Читаем без скачивания Мир глазами Гарпа - Джон Уинслоу Ирвинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Синди сказала, что собирается уходить из колледжа: во-первых, женский колледж не совсем для нее; во-вторых, ей необходимо жить со взрослыми, прежде всего с мужчинами: она так и сказала — «жить с мужчинами». И, хотя ей уже со второго семестра было разрешено жить не в кампусе, а в своей квартире, она все равно чувствовала, что общество в колледже «слишком ограниченное» и правила там слишком строгие, а ей бы хотелось жить «в более реальном и свободном мире», хотя Гарп очень старался убедить ее, что этот мир не так уж и хорош. Синди, в общем-то, была глупа, как щенок, и так же мягка и податлива; ему ничего не стоило бы повлиять на нее, но он быстро понял, что просто хочет ее, и видел, что она легкодоступна — словно те проститутки с Кернтнерштрассе — и придет к нему в любой момент, пусть он только скажет. И платить не придется: достаточно произнести всего лишь несколько лживых слов.
Хелен прочитала ему рецензию из знаменитого журнала, где «Бесконечные проволочки» именовались «сложным и трогательным романом с резким историческим акцентом… драмой, отражающей страстные желания и метания юности».
— Вот дерьмо! «Страстные желания и метания юности», — воскликнул Гарп. Хотя именно одно из этих страстных юношеских желаний и не давало ему сейчас покоя.
Что же касается «драмы», то за первые пять лет жизни с Хелен Т.С. Гарп пережил лишь одну настоящую драму, и она не имела прямого отношения к нему самому.
Гарп бегал в городском парке, когда наткнулся на эту девочку. Обнаженная десятилетняя девочка бежала впереди него по тропе и, подумав, что он ее нагоняет, ничком упала на землю и закрыла лицо руками; потом она одной рукой закрыла промежность, а второй попыталась прикрыть свои еще не существующие груди. День выдался холодный, поздняя осень. Гарп увидел кровь на бедрах девочки и заметил, какие у нее перепуганные опухшие глаза. Когда он посмотрел на нее, она пронзительно закричала.
— Что с тобой? Что случилось? — спросил он, хотя отлично понимал, что с ней случилось. Он осмотрелся, но вокруг больше никого не было.
Девочка подтянула изодранные в кровь коленки к груди и снова пронзительно закричала.
— Я ничего плохого тебе не сделаю, — попытался успокоить ее Гарп. — Я хочу помочь.
Но девочка закричала и заплакала еще громче. Господи, ну конечно! — подумал Гарп: тот негодяй-насильник, скорее всего, говорил ей именно эти слова, и совсем недавно.
— Куда он пошел? — спросил он девочку. Она не ответила. И Гарп переменил тон, стараясь убедить ее, что он-то на ее стороне. — Да я его просто убью за то, что он с тобой сделал! — сказал он ей.
Она молча уставилась на него; голова у нее тряслась, пальцы непроизвольно щипали и царапали туго натянутую кожу на плечах.
— Пожалуйста, — сказал Гарп, — объясни хотя бы, где твоя одежда? — Он ничем не мог прикрыть ее наготу, разве что своей пропотевшей футболкой. Кроме футболки, на нем были спортивные шорты и кроссовки. Он стянул футболку через голову и сразу замер — девочка с жутким воплем закрыла лицо руками. — Нет-нет, не бойся, это я для тебя. На, накинь-ка на плечи. — И Гарп прикрыл ей спину своей футболкой, но девочка вывернулась из-под нее и отпихнула ее ногой, а потом вдруг очень широко открыла рот и укусила себя за запястье.
«Маленькая совсем, можно сказать, еще ни Мальчик, ни Девочка, — писал позднее Гарп. — Из „девического“ — лишь легкая припухлость вокруг сосков. И, разумеется, ничего сексуального в безволосом лобке и совсем детских ручонках. Впрочем, что-то чувственное уже таилось в ее губах, сочных и выразительных… Однако она явно не сама довела себя до столь ужасного состояния».
Глядя на девочку, Гарп заплакал. Серое небо, мертвая листва — и, когда он заплакал, девочка вдруг подобрала его футболку и прикрылась ею. Вот такое странное зрелище девочка, скрючившаяся под футболкой у ног Гарпа, и сам Гарп, полуголый, навзрыд плачущий над нею, — предстало глазам двух конных полицейских, тотчас решивших, что это насильник и его малолетняя жертва. Гарп писал впоследствии, что один из полицейских немедля отсек девочку от него, поставив свою лошадь между ними и «едва не раздавив ребенка». А второй полицейский, не долго думая, с размаху опустил свою дубинку Гарпу на плечо; ключица хрустнула, одна сторона тела мгновенно онемела, «но не вторая», писал Гарп. И второй рукой он стащил полицейского с седла, швырнул на землю и гаркнул ему в лицо:
— Это же не я, сукин ты сын! Я нашел ее здесь! Буквально минуту назад!
Полицейский, распростертый на палой листве, решительно навел на него свой револьвер. Другой полицейский, по-прежнему сидя в седле и сдерживая приплясывавшего коня, заорал девочке: «Это он?» Лошадей девочка, похоже, ужасно боялась и молча переводила глаза с животных на Гарпа. Она, возможно, вообще не совсем поняла, что именно с ней сделали, а тем более кто это сделал, подумал Гарп. Однако девочка яростно замотала головой.
— Куда он убежал? — спросил полицейский, сидевший в седле.
Но девочка по-прежнему смотрела на Гарпа. Она теребила себя за подбородок, терла щеки — явно пыталась что-то объяснить ему с помощью жестов. Язык ей не повиновался. То ли дара речи лишилась от испуга, то ли языка, подумал Гарп, вспомнив Эллен Джеймс.
— Борода! — сказал первый полицейский. Он уже встал, отряхнулся, но револьвер в кобуру не убрал. — Она хочет сказать, что у того типа была борода!
Ну и что? У Гарпа, например, тоже борода есть!
— Это был кто-то с бородой, примерно как у меня? — спросил Гарп у девочки, поглаживая свою округлую темную бородку, мокрую от пота. Но она
