Читаем без скачивания Орден - Дмитрий Шидловский

– А, это ты, любимый. Ты сегодня поздно. Я тебя ждала, но уснула.

Артем подхватил ее под локоть, ввел в трапезную и плотно прикрыл дверь.

– Оля, – прервал ее Артем, – нам надо срочно бежать отсюда.

Ольга вскрикнула. Он прикрыл ей рот рукой.

– Барон фон Рункель мертв, – жестко произнес Артем, – мы тоже не в безопасности.

Ольга опустилась на стул. Губы ее дрожали.

– Что нам теперь делать? – произнесла она растерянно.

– Ничего. Ты должна вести себя так, как будто ничего не случилось. Ничего не показывай даже служанкам. Питер организует наше бегство. Я уже отправил с ним некоторые вещи. Много нам с собой брать нельзя.

– А мое любимое голубое платье, а украшения? – запротестовала Ольга.

– У тебя будет еще тысяча платьев и украшений.

– Ну, Артем, хотя бы это новое колье и ту брошку…

– Ладно, – смилостивился Артем, – платье наденешь, когда будем выходить из дома, а любимые драгоценности сложи в маленькую шкатулку. Сейчас иди и попробуй уснуть.

– А ты?

Он положил левую руку на меч и выразительно посмотрел на жену.

– Мне сейчас спать нельзя, – сказал он.

Ольга молча склонила голову, украдкой вытерла слезу и направилась к двери. Артем был благодарен ей за молчание. Сейчас в нем включился некий анализатор, заработала некая машина, призванная сохранить жизнь ему и близким. Все чувства, все эмоции были нацелены только на одно – вовремя распознать опасность и адекватно среагировать. Он не был готов говорить сейчас с женой как нежный, любящий муж. Все его существо занял грозный воин, решающий только одну задачу, исполняющий один долг.

Когда Ольга вышла, он пододвинул стул к окну. На подоконнике он положил два метательных ножа, придвинул стол и пристроил на него заряженный арбалет. Быстро натянул легкую кольчугу, еще один нож заткнул за пояс, а другой вставил в голенище сапога. Поставив стул у окна, через щель в ставнях он начал следить за улицей. Левая рука легла на эфес меча. Он был готов. Примерно через полтора часа по улице проскользнула темная фигура, сверкнуло огниво.

Глава 69

Прощай, Петербург!

Ночь прошла спокойно. Наутро, как только по улице пошли первые прохожие, Артем поднялся в спальню, убедился, что Ольга все-таки спит, и прошел в гардеробную. Переодевшись в парадный костюм, он отправился во дворец князя.

Еще на подходе к палатам князя, пройдя через внешние ворота замка, Артем ощутил нервозную атмосферу, царившую во внутреннем дворе. Люди бегали и суетились как-то не соответственно столь раннему часу, когда привычнее видеть лениво бредущих людей и зевающие, заспанные лица. Но кроме возбуждения в поведении людей Артем ощутил какую-то растерянность. Увидев небольшую толпу, собравшуюся у маленькой католической часовенки и что-то возбужденно обсуждающую приглушенными голосами, Артем подошел к ней.

– Что случилось? – спросил он у подвернувшегося под руку мужичонки, очевидно из возниц, привезших провиант гарнизону. Увидев, что обращается к нему знатный господин, мужичонка оторопел, потом быстро поклонился и затараторил:

– Помер давеча на балу барон знатный. Тело тут, в часовне, положили. Утром хватились, а тела-то и нету.

– Как так нет? – удивился Артем.

– Нету, господин. Дружинники Князевы на страже стояли. Так, как стояли, так и заснули. Прям на месте свалились. Не иначе чары кто навел. А как очнулись, в часовенку глядь, ан нету там барона покойного. Сейчас их в князевой канцелярии допрашивают. – И вдруг, чего-то испугавшись, он начал низко кланяться, отступать, а потом повернулся и дал стрекоча.

Артем подошел ко входу в часовню. Два дружинника стояли у дверей, скрестив копья. Увидев, что Артем хочет пройти, один из них произнес:

– Пускать не велено.

– Я советник князя, – произнес Артем.

– Указание князя, окромя его и боярина Алексея, никого в часовню не пускать. Даже попов католических.

– Что здесь произошло? – произнес Артем.

– Говорить не велено, – твердо произнес дружинник.

Артем пожал плечами и пошел к княжескому дворцу. Во дворце царили такая же нервозность и испуг. Несмотря на ранний час, секретарь сообщил ему, что князь занят и требуется обождать. Артем остался в приемной, и через полчаса из кабинета князя вышел боярин Алексей. «Победу празднуешь, – подумал Артем. – Ну что же, готовься. Мне тебя сейчас не достать, другие достанут. Не ты один при персоне князя состоять хочешь. И ядами не один ты пользоваться умеешь».

Увидев Артема, боярин посмотрел на него недовольно и принялся о чем-то шептаться с секретарем.

– Проходите, – сказал секретарь Артему и продолжил перешептывание с боярином.

– А, Артем, – встретил его князь, – соболезную. Знаешь уже обо всем, видать.

– Знаю, – кивнул Артем.

– Как мыслишь, кто мог тело барона похитить?

– Не ведаю, – отозвался Артем. – Сам дивлюсь.

– Моя личная охрана уснула стоя на посту – люди, которые со мной с Тихвина, – бросил князь. – Не бывало такого. В ворота крепости никто не проходил, я приказал всех досматривать. Куда делось, не ведаю.

– Дозволишь ли, князь… – Дверь приоткрылась, и в кабинет снова зашел боярин Алексей.

– Да, – отозвался князь.

Алексей прошел в кабинет, сел на лавку и приготовился слушать разговор. Князь снова повернулся к Артему:

– Потеря барона фон Рункеля тяжела для меня. Хорошим он был полководцем, мудрым советником. На боярина Алексея да на тебя у меня теперь надежда. Хотел я барону последние почести отдать, ну да видишь, как вышло. Ты не знаешь, не было ли родственников у него или завещания?

– Вроде не было, – ответил Артем. Он отметил про себя, что особого сожаления в голосе князя нет. «Ну что же, – подумал он, – мавр сделал свое дело… Не любят правители советников, что умнее их. Так что, даже если бы этот неведомый враг не появился, барону до опалы недолго оставалось. В этом он был прав». В тот же момент он поймал на себе ненавидящий взгляд боярина. «Ишь, соперника увидел, – подумал он, – ну успокойся, ухожу уже. Сам заваренную кашу расхлебывай».

– Стало быть, имущество барона в казну отходит, – констатировал князь. – А тебе… – Он на минуту задумался, потом подошел к невысокому длинному сундуку, стоящему в углу, открыл крышку и достал из него саблю барона. – Держи. Знаю, как дружны вы были. Думаю, барон бы одобрил.

Артем поклонился и бережно принял саблю. Дамасская сталь, память о Рункеле. Комок подкатил к его горлу.

– Ну так с чем ко мне шел? – спросил князь.

– Известно тебе, князь, что с датчанами необходимо переговоры провести, чтобы по осени зерно через их воды беспошлинно возить. Посол датский ни мычит ни телится. Хотел просить тебя, князь, чтобы отпустил ты меня в Копенгаген, с министром по делам торговым говорить.

– Сейчас, стало быть, передумал? – спросил князь.

– Нет, князь, дело есть дело. Ехать мне надобно. Иначе много денег казна потеряет в этот год. – Краем глаза Артем заметил, как удивленно взвились брови боярина Алексея.

– Да, вижу, не ошибся я в тебе, – довольно сказал князь. – О княжьих делах печешься, даже когда друга потерял. Верный слуга. Хвалю. Когда ехать хочешь?

– Если будет на то твоя княжья воля, завтра корабль туда отплывает. Позволь отбыть.

– Дозволяю, ступай.

Артем поклонился, повернулся на каблуках и вышел, чувствуя, как буравит его взглядом Алексей.

Выходя из дворца, Артем встретился с казначеем, который, поднимаясь по лестнице, поспешил спрятать злорадную улыбку в бороде. Посмотрев на него, Артем вдруг понял, что может и не мстить этому человеку. Что тот сам уже выкопал себе могилу и теперь заигрывает с собственным палачом. «Каждый сам создает свою судьбу, – вспомнил он слова барона, – и то, что кто-то не может оценить последствия своих шагов, вовсе не означает, что он избежит ответственности за них». И еще вспомнилась ему строчка из песни такой далекой и вдруг вновь ставшей близкой «Машины времени»: «А все, что было, зачтется однажды, каждый получит свои. Все семь миллиардов растерянных граждан эпохи большой нелюбви».

«Да, – подумал он, – век двадцать первый, век четырнадцатый, все одно – эпоха большой нелюбви. Рвем друг другу глотки, льем кровь за должности, дворцы, светлое будущее – все одно. Кончится ли это когда-нибудь?» И сразу понял: кончится, и осознал, как.

Придя домой, Артем был вынужден провести жесточайшую ревизию собранных Ольгой в дорогу вещей.

– В церковь мы поедем на карете, – сказал он, – но даже наши слуги не должны заподозрить, что мы уезжаем дольше, чем на несколько часов. Питер отвезет в порт еще один сундук, среднего размера, якобы нашу одежду на починку, но больше мы взять ничего не сможем.

Он увидел, как Ольга с большим сожалением распаковывает и выкладывает вещи. «Бедняжка, – подумал он, – она так привязалась к этому месту, к своему новому положению и баронскому титулу, и ей теперь так горько терять их. Она даже не знает, что ее ждет впереди». Он вдруг понял, что те повороты, которые были в его судьбе, начиная с этого бешеного перемещения во времени и пространстве или даже раньше, когда цветущая с виду фирма вдруг превратилась в банкрота, когда необычная любовь начальницы сменилась резкой ненавистью, все это вместе действительно приучило его не привязываться ни к месту, ни к положению. Барон только сформулировал для него это достаточно четко, помог осознать. Судьба может вознести на самую вершину в мгновение ока и столь же быстро низвергнуть. Это может от тебя даже не зависеть. Поэтому наслаждайся удачами и не горюй над провалами. Твоя задача – сделать все, чтобы подняться выше и сохранить жизнь и то, что завоевал своим трудом, кровью и потом. А получится или нет – «на все воля Божья», как говорил отец Александр. А Ольга совершила отчаянный поступок, когда сбежала из родительского дома, и теперь думала, что вытянула золотой билет на всю жизнь. А такого не бывает, просто не может быть. И пока она этого не поймет, любая перемена в жизни будет причинять ей боль.