Читаем без скачивания Наставники - Чарльз Сноу

Никаких других известий я в этот день не получил и надеялся, что предвыборная кампания завершена.

Вечером ко мне зашел Джего.

- Ну, как, не слышали чего-нибудь новенького? - бодро спросил он, однако в его обведенных темными кругами глазах таилась мучительная тревога.

- Решительно ничего, - ответил я.

- Обязательно скажите, если что-нибудь услышите, - уже не скрывая тревожной подозрительности, попросил он. - Сразу же. Я и так-то весь извелся, а тут еще приходится гадать, откровенны с тобой твои друзья или нет.

- Скажу непременно, - пообещал я.

- Вам, наверно, смертельно надоели мои расспросы. - Он улыбнулся. - Но у вас в самом деле нет никаких новостей? Я сегодня всю ночь думал о загадочном поведении некоторых наших коллег...

- Вас одолевает бессонница?

- Это-то ерунда, - сказал Джего. - Через два дня я прекрасно отосплюсь... Так, значит, старина Браун не захотел быть пешкой в чужой игре? Что ж, мы вернулись к тому, с чего начинали. Им действительно придется выбрать меня или моего соперника... И вы, стало быть, ни о каких переменах не слышали?

Он вел себя очень неровно. Ожидание истомило его, он нередко срывался на подозрительный, даже враждебный тон, иногда рассуждал о выборах с независимым скептицизмом, однако нервное возбуждение не покидало его ни на минуту. И вместе с тем он был уверен в победе. Своей жене он наверняка объявил, что победит, подумал я. Некоторые люди страхуются от разочарований, постоянно повторяя, что ожидают самого худшего. Джего, в своей горделивой опрометчивости, не умел прибегать к таким уловкам. Его оптимизм был наивным и беззащитным. С годами человек выучивается более или менее равнодушно относиться к неудачам и ударам судьбы, но Джего остался таким же легкоранимым, как в юности.

Мне хотелось предостеречь его, однако он не желал слушать предостережений - вернее, слушать-то он их слушал и даже благодарил меня, а огонек возбужденной уверенности по-прежнему мерцал в его глазах. Он плохо представлял себе, о чем шла речь на совещании у Кристла, а про разногласия между Кристлом и Брауном знал и того меньше. Он попросту не хотел этого знать. Его окрыляла надежда, и я подозревал, что еще одна бессонная ночь только укрепит ее...

Перед обедом мы зашли с ним в профессорскую. Там уже сидело четыре человека - Деспард-Смит, Гетлиф, Найтингейл и Калверт, - но беседа у них явно не клеилась, и они напряженно молчали. Мы сразу ощутили эту неловкую напряженность. Можно было подумать, что они разговаривали о Джего и замолчали, когда он вошел в профессорскую, но я сразу понял, что дело не в этом: их сковала напряженная усталость, неизменно охватывающая людей, если им приходится пассивно дожидаться результатов длительной и упорной борьбы. Приугасла даже неистребимо насмешливая веселость Роя. Обедали мы тоже молча; во главе стола восседал Деспард-Смит, по-всегдашнему напыщенно важный и ничуть не похожий на вчерашнего озлобленного, возбужденного алкоголем старика.

Вскоре в трапезную ворвался сияющий от счастья Льюк. Он сел рядом с Калвертом, мгновенно выхлебал тарелку супа, а потом поднял голову и одарил нас всех доброжелательнейшей улыбкой. Он именно сиял от счастья - каждая черта его милого лица искрилась безудержной радостью, которая растопила лед нашего угрюмого молчания.

- Ну, поделитесь с нами вашими успехами, - помимо воли широко улыбнувшись ему в ответ, сказал я.

- Я добил эту штуковину! Представьте себе - добил!

- И что же вам удалось выяснить? - спросил его Гетлиф.

- Да в том-то и дело, что я добил ее окончательно, Гетлиф! Полностью! Я теперь знаю, как обстоят дела с медленными нейтронами! Точно знаю!

- Вы уверены? - усомнился Гетлиф.

- Разумеется, уверен! - воскликнул Льюк. - Неужели вы думаете, что я стал бы трепаться? Уверен на все сто!

Фрэнсис принялся дотошно расспрашивать его, и несколько минут мы слышали малопонятные нам слова - "нейтроны", "столкновение", "торможение", "альфа-частицы"... Гетлиф хмурился, не в силах подавить зависть и надеясь, как мне казалось, обнаружить ошибку в рассуждениях Льюка. Но Льюк, не замечая его враждебной настороженности - сегодня он всех считал друзьями, - отвечал ему с пулеметной быстротой и обстоятельностью человека, который прекрасно понимает суть дела; он увлекся, непрерывно сыпал проклятьями, однако даже мне, профану, было ясно, что его ничуть не затрудняют вопросы Гетлифа. Через несколько минут сомнения Гетлифа рассеялись: он перестал хмуриться, а потом восхищенно улыбнулся. Его собственный недюжинный талант позволял ему радоваться успехам коллег; Льюк, по всей вероятности, сделал крупное открытие, и Гетлиф бескорыстно восхищался им, не скрывая улыбки зрелого мастера, который слушает юного, но блестящего соперника.

- Прекрасная работа! - воскликнул он. - Просто замечательная! Давненько я не слышал о такой превосходной работе!

- Да, ничего себе работенка, - даже не пытаясь казаться скромным, гордо проговорил раскрасневшийся от радости Льюк.

- Вам, я вижу, удалось сделать замечательное открытие, - сказал Льюку Джего; он слушал разговор физиков так внимательно, как будто надеялся утопить свою тревогу в уверенной радости молодого исследователя. - Я, конечно, не понял вашей тарабарщины, но Гетлиф слов на ветер не бросает, это известно всем.

- Да, великолепная работа, - авторитетно подтвердил Гетлиф.

- Вы не представляете себе, как я рад за вас, Льюк! - воскликнул Джего.

Я случайно посмотрел на Найтингейла - он сидел, пристально глядя куда-то в сторону.

- Когда же вам стало ясно, что вы сделали это открытие? - спросил Льюка Джего.

- Да понимаете, мне показалось, что я добил эту штуковину еще на прошлой неделе, - ответил Льюк, употребляя совсем иные выражения, чем Джего. - Но мне мерещилось, что я ее добил, уже раз двадцать, а потом оказывалось, что ничего у меня не вышло. Правда, в этот раз я был почти уверен. Ну а чтобы увериться окончательно, я торчал в этой треклятой лаборатории буквально день и ночь. Вот почему я не мог остаться в понедельник на собрании, - приветливо объяснил он Деспарду; тот мрачно кивнул головой.

- Это когда мы "держали совет", - объяснил Деспарду Калверт.

- Ну и вот, значит, мне уже и тогда было почти ясно, что все в ажуре. Ясно-то оно ясно, да у меня столько раз за последние месяцы вся работа шла коту под хвост, что мне не верилось. Я с тех пор почти что не спал. Я решил не отступаться, пока не пойму окончательно - вышло у меня или нет. До чего же это здорово - когда у тебя начинает получаться интересный опыт! - звонко воскликнул он. - Ну... вроде как с женщиной: ты инстинктивно чувствуешь, что и как надо делать. Тут уж не ошибешься. Тут уж точно знаешь: больше эта старая шлюха-природа тебя не облапошит!..

Льюк откинулся на спинку кресла - усталый, взволнованный, радостно раскрасневшийся. Гетлиф понимающе улыбнулся ему, Джего громко расхохотался, а Рой подмигнул мне - с Льюка слетела вся его осмотрительная сдержанность - и заговорил с Деспардом, чтобы отвлечь его внимание.

В профессорской Джего заказал бутылку вина: "Чтобы отметить знаменательное открытие самого молодого члена Совета", - сказал он. Услышав, что Джего заказывает вино, Найтингейл поспешно ушел, и ему не пришлось чествовать "самого молодого члена Совета". Деспард-Смит чопорно поздравил Льюка, а потом выпил портвейна - "за успех нашей молодежи". Льюк закурил толстенную сигару, и было не трудно заметить, что он немного опьянел: его выдавала блаженная, не слишком осмысленная улыбка. Джего отечески улыбнулся ему, тоже взял сигару - хотя я ни разу не видел, чтобы он курил, - и, попыхивая сигарами, они принялись толковать о звездах: молоденький румяный крепыш, который, быть может, переживал самый счастливый день в своей жизни, и пожилой, изнервничавшийся, исстрадавшийся мужчина. До выборов оставалось тридцать шесть часов.

Мы с Гетлифом оставили их вдвоем и вышли во дворик. Мне захотелось пригласить его к себе, но я вспомнил, как он сказал однажды, что ему надо спешить домой, и промолчал.

- Он сделал замечательную работу, - сказал Гетлиф.

- Я уж понял.

- Тебе трудно понять, насколько это значительная работа, - возразил Гетлиф. И после паузы добавил: - Она значительней, чем все, что я до сих пор сделал. Гораздо значительней.

Его признание было обезоруживающе откровенным и по-донкихотски гордым; пытаясь замаскировать свое смущение иронией, я сказал:

- Нам с тобой тоже не помешала бы удача. А то эти мальчишки захватывают все призы. Я вот сравниваю себя с Роем Калвертом и вижу, что он опередил меня в работе лет на двадцать.

Мы уже подошли к главным воротам; остановившись под центральным фонарем, Гетлиф рассеянно улыбнулся мне и проговорил:

- Ладно, если уж быть откровенным, так до конца.

- Это ты о чем?

- Мне очень поправился сегодня Джего. Я его, по-видимому, недооценивал.

- Да ведь еще не поздно, - сразу же отозвался я. - Если ты за него проголосуешь...