Читаем без скачивания Ричард Длинные Руки – воин Господа - Гай Орловский

Я опешил от вопроса, подумал, брякнул:

– Что-то с перекрестным опылением… Помню даже анекдот про пчелок. А что?

Он отмахнулся:

– Я говорю уже про семена, а не о процессе зачатия. Одни наловчились, подобно одуванчикам, прицеплять к семенам пушинки, чтобы ветер унес подальше, другие, как вот клен, приделывают такие хитрые хвостики, что семена падают медленно, вертятся как одержимые, а ветер успевает отнести подальше в сторону… Самые хитрые придумали окружать себя сладким, а сами прячутся в твердую как камень кожуру. Съест зверь такие сладкие ягоды, уйдет подальше, там опорожнит кишечник, вот семена там и прорастут! А за сутки он уносит их далеко!..

Я сказал с нетерпением:

– Тебе бы в естествоиспытатели. Или в учителя биологии. Ты лучше расскажи про эти… которыми можно бить гномьи доспехи.

– Я к тому и веду, – ответил он довольный, что я возвел его в неведомые естествоиспытатели. – Есть еще репейники, сами знаете, как они распространяют свои семена, я видел, как ваша милость красиво выбирали репьи из конского хвоста… у вас такие исполненные внутреннего благородства движения! Есть грибы, да и не только грибы, что, созрев, как бы взрываются и разбрасывают семена как можно дальше… так вот растения Долины Смерти – это как бы такие грибы и репейники вместе.

Я подумал, спросил:

– А созревают они разве одновременно?

– Нет, конечно. Так вот, в старину эти семена подбирали и делали из них наконечники для стрел. Теперь, правда, это забыто, что и понятно…

– Почему?

Он двинул плечами.

– Доспехов, сделанных гномами, почти не осталось. А простые наконечники проще сковать в домашней кузнице, чем ехать за ними через море.

Я подумал, переспросил с недоверием:

– Стоило ли такие бронебойные семена выращивать… да еще с системой наведения?.. Не проще ли стрелять в простой люд?

Он засмеялся.

– Вы, ваша милость, как будто с дуба рухнули. Темечком на большой камень. Люди когда появились?.. То-то. А гномы всегда здесь жили. Испокон веков. Вот растения и приспособились стрелять по гномам. Теперь, понятно, стреляют и по людям.

– Ясно… И где та долина?

Я ожидал, что он назовет место за тридевять земель, однако Гугол махнул рукой в весьма неопределенном направлении вверх:

– А вон там. В горах. Люди ее просто обходят, вот и все.

Сигизмунд смотрел на меня заблестевшими глазами.

– Привал на ночь, – велел я. – Утром поедем – посмотрим.

Трава расступалась нехотя, густая и сочная, под копытами иногда хрустели сухие веточки, но потом хруст сменился, стал каким-то нехорошим. Среди зелени то и дело белели кости мелких и крупных зверей. И чуть ли не с каждым шагом костей становилось больше.

Я присмотрелся – ни один скелет не разложился полностью, сохранив кости. Чувствуется, что зверье помельче растаскивает подраненных гигантов.

Справа на горизонте небо ложится на горный хребет, хорошо видна сросшаяся, как сиамские близнецы, гора. Странная гора, я не раз встречал деревья со сросшимися боками, но чтоб гора… Далеко слева тоже отвесные горы, странно опаленные, с оплавленными, как у гигантских свечей, вершинами. Если пеленг взять правильно, то долина стреляющих растений прямо передо мной, стоит проехать еще с полмили, и я сам получу заряд бронебойной картечи. Как получили вот эти…

Я осмотрел кости и землю вокруг в поисках проросших семян. Впрочем, их могли сожрать еще в молодом возрасте, ведь защищаться растение начинает только в весьма зрелом возрасте…

Небо чистое, ясное, в самой высоте кружат птицы, что-то вроде жаворонков или орлов, хрен их разберет отсюда. Правда, я их и вплотную не очень-то различу. Хотя орла как-то видел на фото, а вот жаворонка – нет. Под таким вот небом не верится в стреляющие растения, не верится в нечисть, троллей и гоблинов, все хорошо и прекрасно, а с седла уже видны зеленые заросли растений вроде подсолнухов, такие же сочные стебли, мясистые листья…

Я прикинул, как бы поступил на моем месте доблестный Ланселот с его выдвинутой нижней челюстью, что бы сделали Бернард, Рудольф, Асмер, священник, подумал и… и поступил, естественно, наоборот. Когда белеющие кости животных стали громоздиться баррикадами и чем дальше, тем круче, я поступил так, как не делали, естественно, в эти века, девственные от огнестрельного оружия: слез с коня, снял шлем, повесил на палку и пошел через заросли, держа его над головой.

Сигизмунд вытаращил глаза, на всякий случай перекрестился и начал читать молитву. Гугол усиленно морщил лоб, в глазах мука, старался понять, ведь я уже доказал, что не сумасшедший, а поступки мои логичны…

Щелк!

Шлем дернулся на палке с такой силой, что едва не слетел. Я поспешно ухватил его, успел увидеть, как выкатилось, звеня, нечто коричневое с черным. Гугол завопил, наконец все разгадав, спрыгнул с коня. Сигизмунд тоже слез, вместе шарили в траве, пока Сигизмунд с торжеством не протянул мне на ладони со словами:

– Сэр!..

Зернышко было размером с пулю. На самом деле это орех, обыкновенный орех, с твердой скорлупой и сладким ядрышком внутри, но я видел у себя на ладони пулю, что с легкостью пробила бы мне грудь, если бы я ехал, как дурак, турист или рыцарь, не прибегая к подлым хитростям человека моего времени.

– Сэр, – повторил Сигизмунд с великим почтением. – Я счастлив служить сеньору, столь сведущему в воинских хитростях! Обмануть исчадие ада с такой легкостью, заставить его служить себе, выполнять угодную Господу и человеку работу… Сэр Ричард, вы – великий человек!

– Да ладно тебе, – сказал я с неловкостью. – Это не я придумал!

– А кто? – спросил он живо.

Я развел руками:

– Не знаю. У нас это все мальчишки знают.

Он сказал с жаром:

– Тем выше ваша слава, что вы не присваиваете это открытие себе! Вы еще более великий человек!

Я застонал, сказал торопливо:

– Ладно, надо собрать еще хотя бы с десяток. Я не думаю, что из скорлупок надо выковывать меч целиком. Достаточно наварить на лезвие узкую полоску… Тогда и гибкость сохранится, и меч будет рубить все… с той же легкостью, как вот сейчас зернышко просадило шлем.

Зерна мы собирали полдня, зато набрали две пригоршни. Сигизмунд ссыпал все в отдельный мешочек, тщательно завязал. Гугол проводил сожалеющим взором, ибо молодой рыцарь спрятал все в седло своего коня. Сигизмунд пообещал лично наварить на мой меч такую полоску – в комплекс подготовки рыцаря входит не только умение слагать стихи, но и умение подковать коня, изготовить себе меч, разжечь костер под проливным дождем.

Пока мы с Сигизмундом разделывали косулю и жарили мясо, Гугол налил в котел воды, всыпал толченую кору дерева, что-то нашептывал. Его длинные гибкие пальцы дважды ныряли в эту воду, уже и не в воду, а в липкую смесь. Сигизмунд наблюдал с отвращением. Его рука то и дело дергалась к мечу. Мне показалось, что он с трудом удерживается, чтобы не зарубить нечестивого колдуна.