Читаем без скачивания Музыкант и модель - Полина Поплавская

– Вы проиграли! – сказала она.

– Мне мешали ваши туфли.

– Давайте их сюда. – Она быстро обулась и зашагала вдоль ограды. Пол едва поспевал за ней.

– Вам это нравится? – Люсия сморщила нос, как только они достигли мемориального холма. Золоченые человечки были как застывшие прохожие, устыдившиеся своих аляповатых костюмов.

– Говорят, королева Виктория не могла проезжать мимо статуи Альберта, чтобы не отвернуть голову в сторону.

– От омерзения?

Удивление Пола превзошло норму:

– От горя!

– Ах, да. Ее можно понять. – Люсия устремилась к скрывающимся в темноте деревьям, потом замедлила шаг и вывела Пола на узкую тропинку. Они следили за прыжками белок, рассматривали паутинки, искрящиеся в свете фонарей, и безжалостно потешались над статуями. Неподалеку от моста, горбатясь, спали утки, и Пол в шутку пошел на цыпочках, чтобы не разбудить их. Люсия долго смотрела на гладь пруда, а ее провожатый, с недоумением, – на нее… Потом они пересекли оживленную Бейс-Уотер и оказались на сонных улочках Мэрлибона.

– Здесь я живу, – она указала на цветастый балкон Эйприл – главное украшение угловой части дома.

– Прямо как у Джульетты!

Люсия прыснула от смеха:

– Цветы – хобби жены моего отца.

– А у вас какое хобби? – Пол явно не хотел уходить. Люсия задумалась. – Люди не всегда могут ответить на этот вопрос, – продолжал он, – но на самом деле у каждого человека есть хобби. Для одних это сны, для других – любовь, а кто-то, может, любит рассматривать чужие балконы.

– Иногда я думаю, что для меня – основное, а что – хобби. Я психолог и модель.

– Психолог – хобби.

– Почему?

– Потому что это очень абстрактно. Как и любовь.

– Для кого-то – хобби, а для кого-то – вся жизнь, – сказала Люсия и резко сняла пиджак. – Спасибо. Мне было совсем не холодно.

– Может, придете еще как-нибудь на репетицию. Это так полезно – слушать замечания новых людей.

Она, пораженная неожиданным, таким заманчивым для нее предложением, назвала свой телефонный номер, а потом сама запомнила номер Пола.

Войдя в комнату, Люсия упала на кровать, не снимая одежды. Перед ней вновь возникли узкая лестница, вереница чужих лиц и одно – родное, в изнеможении склоненное к черноте рояля. Если заплакать – будет легче. Но слезы прятались где-то в уголках глаз, не желая покидать их.

Эйприл была немного навеселе, ей не хотелось уходить из спальни мужа, тем более что и дети, и, как ни странно, Люсия, к моменту их возвращения спали глубоким сном. Эйприл любила ходить в гости, как все домохозяйки, и еще более любила потом вспоминать подробности каждого вечера. Филипп со временем смирился с тем, что ему приходится проживать не очень-то значительные события дважды. Говорить на этот раз скоро стало не о чем, а он все не предлагал жене остаться, не двигался к стенке и не вынимал из шкафа вторую подушку. Помолчав, она принялась вспоминать новости прошлой недели, подвинулась поближе к мужу, распахнула полы халата и даже вытянула на одеяле обнаженную ногу. Филипп оставался в прежнем расположении духа: его лоб бороздили морщины, при хорошем настроении совершенно отсутствующие. Конец терпению жены был близок. Она обняла Филиппа и положила руку на квадрат пододеяльника, под которым отблесками шелка обозначались его бедра. Отсутствие эффекта просто взбесило ее. Почувствовав это, ее муж поднял голову.

– Мне нужно поговорить с тобой, – сказала она. – Не засыпай, пожалуйста, так быстро. Это очень срочное и важное дело.

– Твоя клипса опять натерла тебе ухо, и ты мучилась с ней весь вечер, дорогая моя болтушка?

– Шутки крайне неуместны. Я хотела бы поговорить о твоей дочери.

– О-о-о! Как мне надоели разговоры о моей дочери, ты себе не представляешь!

– Тебе безразлична ее судьба? Как ты можешь! Она, кажется, встречается с женатым человеком!

– Ну это уж слишком!

– Вот именно.

– Ты-то откуда знаешь? И… какое тебе до всего этого дело?!

– Ты невыносим. Ты же знаешь, как я отношусь к Люсии. А этот мужчина…

– Тебе-то чем Маковски не угодил?

– Маковски?! – Она на минуту замолчала. – Вот это да! А как же Лиз?

– Эйприл! – Филипп поймал себя на том, что почти кричит, застыдился и, пожелав супруге спокойной ночи, отвернулся к стене.

Ей оставалось только признать, что все ее средства бессильны расшевелить удрученного Нортона. Она вышла в коридор и нарочито тихо закрыла за собой дверь. Новое известие ошеломило ее.

Не следующее утро Дэвид Маковски ехал в гольф-клуб, где они договорились встретиться с Филиппом. Легкие угрызения совести мучили его: за последние дни болезнь несколько раз настойчиво напоминала о себе, и, конечно, Лиз, узнав от Терезы, куда он поехал, ужасно расстроится. Когда Филипп позвонил ему и предложил сыграть партию-другую, он вначале хотел отказаться, сославшись на дела, но подумав, что Нортону уже наверняка известно о его отношениях с Люсией, решил, что отказ мог бы и оскорбить скрипача.

Обычно Маковски не задумывался о подобных вещах, предоставляя события их естественному ходу и стараясь избегать ненужных объяснений, но в случае с этой девушкой все было несколько иначе. Вспомнив вчерашние поцелуи на лестнице, ее грудь, обтянутую черной тканью, он на минуту закрыл глаза… И тут же попытался отогнать наваждение – машина уже ехала вдоль ограды старинного парка, принадлежавшего клубу, в который они с Филиппом вступили в первый год по окончании Королевской консерватории – уже больше двадцати лет назад.

Профессиональные пианисты редко играют в гольф из-за небольшой, но все-таки существующей опасности травмировать кисть, а знаменитостей среди них просто не бывает. Дэвид Маковски был исключением. Более того, женившись на Лиз, которая в юности была довольно сильной теннисисткой, он пристрастился, несмотря на неподдельный ужас своего импрессарио, и к теннису, и даже достиг в нем некоторых успехов. В этом был весь Дэвид, всегда любивший жизнь во всех ее проявлениях.

…День выдался серым и тусклым. С самого начала все не заладилось. Филипп, нервничая из-за предстоящего разговора, отчаянно проигрывал. Раньше с ним такого не бывало – он считался блестящим игроком… Но Дэвид, если и был этим удивлен, вида не показывал, а лишь подшучивал над приятелем. Правда, иногда Филипп ловил в его глазах какой-то невысказанный вопрос.

Игру они закончили в полном молчании. К этому моменту небо совсем затянулось тучами, начал накрапывать дождь. И мужчины, сложив клюшки, поспешили к зданию клуба. Приняв душ и переодевшись, они устроились в одной из гостиных. Там их уже ждал заказанный кофе с коньяком.