Читаем без скачивания Марш на Кавказ. Битва за нефть 1942-1943 гг. - Вильгельм Тике

В ходе наступления 3-го танкового корпуса советское командование было вынуждено ослабить свой фронт в излучине Терека и подвести резервы на участок фронта под Орджоникидзе. В районе Малгобека атаки прекратились, фронт застыл.

В это время в мотопехотной дивизии СС «Викинг» произошли кадровые изменения. Полк «Вестланд» принял штурмбаннфюрер Полевач, его прежний 1-й батальон полка «Нордланд» принял штурмбаннфюрер Ломанн. Оберфюрер Фриц фон Шольц был переведен на северный участок восточного фронта, где принял латвийскую бригаду. Новым командиром полка «Нордланд» стал оберштурмбаннфюрер Ёрхель. Второй батальон полка «Германия» принял гауптштурмфюрер Май.

ОБОРОНА В ВЫСОКОГОРЬЕ

В горы приходит зима — Сражение на Эльбрусе — Самая высокая огневая позиция артиллерии во Второй мировой войне — В горы было необходимо нести все — Тяжкий труд врачей и санитаров

В середине сентября в высокогорье пришла зима. Все боевые действия вынужденно прекратились. Оборону можно было вести существенно меньшими силами, которые сосредоточивались на перевалах и в проходах. В связи с этим 49-й горнострелковый корпус был снят с Главного Хребта и освободившиеся силы были направлены маршем в направлении на Майкоп для участия во втором наступлении на Туапсе. Батальоны 1-й и 4-й горнострелковых дивизий были объединены в дивизионную группу под командованием генерала Ланца, получившую название по его фамилии. Группа Ланца действовала на Понтийском Кавказе, где зима наступала восемью неделями позже, слева от 44-го егерского корпуса.

На 180-километровом высокогорном фронте от каждой горнострелковой дивизии осталось по одному полку. С наступлением зимы обороняющиеся силы в высокогорье были снова уменьшены. Эти силы были объединены под командованием полковника Ле-Сюра.

Позиции горных егерей располагались на высотах от 2 до 4 тысяч метров. Граница лесов проходит по высоте 1800 метров. Северные склоны гор резко обрываются, южные склоны — более покаты. Линия фронта проходила по пикам, скалистым гребням, ущельям, ледникам и осыпям. Самыми высокогорными позициями немцев были: Кара-Кайа (3893 м), Аксаут (3908 м), на перевале Аманаус на Белала-Кайа (3919 м), Домбай-Ульгене (3915 м) и Нахарском перевале с Гвандрой (3988 м). Эльбрусская гостиница и вершина Эльбруса оставались в руках немцев. У Эльбрусской гостиницы на высоте 4300 метров были оборудованы самые высокие позиции в немецкой военной истории. Под Азау-Баши на высоте около 3800 метров находилась вторая по высоте артиллерийская позиция в немецкой военной истории (самая высокая была во время Первой мировой войны на вершине Кёнигсшпице в Южном Тироле).

Самый необычный бой Второй мировой войны проходил 27—28 сентября на высоте 4000 метров в районе Эльбруса. О нем рассказывал командир участка майор Ханс Майр.

«Командный пункт на Эльбрусском участке. 27.9.1942 года в 17.00 получены донесения о событиях за день с опорных пунктов «Аист», «Тракторная дорога», «Кругозор», «Вершина скалы», «Чипер-Азау», «Перевал Азау» и «Перевал Хотю-Тау». Почти из всех донесений следовало, что противник в течение дня во многих местах пытался подняться из долины Баксана, но был отброшен огнем. Предполагается наступление противника. Для его заблаговременного обнаружения со всех позиций выделены посты прослушивания.

После редкой игры красок на окружающих горах, восточной и западной вершинах Эльбруса, Донгус-Оруне и Ушбе сумерки опустились на Высокогорный Кавказ. В последних лучах закатного солнца снежные поля сверкали и переливались всеми цветами радуги.

В 21 час внезапно по немецким позициям был открыт огонь противника, который зацепил и командный пункт, расположенный в метеорологической станции над Эльбрусской гостиницей. Сигнал тревоги был передан на все позиции и опорные пункты. «На «Тракторной дороге», на «Красном плато» и на «Кругозоре» противник под прикрытием пулеметного и минометного огня приближался к нашим позициям, но залег под огнем немецких пулеметов и минометов. Казалось немыслимым, что противник ночью попытается просочиться через разломы ледника Азау.

Следовали многократные повторения сосредоточенного огня противника по отдельным опорным пунктам, но атаки пехоты не было. Мы прекратили огонь, чтобы поберечь боеприпасы. Мы не могли себе позволить тратить патроны из-за трудностей с транспортом. Около 23 часов огонь противника начал стихать, а потом и совсем смолк. Я не находил покоя. Что бы мог означать этот вечерний фейерверк?

В 4.00 в предутренних сумерках раздались немецкие пулеметные очереди из «Аистиного гнезда», самого высокого поста охранения у восточного склона Эльбруса на отметке 4800 метров. Тревога! Немыслимое свершилось. Ночью противник с севера поднялся по ледниковому завалу и попытался сверху обойти наши позиции у Эльбрусской гостиницы. Все резервы на позиции! В 200 метрах перед опорным пунктом «Гнездо Аиста» атакующий противник укрылся в расселине ледника, и достать его нашим вооружением было невозможно. Наша горная пушка образца 36 из-за небольшого расстояния на нужный угол не наводилась. Наш взвод легких пехотных орудий находился на позиции у метеостанции, имел только одно исправное орудие, да и то после первых выстрелов вышло из строя из-за поломки тормоза отката. Тем временем русские вели огонь из минометов. Где-то у них должен был находиться хороший наблюдатель, потому что мины ложились очень хорошо. Боеприпасов они не жалели. Теперь и мы открыли минометный огонь.

Снова усилился огонь из стрелкового оружия. Советские солдаты вышли из расселины и расположились широкой цепью. Одетые в маскхалаты, они едва были различимы в утренних сумерках. Наконец рассвело. Чтобы сэкономить боеприпасы, мы прекратили огонь. Бой вели только снайперы. Как только над кромкой льда показывалась голова, с нашей стороны звучал выстрел. Мы оценили, что противника здесь было до роты. Цели его были нам не ясны, к тому же на всех других участках было спокойно. И артиллерия противника не вела огонь из долины Баксана и с седловины Донгус-Орун.

К 5.00 наш ударный отряд, пройдя по леднику, через расселины и обрывы, зашел в тыл противнику. Атака впадины в леднике, где засели русские, была чревата большими потерями, и ее пришлось отменить. Ударный отряд получил задание отрезать противнику пути отхода. Один из русских добровольных помощников (хиви), находившихся у нас на службе, получил задание как можно ближе подобраться к русским и предложить им сдаться в плен. Но успех был незначительный. Хиви возвратился с двумя ранеными русскими. Из их допроса следовало, что нам противостоит группа опытных альпинистов из 100 человек под командованием старшего лейтенанта и комиссара. Двадцать человек из них уже погибли и 20 — ранены.

К ледниковой впадине подошел второй ударный отряд. Снова хиви потребовал у советской группы сдаться. Затем наши минометы открыли огонь по впадине. Затем последовала атака двух ударных групп. В плен было взято 57 русских. Среди них был командир — старший лейтенант, до войны работавший проводником на Эльбрусе. Его ранил комиссар. Сам же комиссар покончил жизнь самоубийством перед атакой немцев, так как понял безвыходность положения.

Задача группы противника состояла в том, чтобы овладеть Эльбрусской гостиницей. В течение трех ночей она с севера поднималась на восточную вершину Эльбруса, дни пережидала в расселинах и разломах. Ее солдаты были вооружены автоматическим оружием. Атака на Эльбрусскую гостиницу должна была начаться 27 сентября в 23.00. Однако непредвиденные трудности при переходе через ледниковый разлом настолько замедлили продвижение, что атаку удалось начать только 28 сентября в 4.00.

Во второй половине дня над немецкими позициями начали кружить советские самолеты, тщетно искавшие свою боевую группу. Над метеостанцией продолжал развеваться немецкий флаг».

После холодных сырых туманных и дождливых дней в первой половине октября на некоторое время установилась ясная солнечная погода. Тринадцатого октября ударил мороз и начались снегопады. Через пять дней высота снежного покрова на перевалах достигла 80 сантиметров. К концу октября высота снега достигла двух метров. Метели и новые снегопады местами наметали сугробы до четырех метров высотой. И это еще не предел! Постоянно с Черного моря ветер приносил темные облака влажного воздуха, опускавшегося танцующими белыми хлопьями на горные хребты и ущелья. Сходили лавины, и горы снега с грохотом обрушивались в ущелья.

Возникшие с наступлением зимы трудности казались непреодолимыми, но из них удавалось выходить благодаря всем солдатам высокогорного фронта. Это относилось к обеим сторонам.

К началу октября с учетом местности были оборудованы прочные зимние позиции, которые, естественно, располагались на перевалах и на путях к ним. Вся оборона основывалась на главных опорных пунктах, соединенных мелкими позициями. Сплошного горного фронта, как в Первую мировую войну, не было, да и нельзя было бы его создать из-за нехватки сил. Сначала оборудовались огневые точки и мелкие позиции в случайных развалах каменных глыб, скальных нишах или расселинах. В стороне для ночлега и отдыха ставили палатки, которые затем обкладывали валом из камней и создавали таким образом больше защищенного пространства. Артиллерийские наблюдатели тоже оборудовали свои наблюдательные пункты. Но чаще всего тяжелое вооружение применялось прямо с передовой, чтобы иметь возможность прикрывать огнем с господствующих позиций все подступы. Часто позиции выбирались таким образом, чтобы выстрелом можно было вызвать сход лавины. Так размещались тяжелые пулеметы и минометы. Палатки вскоре были заменены каменными убежищами, стены которых складывали из камней, а крышу перекрывали бревнами и плоскими камнями. На такой высоте дерево было редкостью, так как граница леса проходила значительно ниже. С наступлением холодов строили отапливаемые убежища. Ставили большие сборные хижины на 20—30 человек. Их в полосе леса изготавливали саперы, доставляли на горные позиции и там собирали. Одна такая хижина состояла приблизительно из 400 единиц груза.