Читаем без скачивания Комната, которой нет - Артем Тихомиров

– Вер, ты никому не расскажешь?

– Нет, не беспокойся.

– Даже Альбинке?

– Тем более ей.

«Ока» держалась позади «Камаза», везущего стальные трубы, Вера точно приклеилась к этой машине. Она казалась ей невероятной, огромной массой металла, целой горой. Из труб на Веру глядело знакомое лицо: выпученные глаза, темная кожа, скошенный подбородок. Физиономия ухмыляется, улыбкой это не назовешь.

Он здесь – Вера уже убедилась. Он заставляет ее делать то, что ему нужно.

Вспоминался и тот день, и другие, еще более тяжелые. Через некоторое время Вера поняла, почему Ольга не смотрела ей в глаза. После такого признания всегда приходит стыд. Думаешь, ты сам виноват во всем, испытывая странное желание тащить эту мерзость на своих плечах…

Однажды Вера, проснувшись, обнаружила, что на ее кровати стоит карлик, похожий на восьмилетнего мальчика, и показывает ей свой эрегированный член. Вера лежала в полумраке и не могла пошевелиться, придавленная ужасом. Мальчик смеялся и мастурбировал. Он откинул одеяло, потом сел и запустил руку Вере в трусики. Она набрала в грудь воздуха, но закричать не сумела. Рот склеился, губы точно приросли друг к другу. За стеной спали родители, которые не в состоянии были ей помочь. Вера даже думала, что он убил их, а потом уже пришел к ней, чтобы изнасиловать и тоже выпустить кровь.

Ребенок стянул с нее трусики и раздвинул ноги. Вера смогла только отвернуться, слыша его голосок, похожий на шуршание пенопласта. На нее давил огромный груз, девочка не в силах была двинуть ни рукой, ни ногой. Все тогда и случилось. Член у чудовища был ледяным, движения резкими и грубыми, он насиловал Веру не меньше часа, а потом, выйдя, кончил ей на живот и грудь. Девочка ревела молча. Почти тут же она обмочилась от ужаса и потеряла сознание.

Ей стоило больших трудов скрыть от матери происшедшее, и три дня Вера не разговаривала с Ольгой и вообще ни с кем в школе. Ей было стыдно. Потом Вера увидела у Ольги в глазах подтверждение своим мыслям. Тема эта никогда не поднималась. Все и так было ясно.

И в то же время ничего не ясно…

– Ты помнишь все это?

Вера вздрогнула, обернулась. Ребенок сидел на заднем сиденье, но, моргнув, она поняла, что это галлюцинация. Сквозь слезы могло почудиться что угодно.

– Ты помнишь?

Опять этот голос, шуршащий говорок, не принадлежащий человеку. Вера чувствовала внутри себя разрастающийся ком истерики, готовый взорваться.

– Ты не хотела меня слушать, так ты за это поплатишься, тварь. Пло-охая девочка. Плохая. Это ты во всем виновата. Слишком много на себя взяла, да?

То же самое он говорил ей тогда, ночью, дыша в лицо гнилью изо рта. Вера зажмурилась, понимая, что держится изо всех сил и что контроль над собственными эмоциями и телом тает с каждой секундой.

Перед глазами у нее пролетело все детство, минута за минутой.

Лучше бы она осталась дома, не забивая себе голову всякой чушью.

– Смотри на дорогу! – крикнул ребенок ей в ухо и захохотал.

«Ока» прянула вправо, пытаясь обогнать грузовик с прицепом и трубами, и тут цепь, держащая связку, порвалась. С невероятным грохотом и лязгом трубы посыпались на дорогу. Вера не успела затормозить, даже не попыталась. Маленькая красная машина неслась вперед на скорости восемьдесят километров в час.

Одна из труб влетела в салон, пронзив ветровое стекло, и оторвала Вере голову. Окровавленный конец трубы вышел с другой стороны «Оки», выбив третью дверцу. Машина налетела на затор, перевернулась, сминаясь в комок, словно лист бумаги. Оглушительно заревели тормоза «Камаза», который по инерции стал разворачиваться вправо. Трубы продолжали раскатываться по дороге.

От «Оки» мало что осталось, лишь кусок железа, насаженный на трубу, точно мясо на вертел. Милиция нашла голову Веры в ста метрах позади места столкновения. На голове не было лица, поэтому опознавать труп пришлось по документам и правам, оставшимся в машине.

Водитель «Камаза» сказал, что такого ни разу в его практике не случалось. Цепь разорвалась странным образом: одно из звеньев было словно раскушено огромными зубами.

Глава 13

Ольга не отвечала на звонки ни в понедельник, ни тем более во вторник.

Ей казалось, что она умерла, а квартира превратилась в склеп. Всюду ей чудился запах мертвечины.

Саша вернулся домой в том же подавленном состоянии, а через полчаса он взял трубку. Ольга сама попросила его.

– Это тебя, – сказал он.

– Кто?

– Говорят, из милиции…

Ольга прислонилась к косяку, не чувствуя воздуха, дыхание перехватило. Саша смотрел на нее в ожидании, а она загипнотизированно поглаживала свои плечи. Очертания телефонной трубки показались ей незнакомыми. Какой странный предмет! Что это вообще такое? Через секунду она пришла в норму, помешательство отступило.

– Ну? – спросил Саша.

– Почему они звонят?

– Не знаю, – сказал Саша. – Откуда мне знать? Бери.

Ольга подошла, схватила трубку. Милиция не может знать, что она убила своего ребенка, потому что он сидит в большой комнате и ест. Вернее, жрет, раскидывая объедки по полу. Так что наверняка звонят не по этому поводу.

– Алло, слушаю, – сказала Ольга.

Вежливый голос поздоровался, а потом осведомился, по тому ли он номеру позвонил. По тому, ответила Ольга, втайне надеясь, что милиция каким-то образом узнала о ее проблемах и решила помочь… Ольга спросила, что случилось. Следователь рассказал ей про Веру, про аварию, про труп, который они сумели опознать только по документам. Что они нашли в записной книжке ее телефон и обзванивают всех, кто мог бы помочь.

– Скажите, вы знаете, зачем Крутикова ездила в наш город? – спросил следователь.

– Не знаю. Нет.

Разве это правда? А если хорошенько подумать? Вчера они с Верой разговаривали по телефону, Вера допытывалась у нее, как дела, все намекала на какие-то неприятности, предлагала свою помощь. Не в этом ли все дело?

Ольга поняла, что в этом. Ох уж эта Вера, всюду ей надо сунуться, наводя свои порядки.

– У вас нет даже предположений? – спросил милиционер.

– Извините, вы меня повергли в шок…

– Я понимаю.

– Я не знаю, куда она могла ехать. Мне Вера не звонила. У нее бизнес, поэтому, наверное, по каким-то делам…

Ольга трогала свое опухшее лицо, губы, скулы. Она плакала и не могла толком дышать из-за заложенного носа. Тут было все: боль, горечь потери, чувство вины, осознание безысходности происходящего, ощущение близкого конца. Рыдания стали рваться из ее горла, она едва удерживалась от вопля.

– Может быть, вы можете дать адреса ее партнеров по бизнесу? – похоже, следователь никуда не торопился.