Читаем без скачивания Черные пески - Инна Живетьева

– Не смотри так, – услышал Темка голос побратима.

Митька подошел незаметно, встал рядом и тоже следил за Анной. Недобро шевельнулось в груди, разом припомнилось: ни с кем так не дружна принцесса, как с княжичем Дином.

– Это почему же?

– А потому, что еще немного, и начнут судачить, тут сплетниц хватает. – Митька глянул на друга с легкой насмешкой, но тут же стал серьезен. – Да ты что?

Темка понимал: глупый рвется гнев. А совладать с ним трудно. Хоть хватайся за рукоять шпаги, как за привычную опору. Митька шагнул вперед, закрыл его спиной от гостей.

– Ты что, серьезно, что ли? Сдурел?!

– Да, – выцедил меж стиснутых губ.

Митька беззвучно присвистнул.

– Не говори ничего, – отрезал Темка. – Я сам все понимаю. Нет, впрочем, скажи, тебе самому-то как Анхелина?

– А то не знаешь? Ну и влип ты! Ой, дурак!

– Да знаю я, шакал подери! Ты еще скажи: вон сколько девушек красивых, – Темка кивнул на проплывшую в танце смуглянку в розовом, – а я не по себе каравай ломаю.

– Мне Анна как сестра, думаешь, я не рад был бы ее с побратимом видеть? Но…

– Да знаю я! – слишком громко сказал Темка, на них оглянулись. Друг ответил любопытным извиняющейся улыбкой, ухватил княжича Торна за рукав и повел сквозь толпу туда, где стояли офицеры. Там спорили о войне и конях, об оружии и наградах. И совсем не говорили о любви: ту, что дорога, среди пьяного веселья поминать не станут, а о другой на Весеннем балу вроде как и неприлично.

Марика была как экзотическая птица, чудом залетевшая в илларский дворец. Пышные белые кружева на розовом платье казались причудливым опереньем.

– Скажи, хороша? – восхищался капитан Захарий.

Марк в который раз подумал, что далекие предки княжны поднимали на кораблях не штандарты с чайками, а черные флаги, и сыновей им рожали смуглые женщины с далеких островов. Чтобы спустя столетия проявилась в праправнучке их диковатая красота. Да, красота, хоть когда-то и показалась княжна грубоватой провинциалкой. Расцвела в королевском дворце Марика, и князь Лесс ревниво замечал, как восхищаются ею мужчины. Всего в княжне Рельни чуть-чуть больше, чем принято: не так много, чтобы сочли нарушением приличий, но достаточно, чтобы заметить ее среди других. Княжна Чайка смугла, темный пушок над губой только подчеркивает это, придавая лицу ту самую экзотическую прелесть, с которой не могли поспорить изнеженные дочери известных родов. Марика слишком высокая, но находилось достаточно подходящих кавалеров, а рост выделял княжну из толпы. Она вела себя смелее, чем могли позволить девушки под присмотром матерей. Оживленнее – так, что рядом невозможно оставаться безучастным. Было еще одно, о чем Марк подумал, тут же устыдившись: княжна Чайка – из обнищавшего рода. И кавалеры могут не опасаться пристального внимания родни, как со стороны девушки, так и своей.

Улетала экзотическая птица раньше, чем Марк успевал подойти. Но Лесс не собирался упускать свой шанс, и достаточно невежливо заступил дорогу какому-то юнцу в штатском.

– Княжна Рельни, не откажите в танце.

Не откажет. Ведь Марк до сих пор помнит тяжесть ее тела на руках и насмешливый шепот: «Князь, вы шокируете придворных дам». Будь благословен дождь!

Из пенно-белых кружев выскользнула рука в кремовой перчатке, легла Марку в ладонь. Князь Лесс сжал ее, точно спрашивая: «Ведь было то прощание в Утесе? Не почудилось?» Пожатие в ответ, быстрый взгляд: «Было».

Илларское полле – танец простой. Движение по кругу перемежается фигурами: раз, два, три, четыре, а на пять – повернуться и шагнуть друг к другу. Очень близко, так, что локти почти соприкасаются. Повернуть голову к правому плечу. Глянуть исподтишка, успеть шепнуть в завиток темных волос:

– Княжна Чайка, я обещал, что буду помнить вас.

Марика глянула с интересом, но музыка уже заставила сменить фигуру. Раз, два, три, четыре. Ее розовое ушко среди черных локонов – как перламутровая раковина.

– Не могу сказать, что сдержал слово.

– Вот как? – голос Марики набух обидой.

Снова шаг назад. Но теперь не живые, чуть подрагивающие пальцы лежат в ладони Марка, а твердые деревяшки. В новой фигуре княжна так резко поднимает руку, что Марк с трудом успевает поймать ее. Шаг вперед, повернуть голову.

– Ну и ладно, – бросает Марика холодно, и чуть быстрее, чем нужно, отклоняется.

…Четыре, пять.

– Я не могу так сказать, княжна Чайка, потому что думал о вас не по долгу принятого обязательства, – быстро сыплются слова, успеть сказать: – Я просто не мог не думать о вас.

Марку кажется, что он дыханием отогревает розовое ушко-раковину. Оживают пальцы Марики, чуть щекочут ладонь, гладят.

На счет пять Марк сминает пышные юбки коленями, темный локон цепляется за его эполет.

– Княжна Чайка, – шепчет он.

Раз, два, три, четыре. Пять.

– Княжна Чайка…

«Курятник», – подумала Лисена. В небольшой комнате, примыкающей к Большому тронному залу, и в самом деле стоял негромкий гомон, похожий на шум птичьего двора. Где же еще поболтать, как не тут, с другими горничными благородных дам. Трехслойные портьеры прикрывали служанок от взоров господ, но не мешали подглядывать в щелку: кто как одет, с кем стоит, и с кем танцует. Лисена просто диву давалась, слушая разговоры соседок по «курятнику», – они знали все и про всех, могли сделать далеко идущие выводы даже из такого незначительного происшествия, как случайно – случайно, ха-ха! – оброненный веер.

Лисена в пересудах участия не принимала, а то мама так потом отчитает, хоть из дома беги. Сама Дарика всем приветливо улыбалась, доброжелательно кивала: «Да, с погодой не повезло», «Хорошее кружево, узор тонкий» – и легко уходила от других тем. Дарику среди горничных не любили: сплетню не поддержит, нового не расскажет, да еще капитанская жена, а это повыше рангом, чем прочие. Элинка и на себе ловила придирчивые взгляды, но лишь поводила плечиком: «Курицы!»

Девушка оглянулась на мать и осторожно откачнулась за колонну. Смяла портьеры: простую тканую, парчовую и бархатную, открывая щелку. Вот княжич Артемий с друзьями – Эмитрием Дином и Маркием Лессом. Элинка вцепилась в ткань: к ним идут сама королева с принцессой. Виктолия доброжелательно кивнула в ответ на приветствия и тепло улыбнулась Эмитрию. Королева благоволит к княжичу, это все знают. А уж как к нему благосклонна Анхелина – и вовсе любимая тема в «курятнике». Королева что-то сказала, и княжич Дин протянул руку принцессе. У Лисены заболело под левой грудью. Как красив Эмитрий сейчас, когда ведет в круг Анхелину! Ровно держит спину, и это не чванливая осанка придворного, а привычка военного. Движения его изящны, но скупы. А от короткого поворота головы, когда становятся видны щека и уголок губ, у Лисены и вовсе душа заходится.