Читаем без скачивания Секс с чужаками - Эллен Датлоу

У меня не было ни детей, ни желания их иметь, я хорошо зарабатывала на жизнь, редко чувствовала себя одинокой, необходимые мне эмоции получала от подруг, а что касается секса — ну, иногда у меня бывал любовник, а иногда и не было, я старалась поменьше об этом думать. По-настоящему мне недоставало не секса, хотя иногда я могла истолковать свои потребности и таким образом. Я жаждала чего-то иного, чего-то большего; то было старое влечение, с которым я так и не смогла полностью справиться, влечение, родившееся, казалось, вместе со мной.

Жил-был один мужчина. Вот теперь начинается рассказ. Он не может иметь счастливого конца, но все-таки мы еще продолжаем надеяться. Как бы то ни было, история такова. Там, где я работала, был один человек. Я не знала его имени и не хотела спрашивать, потому что спросить — означало обнаружить свой интерес. Интерес был чисто физическим. Как он мог быть иным, если я с этим мужчиной даже ни разу не говорила? Что я могла знать о нем кроме того, как он выглядит? Я смотрела, как он ходит по коридорам, опустив голову и выдвинув вперед плечи. Плечи у него были широкие, шея короткая, грудь выпуклая. Торс такой могучий, что по моим подозрениям, он накачал его, поднимая тяжести. Черные курчавые волосы. Бесстрастное лицо. В тяжелые дни оно казалось мне благородным. В удачные выглядело раздражающим и тупым. Я не искала встреч с ним. Я его даже старалась избегать. Однако нас свел случай, хотя мы даже не поговорили. Не знаю, заметил ли он меня. Не знаю, может ли то, что я чувствую, не быть взаимным, не быть всамделишным; может ли оно оказаться попросту моей личной выдумкой, навязчивой идеей.

Рассказывают, что царица Пасифая полюбила белого, как снег, быка.

Однажды я пошла в зоопарк вместе с Дженнифер и ее дочуркой. Маленькая Линдси была страшно возбуждена и бегала от одной вольеры к другой, требуя, чтобы ей говорили названия всех животных и называя сама тех, которых узнавала по картинкам в книжке.

— Тигр.

— Тигр! Лев!

— Оцелот.

— Оцелот!

— Леопард.

— Леопард!

— Пантера.

— Пантера!

Я гадала тем временем, как же его зовут. Каков его символ, его клан, его тотем? Что он за животное? Бык? Буйвол. Я обдумывала китайский гороскоп. Человек, рожденный в год буйвола, был спокоен и надежен, терпелив и неутомим в работе. Лишен склонности к показухе, привержен традициям, предан. Скучен, напомнила я еще себе. И одномерно материалистичен. Он даже не поймет, что я имею в виду, если заговорить с ним про союз душ. Наверняка он уже женат; супруг, верный жене и детям, даже не мечтающий о чем-то ином.

Я смотрела, как Дженнифер смотрит на свою дочь. Я подмечала тонкие морщинки, которые только начали прочерчивать нежную светлую кожу ее лица и на упругие черные волосы, собранные в узел у нее на макушке. На красный шарф (это я его подарила), обнимающий ее шею. На линию плеч. Хрупкие запястья. Дженнифер почувствовала, что я на нее смотрю, и поймала мою руку своими прохладными, сильными пальцами; сжала мое запястье. Мы так хорошо знали друг друга. Мы столь многое чувствовали одинаково; мы так понимали одна другую и так одна другой доверяли. Иногда я знала, что она собирается сказать, еще до того как она это говорила. Мы любили друг друга. Любовью равных, без чего-либо лишнего, романтического или невыразимого.

— Зебра.

— Зебра!

— Окапи.

— Окапи!

— Жираф.

— Жираф!

— Бизон.

Бизон. Американский степной бык. Отряд: Artiodactyla. Семейство: Bovidae. Могучее, кочевое, стадное рогатое пастбищное животное североамериканских равнин. Роскошные заросли густой, курчавой темно-коричневой шерсти покрывали его голову, холку и плечи; на остальных частях тела шерсть была покороче и светло-коричневой. Бык стоял, прочный и неподвижный, как гора; и однако он был теплой, живой горой, в нем не было ничего холодного или твердого. Я вспоминаю, как ребенком, когда мы ездили отдыхать всей семьей, я сидела на заднем сиденье автомобиля, глядя на сменяющиеся пейзажи и мечтала погладить далекие пушистые холмы. Что-то в этом создании — диком, но в то же время домашнем; чужом и одновременно знакомом — всколыхнуло во мне то забытое детское чувство. Если бы я его коснулась, думала я, если бы только я могла его коснуться, что-то непременно бы изменилось. Я бы что-то поняла и все стало бы по-другому.

Ширина его плеч. Изгиб рогов. Пружинистые колечки роскошной шерсти. Дикий, густой травянистый запах, повисший в воздухе, наполнял мои ноздри и я чувствовала, как солнце припекает мне загорелую спину, хотя было пасмурно.

— Бизон.

Рассказывают, что царица Пасифая полюбила белого, как снег, быка. Чтобы исполнить свое желание, Пасифая укрылась внутри пустотелой деревянной коровы, и таким образом ею был зачат ужасный Минотавр.

Хотела ли она этого — забеременеть от быка? Я понимала ее страсть, но не образ действий. Рассказ, который мы знаем, поведан не Пасифаей. Нам рассказывают об алчности Миноса, гневе Посейдона, хитроумии Дедала. Царица была лишь орудием, средством произвести на свет Минотавра. Когда ее страсть улеглась, поняла ли она, что ею было сделано и зачем? Не подумала ли она вдруг, когда было уже поздно, когда бык уже оседлал ее: но ведь я хотела вовсе не этого! Я хотела совсем другого! Или же она чувствовала, что победила, добилась своего? Испытывала ли она впоследствии удовлетворение? Прошло ли ее желание после того, как воля Посейдона была исполнена, или оно лишь ждало, безымянное и неутолимое, ждало случая, чтобы прорваться снова?

Нас уверяют, что любовь Пасифаи к быку была противоестественным влечением. Но что может быть естественного в любом желании, во всем, кроме того, что необходимо для сохранения жизни? Что означает — хотеть мужчину? Хотеть мужа?

Глядя в тот пасмурный день на бизона в зоопарке, отделенная от него расстоянием, временем, видовой принадлежностью, всем, что может отделять одно существо от другого, я испытывала не облеченное в слова, обнаженное желание. То было желание, которое невозможно назвать и, вероятно, невозможно исполнить. То было самое чистое, беспримесное хотение, какое я когда-либо знала, в этот единственный раз свободное от всех обычных ложных истолкований. Если бы это человек смотрел на меня через пустое пространство своим круглым, карим, неосмысленным глазом, я бы позвала его к себе домой. Я бы решила, что мои побуждения сексуальной природы — сексуальное желание, по крайней мере, можно удовлетворить — а если бы они простирались дальше, я воспользовалась бы словом «любовь». Я могла убедить себя, что брак возможен, и уж определенно я попыталась бы убедить его. Обладать им. Забыть, что это невозможно; забыть, что это желание по самой его природе нельзя удовлетворить.