Читаем без скачивания Память, Скорбь и Тёрн - Уильямс Тэд

Когда смог, он поднялся на ноги и повернулся к ситхи, который уже бессильно болтался в петле. Причудливая туника была испещрена подсыхающими пятнами крови, глаза пленника потускнели и невидяще смотрели в пространство.

Двигаясь отрешенно, словно лунатик, Саймон проследил веревку, опутавшую пленника, до того места, где она была привязана к высокой ветке дерева — слишком высокой, чтобы до нее можно было дотянуться. Онемевший от страха, он принялся орудовать зазубренным топором, пытаясь перерезать узел за спиной ситхи. Честный мигнул, когда петля затянулась туже, но не издал ни звука.

После мучительных стараний узел, наконец, развалился. Ситхи, скорчившись, упал на землю и повалился прямо на лежащего поодаль лесника. Он немедленно, будто обжегшись, скатился с огромного тела и начал собирать разбросанные по земле стрелы. Держа их в одной руке, словно пучок осенних цветов на длинных стеблях, он другой рукой поднял лук и остановился, пристально глядя на Саймона.

Его холодные глаза блестели, пресекая все попытки Саймона сказать хоть слово.

Мгновение ситхи, словно забыв о своих ранах, стоял совершенно прямо и напряженно, как будто испуганный олень, а потом исчез в кустах мимолетной вспышкой зеленого и коричневого, оставив остолбеневшего Саймона стоять с открытым ртом.

Там, где он скрылся, еще прыгали по листьям солнечные зайчики, как вдруг Саймон услышал звук, похожий на жужжание рассерженного насекомого, и легкая тень скользнула по его лицу. В стволе дерева рядом с ним, трепеща, затихала торчащая стрела, белая стрела, с древком и оперением одинаково белыми и блестящими, как крыло чайки. Юноша стоял молча, в ожидании удачливого охотника.

Никто не появился. Деревья оставались все такими же молчаливыми и неподвижными.

После всего, что пережил Саймон в эти последние, самые страшные и невероятные недели его жизни и особенно в этот полный событиями день, его не должен был удивить незнакомый голос, заговоривший с ним из-за деревьев, голос, не принадлежащий ситхи и уж тем более леснику, неподвижному, как поваленное дерево.

— Подойди к дереву, чтобы взять ее, — сказал голос. — Чтобы взять вот эту стрелу. Возьми ее, потому что она принадлежит тебе.

Саймон не должен был удивиться, но почему-то удивился. Он беспомощно упал на землю и заплакал — горько зарыдал от отчаяния, усталости и замешательства.

— О Дочь Гор! — сказал незнакомый голос. — Мне не кажется, что это хорошо.

Глава 3. БИНАБИК

Когда Саймон взглянул наконец в сторону, откуда исходил новый голос, его заплаканные глаза расширились от изумления. Навстречу ему шел ребенок. Нет, не ребенок, а мужчина, но такой маленький, что его черноволосая макушка едва доходила Саймону до пояса. В его лице действительно было что-то детское — узкие глаза и широкий рот были слегка растянуты к скулам, что придавало чертам лица мягкое добродушное выражение.

— Это место не очень хорошее для того, чтобы плакать, — сказал незнакомец. Он на мгновение отвернулся от стоящего на коленях Саймона и быстро осмотрел лежащего лесника. — Мне кажется также, что слезы не могут оказать помощи — по крайней мере этому мертвецу.

Саймон вытер нос рукавом рубашки и икнул. Незнакомец с интересом разглядывал белую стрелу, торчавшую из ствола рядом с головой Саймона, как окостеневший призрак ветки.

— Ты должен это взять, — сказал маленький человек, и рот его снова расплылся в лягушачьей улыбке, обнажив на мгновение острые желтые зубы.

Он не был карликом, как дураки и акробаты, которых Саймон видел в Центральном ряду в Эрчестере. Чересчур широкогрудый, в остальном он был сложен почти идеально. Его одежда напоминала одежду риммерсманов — короткая куртка и краги из какой-то толстой звериной кожи, прошитой жилами. На плече незнакомца лежал туго набитый дорожный мешок, в руке он держал длинный посох, вырезанный из кости.

— Пожалуйста, извини меня за смелость дать тебе совет, но ты должен взять себе эту стрелу. Это Белая стрела ситхи, и она очень дорогая. Она значит долг, а ситхи всегда платят долги.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Кто… ты? — спросил Саймон и опять икнул. Он был выжат и расплющен, как рубашка, разложенная на камне для сушки. Его вопрос был единственной реакцией, на которую он был еще способен.

— Я? — спросил незнакомец, погрузившись в раздумья на некоторое время. — Путешественник, такой же, как и ты. Я был бы счастлив предоставить тебе более подробные объяснения, но теперь нам необходимо пойти. Этот субъект, — он указал на лесника взмахом посоха, — очевидно не станет несколько более живым, но он может иметь друзей или семью, которые возможно расстроятся, обнаружив его таким чрезвычайно мертвым. Пожалуйста. Возьми к себе Белую стрелу и иди вслед за мной.

Недоверчивый, осторожный и благоразумный Саймон обнаружил, что он встает, собираясь последовать совету незнакомца. Слишком много сил отняло бы у него сейчас недоверие, он слишком устал, чтобы быть настороже — больше всего ему хотелось сейчас тихо лечь где-нибудь и умереть наконец. Он вытащил стрелу из дерева. Маленький человек уже двинулся в путь, взбираясь по склону холма.

Хижина внизу была такой благостной и тихой, как будто ничего не случилось.

— Но… — выдохнул Саймон, следуя за незнакомцем, который двигался неожиданно быстро, — но как насчет дома? Я… я так голоден… может, там есть еда…

Маленький человек, уже добравшийся до вершины, повернулся и с укором посмотрел на пыхтящего юношу.

— Я очень поражен! — сказал он. — Один раз ты умертвил его, другой раз ты хочешь ограбить его кладовую. Боюсь, что я должен был связаться с отчаянным преступником. — Он повернулся и продолжал путь в заросли деревьев.

Спуск с холма оказался длинным и пологим. Вскоре Саймон, прихрамывая, подошел к незнакомцу. Через несколько минут ему удалось восстановить дыхание.

— Кто ты? И куда мы идем?

Странный маленький человек не оборачивался. Медленно переход от дерева к дереву, он внимательно смотрел под ноги, будто искал какой-то знак на однообразной моховой подстилке. Он хранил глубокое молчание на протяжении двадцати шагов, а потом взглянул на Саймона и улыбнулся своей широкой улыбкой.

— Меня зовут Бинбиниквегабеник, — сказал он, — но у костра, за общей трапезой, я зовусь Бинабик. Я питаю надежду, что ты окажешь мне честь, употребляя более короткое дружеское обращение.

— Я… Конечно. Ты откуда? — Он снова икнул.

— Я представитель народа троллей Йиканука, — ответил Бинабик. — Это Верхний Йиканук в снежных и ветреных Северных горах… А ты откуда?

Юноша долго с подозрением смотрел на своего собеседника, прежде чем ответить.

— Саймон. Саймон из… из Эрчестера. — Вот и познакомились, подумал он.

Совсем как на рынке, только в дремучем лесу и после странного убийства. Святой Узирис, как болит голова! Живот, впрочем, тоже.

— Куда… куда мы идем?

— Мы идем в мой лагерь. Но перед тем как мы пойдем в мой лагерь, я должен искать мою лошадь, или, как сказать вернее, моя лошадь должна искать меня. Пожалуйста, не пугайся ничего.

Сказав это, Бинабик сунул два пальца в рот и издал пронзительный переливчатый свист. Спустя некоторое время он повторил его.

— Пожалуйста, помни, не пугайся ничего и не беспокойся.

Прежде чем Саймон успел обдумать слова тролля, в кустах раздался треск, похожий на треск пламени.

Через мгновение на поляну выскочил огромный волк, промчался мимо ошеломленного Саймона, и словно серая молния, слегка припорошенная листьями, сучьями и мхом, ринулся на маленького Бинабика, который немедленно повалился вверх тормашками.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Кантака! — голос тролля звучал слегка приглушенно, но в нем была неподдельная радость. Хозяин и лошадь с удовольствием боролись на лесном ковре.

Саймон рассеянно размышлял, всегда ли был таким мир за пределами замка — подчиненным Светлому Арду, но населенным чудовищами и сумасшедшими.

Бинабик сел, огромная голова Кантаки покоилась у него на коленях.