Читаем без скачивания Русалки — оборотни - Антонина Клименкова

И с разбегу рухнул в зловонную пропасть.

Подхватив подол ночной рубашки, Ариша отбежала в сторону, а Прошка с Тишкой накрыли яму щитом из крепких досок, да для надежности еще сверху подкатили два длинных бревна, оставшихся от строительства коровника.

Повозившись в навозе, гниющей огородной ботве, раскисшей от дождевой воды, охотник затих.

— Утоп, — прислушавшись, решила Ариша.

На самом деле он буквально провалился сквозь землю со стыда. То есть исчез, убравшись туда, откуда пришел.

Запахи, звуки, ощущения — все открылось заново, ярко, сочно, свежо, остро. Оглушенный, почти пьяный от обрушившихся впечатлений, он следовал за бегущим впереди лунным пятном золотистым псом. Но вдруг кисточки дрогнули, чуткие ушки развернулись в сторону громоподобного треска. Медлить нельзя — это наверняка оборотни, только они могли устроить столько шума. Он юркнул под сырую сень высоких папоротников, пахнущую грибами и прелью. Ловко пробежал в темноте по шуршащей лесной подстилке, подушечками лап чувствуя мягкую землю, устланную травой, листьями, веточками… Выскочив на прогалину, зажмурился от ударившего в глаза ослепительного лунного света.

Треск повторился — совсем близко. Бесшумно подкравшись, он увидел за кустиком что-то большое, черное, шевелящееся и бьющее по земле длинным хвостом. Сгусток тьмы прогнул спину и, распрямившись, как натянутый лук, отскочил в сторону, вцепившись в душераздирающе завопивший серый комок… Тьфу ты! Это же Василий! А что необычно большой — так всего вдвое меньше рыси.

Заметив свидетеля, скрывающегося за реденьким кустиком, кот выпустил придушенного грызуна и, вытаращив желтые глаза, угрожающе зашипел. Рысь отступила. Кот, осмелев, подпрыгнул к ней и, выпустив когти, с размаху ударил по морде. Отвесив оплеуху, мгновенно ретировался, ускакав в темноту.

Потоптавшись, Феликс вышел на полянку. Как только он мог принять потихоньку мышкующего кота за пару оборотней?..

На прогалине, прислонясь спиной к дереву, сложив руки на груди, его поджидал Винченце.

— Ах, Феникс, — мягко укорил он вылезшую наполовину из зарослей рысь. — Сколько можно отвлекаться на мелочи? Мы дичь покрупнее выслеживаем. Я же предупреждал — нельзя забывать о своей истинной сущности, не то совсем голову потеряешь.

И Феликс обнаружил, что держит в зубах мышиный хвостик — а сам грызун висит пампушкой под подбородком. Он тут же брезгливо выплюнул эту гадость. Зачем он ее подобрал? Жалко было оставить брошенную, такую толстенькую мышку?.. Ой, тьфу!..

— Идем, — вздохнул Винченце. — Пока тут кое-кто забавлялся, я напал на след.

И Феликс в очередной раз позавидовал, как легко это маркизу дается: прошел два шага — и уже бежит на четырех лапах.

Феликс изо всех сил старался поспеть за ним, но золотистый хвост все дальше и дальше мелькал впереди сквозь заросли, отдаляясь с какой-то недостижимой для него самого быстротой. Своего спутника ему удалось нагнать только перед поляной, где стояла уже известная ему охотничья избушка.

Винченце не пришлось ничего объяснять, он просто кивнул в сторону приземистого домика. Там, на залитой луной лужайке, два оборотня кружили, не спеша подступить к своей добыче, уверенные в превосходстве силы. Феликс мельком отметил, что одна из испуганных жертв — это бабка Нюра. Почему она, зная о появившихся в округе оборотнях, не осталась дома и все равно пошла среди ночи в лес, было ясно без лишних слов — к ней прижималась, обняв ее в страхе, молодая девушка. Та самая пропавшая с русалками внучка?.. Они не могли спрятаться в избушке, оборотни отрезали им путь. Да и как запереться в этой лачуге, где дверь можно вышибить одним пинком?

Винченце бросился на волка, Феликсу досталась бурая волчица. Он прыгнул ей на спину, и, сцепившись яростно рычащим клубком, они покатились по поляне. Женщины с криком метнулись прочь.

Феликс не помнил себя. Он всецело доверился своему новому телу. В драке, где в ход шли зубы и когти, человеческое сознание только мешало. Когда вместе с клоком шерсти в рот брызнула кровь, он совершенно обезумел от этого соленого вкуса. Волчице, бывшей в три раза крупнее, пришлось отступить. Она едва вырвалась из его клыков, бросилась бежать. Он помчался за ней, не зная уже ничего, кроме шлейфом тянущегося по следу острого запаха страха.

Сколько времени они, не чуя усталости, бежали, петляли по болотам и чашам, — бог весть, им было безразлично. Вся погоня слилась для них в один бесконечный миг мелькания деревьев, зарослей, зыбких топей, поваленных стволов…

Феликс остановился, лишь когда снова увидел глаза бурой волчицы, полные ненависти и злобы. Это только придало ему сил: он сможет остановить это чудовище, переставшее быть человеком, сделавшееся много страшнее настоящего зверя…

Вдруг его оглушил пронзительный крик. Он оглянулся — и волчица тут же метнулась в кусты, пропала как тень среди тьмы.

Феликс точно очнулся, огляделся кругом. Не помня как, он оказался в какой-то усадьбе, в саду, на лужайке перед барским домом. На балкончике второго этажа, под крышей остроконечной башенки, стояла девушка и с ужасом смотрела на него. Она была бледна, испуганно распахнутые глаза сверкали ярче звезд, плечи ее окутывало облако длинных светлых волос.

— Что стряслось? — высунулся из окна снизу бородатый мужчина в расстегнутой рубашке и жилете, развязывая на шее галстук.

Выглянув, скользнул невидящим взглядом по замершему Феликсу, задрал голову вверх.

Феликс одумался и бросился в заросли.

— Мне показалось… — неуверенно начала девушка. — Я вроде бы видела волка. Огромного черного волка. И рысь с ним…

— В нашем саду? — не поверил мужчина. — Бог с тобой, откуда? У нас тут волков уж лет десять не водится. Почудилось тебе.

Он ушел было в комнату, но через секунду вернулся к окну и перевесился через подоконник.

— Вы, мамзель Перинина, скоро через свои книжки своего папашу совсем невротиком сделаете! Уж и волки вам огромные мерещатся. Скоро оборотней-вурдалаков углядите? Чтоб у меня на ночь ничего, кроме Святого Писания, не читала! — и пальцем по жестяному козырьку постучал. — Ан нет, и его не читай! Там тоже ведь страхов найдешь, опять спать не будешь…

Ушел.

Девушка тоже развернулась, хлопнула стеклянной дверью.

Привлеченная криком, к дому прибежала служанка. Постояла, поглядела, пожала плечами и пошла через лужайку по дорожке в глубь сада. Когда она поравнялась с пушистым кустом акации, чьи-то сильные руки схватили ее за плечи, зажали рот и увлекли в густую темноту.

— Не кричи только, мне сказать тебе кое-что надо, — жарко щекотнув ухо дыханием, прошептал голос.

Мужской, молодой, приятного тембра, сразу определила девушка.

Горничная кивнула. Подняла свободную руку, нашла в темноте сзади, легко провела ладонью по голове, волосам, плечу незнакомца. Хихикнула — уж очень это ей напомнило сцену из любовного романа, который она вчера обнаружила под подушкой хозяйки.

— Вы к барышне, что ли? Тайный воздыхатель? — спросила она тихо. — Какой шарман!..

— Нет, — отрезал Феликс (а это, конечно, был он). — Передай хозяйке, чтоб со своими русалками больше не приходила на берег. Даже если итальянец назначит свидание — не показывайтесь там! В опасности ее честь и жизнь. Поняла?

— П-поняла… — запинаясь, удивленно кивнула горничная, — Но…

Она обернулась, и выглянувшая из-за облака луна осветила качавшуюся перед ней сломанную ветку акации…

Своего оборотня Винченце преследовал с куда большим успехом. Правда, он его тоже привел к усадьбе — барона фон Бреннхольца. Но до того Винченце успел изрядно его потрепать.

Ночь стояла свежая, звездная. Ложиться спать было просто жаль. Перед сном барон и баронесса решили пройтись по парку, по липовой аллее, где воздух был особенно чист и душист.

— Странно, — молвил Генрих Иванович, идя под руку с супругой, — что-то я сегодня не видел нашего управляющего. Куда он пропал?

— Ах, он, наверное, уехал по срочным надобностям, — предположила Виолетта Германовна. — А записку лакеи, как всегда, передать забыли. Ты же знаешь, какая у нас челядь, кабы не Антипов, совершенно б распоясались! Надо с ними построже, Генри, а ты не умеешь.

— Ты тоже, — улыбнулся барон, ласково пожав жене руку.

Между тем упомянутый Антипов в образе вурдалака зигзагообразно пересек липовую аллею, едва не сбив с ног хозяев. Равно как и преследовавший его золотистый пес. С яростным лаем он нагнал волка, и, сцепившись, рыча, плюясь клочками шерсти, немилосердно деря друг друга, они врезались в ствол липы, отлетев, прорвались сквозь стену аккуратно подстриженной сирени. Но гуляющая пара творившейся вокруг кутерьмы вовсе не замечала.

Оборотню пришлось несладко. И он уже чуял, что ближайшие минуты для него последние, уже готовился испустить дух… Но помощь пришла внезапно и с совсем неожиданной стороны.