Читаем без скачивания Поездка в Обонежье и Корелу - Владимир Николаевич Майнов

хитрый зверь не разобрал, что тут ему смерть приготовлена; без уменья пасть не поставишь, а если и поставишь, так и глупыш в нее не попадется, а обходить станет сторонкой. Для зайцев припасают промышленники «кляпцы», которые делаются из железных полос (3/4 арш. и 6 в. шир.), которые обшиваются холстом, чтобы не отличались они очень от снега; весят кляпцы фунтов 5, а стоят они не дороже 70 к.; захват у них не сильный и только косой один из них не вывернется, а лису ими ловить и не думай — и лису не увидишь, да и кляпцы занесет в такую трущобу, что век не разыщешь. Для зверя побольше употребляется «колода», которая похожа устройством на пасти и все зависит лишь от уменья ловко поставить симку, да скрыть снаряд от умного животного. Рябчиков и тетеревей бьют иногда на подклик, а потому и строгают крестьяне такие дудочки, что издают звуки, похожие на крик этих птиц. Плохо бы пришлось обонежанину на охоте, кабы не имел верного пособника в промысле в виде гаденького, обторханного пса — «лайки»; лайка когда выгонит дичину, а когда гона не нужно, то уставится на дичь да и лает хоть целые сутки, пока не подойдет хозяин с беспромашной своей винтовкой. Родина лайки —  Корела, и до сих пор лучшие лайки бывают у кореляков. Цена обученной лайки доходит до 3 р., а щенок от хорошей суки ценится иногда в 1 рубль.

Как я уже говорил, на болотную дичь здешний житель не ходит, потому что ей «и скупу нет». Водяную дичь бьют иногда для домашнего обихода; лучшим временем для охоты на нее считаются июль и август, а раньше бить ее грех; лебедя бить —  опять-таки грех, да и наплачешься потом: либо самого убьет молоньей, либо хижу спалит она; один полесовщик раз побаловал так-то над лебедью, пришел домой — жена лежит на скамейке и грудь у неё прострелена: пулька шальная, откуда ни возьмись, прямо в грудь её белую. На тетеревей охота самая любезная для обонежанина; подметит он, где они себе ток облюбили (а по большей части собираются они токовать на открытых болотцах, на прогалинках, а то и на залежных местах) и строит поблизости шалаш из ветвей. Весною и осенью примечают, где собираются тетерева клевать шишки, ставят в таких местах кожаные или суконные чучела и стреляют из шалаша. Летом ходят с лайками по «омшарам» и выгоняют из них молодик, который по глупости своей рассаживается опять где-нибудь поблизости. Осенью еще охотятся на тетеревей и с подкраду, но охота эта считается невыгодною — времени много, а толку мало. Весною и осенью ловят их сильями и пастями, а зимою и саком. Для лова саком примечают, где тетерева в снегу выкапывают себе ночевки; затем приходят на эти места вдвоем: один несет пучок зажженной лучины, а другой идет с саком, которым и накрывает всю ночующую в одном месте компанию; стоит только прирезать да скласть в берестяной кошель добычу — и дело с концом. Так же варварски охотятся и на мошников. Главное кормило свое — рябца добывает обонежанин во множестве и от рябца и белки, можно сказать, зависит благосостояние здешнего крестьянина. Весною и осенью полесовщик выходит на видное в лесу место, на прогалинку, с двумя свистками; свиснет он и в тот и в другой и затем избирает из свистков самечий или самцовый, смотря по тому, кто отзовется на первый посвист. Близко подберется к полесовщику рябец, обманувшись самечьим свистком, а самка-рябчиха — самцовым, да тут и положат они свои головы под меткой пулькой охотника. Силками ловят рябчиков и весною и осенью вплоть до зимы и даже до декабря месяца. Зачастую рябчик выдергиваясь из силка выбивается из сил и подыхает от удушения, а потому и мясо силкового рябчика бывает чаще всего совершенно синее и в торговле ценится гораздо ниже не только стрелянного, но и пастяного рябчика; попавший в пасть рябчик цепляется за симку, которая быстро развертывается и роняет на несчастную птичку бревно, убивающее моментально, без мучений, а следовательно и без истечения крови из содержащих ее сосудов и без порчи мяса. Белая куропать от крестьянских пулек застрахована, так как бить ее приходится почти всегда в лёт, а из винтовки на эту штуку не очень-то умудришься, да и не в расчете попасть можно — мясо прострелом испортишь; серую куропать, случается, бьют сидячую около овинов и риг, да редко — не стоит, так как она малоценна.

Медведя бьют большею частью зимою в берлогах; полесовщик идет по пороше и выслеживает звериный след по следу и по «сгрызкам», т. е. по тем деревьям, на которых медведь кору глодал. Затем, когда следы прекращаются, «дают круг», чтобы отметить место, занятое зверем от завидущих глаз других охотников. Берлога обыкновенно помещается под пнями и корягами и со всех сторон обкладывается ветвями, так что оставляется только маленькое отверстие. Затем по первому насту полесовщик собирается на промысел, захватив с собою большепульку, рогатину (обжига), несколько кольев и топор повострее.. Собака чует если находит отверстие, вокруг которого всегда снег талый от «пыху» звериного. Полесовщик загораживает чем попало отверстие, а сам вставляет туда дуло винтовки и стреляет наобум. Товарищ (а на медведя ходят по большей части «во товарищах»), расшевеливает медведя кольями, последний лезет вон, и тут-то и должен полесовщик ухитриться попасть ему пулькою между глаз, иначе приходится уже колоть рогатиной, рубить топором и портить вообще шкуру. С лавасов медведей летом не бьют за «линою», да и вообще лавас употребляется только тогда, когда зверь «сронит скотину».

Лисицу бьют больше ночью, когда она отправляется oxoтиться за рыбой, а зимою ловят в капканы и большие пасти. Лось — зверь из редких и бьют его только из винтовок. Оленя выслеживают собака без лая, причем сам охотник бежит зимою на лыжах; весною гоняют оленей собаками до изнеможения и бьют поодиночке. Случается зачастую настигнуть целое стадо, и тогда полесовщик убивает от 5 до 10 штук. Летом ни один обонежанин не согрешит и не убьет оленя, так как это сочлось бы ему за грех в виду того, что летом и шкурка никуда не годится. Выдру выслеживают с лайкой по глубокому снегу на лыжах и загоняют ее в дупло, которое тотчас же сверху затыкается, затем срубают дерево и убивают беднягу, полагавшую, что человек пожалеет рубить для неё целое огромное дерево. Норку ищут в октябре месяце или же застают