Читаем без скачивания Карантин - Скотт Сиглер

Мюррей рассмеялся.

— О, неужели? То есть вы хотите сказать, что раз выросли в неблагополучной среде, где многие недоедают, промышляют грабежом и живут на пособие, то понимаете, что такое война? Увидев, что кто-то умер, вы, наверное, бежали домой и включали MTV?

— Вы совсем не знаете меня, — сказала Ванесса. — Не знаете, в каких условиях я росла.

— Прекрасно, тогда просветите меня. Скольких вы лично прикончили?

Она промолчала.

— Ни одного? Ладно, проехали. А сколько раз у вас на руках умирал друг, который, истекая кровью, смотрел в глаза и молил, чтобы вы позаботились о его детях? Ни разу? Хорошо… Тогда вам, должно быть, приходилось вытирать с лица мозги вашего друга, не так ли? Сколько раз вам приходилось, затаив дыхание, истекая потом и боясь высунуть нос, прятаться в зарослях риса-сырца? Сколько раз приходилось стрелять в девчонок-подростков, потому что иначе они изрешетили бы вас из своих «калашей»? Давайте, поделитесь с нами бесценным опытом! Может быть, не стоит больше козырять условиями, в которых вы выросли?

— Мюррей! — осадил его Гутьеррес. — Ваша деятельность на благо страны очень важна для нас, но сказанного вполне достаточно. Не перегибайте!

В этот момент Мюррей понял, что вспотел и задыхается. За тридцать лет работы, будучи на службе у шести президентов, он еще ни разу не разговаривал в этом кабинете на таких повышенных тонах.

Эта женщина умела спровоцировать его, как никто другой. Тяжело вздохнув и вытащив из кармана платок, он вытер со лба капли пота.

Ванесса вообще не выглядела расстроенной. Лицо ее было по-прежнему бесстрастным, но на нем все же можно было заметить оттенок удовлетворения. Она победила. Отчитала его перед президентом за просчеты и ошибки. Заставила выйти из себя. В ее глазах он прочитал совершенно ясную мысль: если он хочет спасти свою карьеру, то должен уступить и поддержать любое ее предложение.

Мюррей откашлялся.

— Прошу прощения, господин президент.

Гутьеррес изобразил на лице дежурную улыбку.

— Ситуация сложилась непростая. Мы все разнервничались.

— Послушайте, Мюррей, — сказала Ванесса. — Поверьте, я не какой-нибудь хиппи, который считает вас детоубийцей или кем-нибудь подобным. Я уважаю вашу работу и опыт, но вы человек немного… другой эпохи. Вот поэтому к власти пришли такие, как мы. Потому что люди вроде вас считают, что мы в какой-то момент тоже сможем забыть о гражданских правах.

Лонгуорт почувствовал новый всплеск раздражения, но теперь был собран и не собирался давать волю эмоциям. Он просто не произнес ни слова. В Овальном кабинете ненадолго воцарилось неловкое молчание. Президент Гутьеррес решил нарушить его.

— Как вы будете контролировать проблему, Мюррей? Узнает ли кто-нибудь о том, что эти… существа вылупились из тела?

Ванесса заерзала и принялась крутить головой, поглядывая то на одного, то на другого. Она хотела вмешаться, но президент жестом остановил ее.

— Итак, Мюррей?

Все, что требовалось Лонгуорту, — отвлечь внимание Гутьерреса от процесса выхода треугольников из организма носителя. Все, что он должен был сделать, — согласиться с мнением Ванессы, и тогда она отступит…

Но они до сих пор не знали местоположения следующих врат. Именно для этого и нужен был хотя бы один вылупившийся треугольник. Им поможет Доуси. Он просто должен помочь. Больше рассчитывать не на кого.

И, кроме того… Мюррей терпеть не мог Ванессу Колберн!

— Хорошо, сэр, буду откровенен, — сказал Лонгуорт. — СМИ уже знают о плотоядных бактериях. Если кто-то от них погибнет… Ну, что поделаешь. — Он развел руками. — Бывает.

Ванесса снисходительно покачала головой.

— Ну, ну…

— Ванесса, — сквозь зубы процедил Гутьеррес, — сделайте одолжение — помолчите.

Ее взгляд красноречиво сказал, что она не рассчитывала на такую реакцию со стороны президента.

— Послушайте, Мюррей, — сказал Гутьеррес. — Объясните, насколько сейчас важно знать, что именно нам противостоит?

— Это очень важно, господин президент. Мы имеем дело с настоящим вторжением, никак не меньше. Думаю, что долго раздумывать и дальше тянуть резину больше нет никакого смысла.

Он сурово посмотрел на президента. Успел ли Джон Гутьеррес за две недели своего президентства преодолеть рамки собственного идеализма?

Был только один способ это узнать, и он заключался в том, чтобы поскорее разобраться с вставшей перед ними проблемой. Мюррей демонстративно вытащил из кармана телефон.

— Господин президент, вы должны принять решение, иначе скоро в этом совещании уже не будет смысла. Если вы ничего не скажете, то тем самым даете нам понять, что не возражаете против получения живых личинок. Но если хотите совет от пожилого человека, сэр, то не поддавайтесь нерешительности. Позвольте мне позвонить и наберитесь терпения.

Гутьеррес посмотрел куда-то невидящим взглядом, потом вздохнул.

— Ладно, я не возражаю, — сказал он.

Мюррей энергично напечатал несколько слов на своем мобильном телефоне и отослал CMC-сообщение. Его скорости позавидовала бы даже Бетти Джуэлл, а она слыла докой в умении обращаться с разными гаджетами.

Ванесса нахмурилась. У нее был вид человека, который собирается втолковать очевидное своему любимому, но тот просто отказывался ее понимать.

— Господин президент, — начала она. — Джон, я… мы не можем так поступить.

Гутьеррес засмеялся. Лонгуорт почувствовал в этом смехе боль и раздражение.

— Ванесса, вы дрожите? Никогда не думал, что доживу до этого. Я знал, что рано или поздно мне придется посылать людей на смерть. Время от времени я тешил себя иллюзиями о том, что, может быть, моей администрации повезет и принимаемые решения не приведут к тому, что придется снова отдавать почести погибшим и укрывать государственными флагами их гробы. Посылать солдат на смерть — дело трудное, но смерть — часть их работы. Они понимают это, когда подписывают свои контракты и поступают на воинскую службу. А знаете, что еще тяжелее? Осознавать, что есть двадцативосьмилетняя американка по имени Бернадетт Смит, мать троих детей, христианка и добросовестная прихожанка, которую я совершенно сознательно обрекаю на мучительную гибель.

Ванесса сокрушенно покачала головой.

— Господин президент, я настаиваю…

Не выдержав, президент ударил по столу кулаком.

— Вы настаиваете? Настаиваете?! Кто здесь, черт побери, президент?!

— Вы, Джон, — спокойно ответила она.

— Вы хотели сказать — господин президент, — с издевкой поправил Гутьеррес.

Женщина опустила глаза.

— Вы, господин президент.

— А знаете, почему именно я — президент Соединенных Штатов Америки?

Она покачала головой.

— Во-первых, потому что я достаточно умен, чтобы нанять к себе на службу и выслушивать таких, как вы. И во-вторых, потому что я достаточно умен, чтобы уметь вас не слушать. Самое жесткое решение обычно и является самым необходимым. И это решение принято. А вы сейчас свободны. Уходите.

Ванесса растерянно посмотрела на Мюррея, затем снова на президента. Мюррей даже подумал, что она вот-вот заплачет.

Она открыла рот, чтобы что-то сказать, потом закрыла.

— Вы… Вы хотите, чтобы мы покинули кабинет? — все же спросила она.

— Нет, — сказал Гутьеррес. — Речь идет только о вас, Ванесса. С Мюрреем мне еще нужно кое-что обсудить.

Она снова посмотрела сначала на Лонгуорта, потом на Гутьерреса, который ответил ей безучастным взглядом.

Ванесса Колберн быстро встала и вышла из Овального кабинета. Когда за ней закрылась дверь, в воздухе повисла гробовая тишина.

— Как там с прогнозом погоды? — какое-то время спустя спросил Гутьеррес. — Удастся ли обнаружить этот спутник-невидимку?

— Пока нет сведений, — ответил Мюррей. — Но мы задействовали много ресурсов, сэр. Пытаемся вычислить его возможное местоположение. Надеемся, что скоро что-нибудь найдем.

Гутьеррес медленно кивнул. О спутнике он спросил как бы невзначай.

Мюррей терпеливо ждал.

— А правильно ли я поступаю? — спросил, наконец, Гутьеррес. Каменное выражение на его лице исчезло, и теперь Мюррей увидел там боль и нерешительность. — Мюррей, скажите прямо. Вы ведь давно этим занимаетесь, не так ли?

— Да, господин президент.

— Правильно ли я поступаю, обрекая ту женщину на смерть?

— Я не решаю, что правильно, а что нет. Это делаете вы, сэр. Я лишь даю вам информацию, чтобы принимать решения, а потом требовать их выполнения.

— Понимаю. Неужели весь этот абсурд позволяет вам нормально засыпать ночью?

— Нет, сэр, — ответил Мюррей. — Но если принять парочку таблеток успокоительного, то можно заснуть.

Гутьеррес откинулся в кресле. Он допил виски, затем с таким грохотом поставил бокал на стол, что оттуда выскочил кубик льда и скользнул на пол. Мюррей подошел к подставке, на которой стояла бутылка, и налил президенту двойную порцию.