не стала.

Этот разговор походил на исповедь, только если после настоящей становится легче, то сейчас было только хуже. Душевный нарыв мы вскрыли, но рана продолжила кровоточить, а я не сдерживала слез.

– Прости, – закончил Давыдов и замолк.

Слова исчерпали себя, превратились в тишину, опали пеплом несбывшихся надежд.

– У нас бы все равно ничего не получилось, – пробормотала я, когда пауза стала просто невыносимой.

– Почему? – поднял на меня больной взгляд Иван.

– Ты сам сказал, клубы, девочки, испытание славой. Я бы только тебе мешала, да и не стала бы терпеть это все. Наше расставание было неизбежным.

Мужчина ответил не сразу.

– На самом деле я не знаю, как бы у нас все сложилось, получись все иначе. Я не волшебник, Манюнь, и вероятности просматривать не умею, – кривовато усмехнулся он. – У меня была свобода, деньги, слава, но не было тебя и мальчишек. Сейчас я бы поступил иначе, только ничего уже не изменить.

– Ты жену свою вычеркнул из этого уравнения, – скривилась я. – Жену и мою тогда подругу, которую оприходовал в туалете после известия о моей якобы измене.

– Почти бывшую жену, – скрипнул зубами Давыдов. – С ней у меня будет отдельный разговор.

– Вот только не надо из Лёли делать вселенское зло, – сразу предупредила я. – Да, она та еще мерзавка, но…

– Но я сам виноват, что поддался, знаю, – отвел взгляд Иван.

– Вместо того чтобы поговорить со мной, ты предпочел поверить грязным слухам, – поджала соленые от слез губы я. – А вернувшись, вновь обманул, использовал и обвинил в продажности… Я ничего не забыла?

– Забыла. Ты помнишь, что сводишь меня с ума?

– Ваня… – тяжело выдохнула я. – Этого недостаточно.

Он взял мои холодные пальцы в свои горячие ладони.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Маша, пожалуйста, дай мне шанс все исправить. Один-единственный шанс, – проникновенно попросил Давыдов. – Он нужен всем нам. Мне, тебе, мальчишкам…

– Нужен ли? – почти беззвучно прошептала я, но Иван каким-то образом умудрился расслышать.

– Ты вправе на меня злиться, вправе не доверять, – ответил мой незабытый бывший. – Я понимаю. И понимаю, почему ты мне не сказала о беременности и рождении мальчишек. Хотя нет… – Он поморщился словно от боли. – Этого я не понимаю. Почему же ты не сказала, Маша?