Читаем без скачивания Чужой среди своих 2 (СИ) - Василий Сергеевич Панфилов

Бурная (и не вполне здоровая) подростковая фантазия подкинула мне сценку, в которой покряхтывающего дядю Сашу имеют с двух сторон люди в погонах. Благо, сценку эту я увидел как карандашный набросок, злую карикатуру.

— … пришлось в пивную, с людьми разговаривать, — продолжает отец, и я машинально киваю, прекрасно понимая суть. Завсегдатаи пивных, это, можно сказать, законная добыча участковых, и вербуются они, что называется, «на раз», потому как грешков за каждым много, а психика и характер у алкоголиков не то чтобы железные.

Но информация, пусть даже значительно более тонким ручейком, течёт и от участковых к осведомителям. Картину в целом алкоголики редко видят, да и вряд ли бы они поняли, если бы даже видели. Но если умеешь слушать и задавать вопросы, и понимаешь при этом, в какую стороны эти самые вопросы задавать, можно выяснить много интересного.

— … вряд ли сам, — делает выводы отец, — хотя мог! Этот, Сашка… живчик такой, и не всегда, когда надо. Но всё-таки… п-фу… вряд ли!

Снова машинально киваю, это я уже спел уяснить. Бывший мой бригадир из тех мужиков, что, будучи вполне неглупыми, думать притом не умеют. Не «Семь раз отмерь, один раз отрежь», а ровно наоборот.

Приняв какое-то решение даже в условиях недостатка информации и времени, они потом не пытаются заново проанализировать ситуацию, а слепо следуют ему, раз за разом танцуя на граблях. Вот посмотришь на такого, поговоришь — так неглупый вроде бы мужик! Нередко — начитанный, эрудированный, рассуждает интересно.

А потом оп-па… и понимаешь, что «Умный, но дурак», родилось не на пустом месте. Собственно, вот он… дурак, хотя и, казалось бы, умный!

А за дядей «Сукой» Сашей мелькало несколько раз такое — самоуверенность где не надо, не по чину, отсылка на заведомо сомнительные данные, как на нечто безусловное, и прочее в том же духе.

— Но скорее всего, — продолжает отец, подлив себе ещё чаю, — его куратор проводил операцию против нас, а Сашка, от большого ума и самоуверенности, «подправить» решил. Вербовка там, или что иное…

Он снова закусил губу, задумавшись. И я тоже… мы, как ни крути, достаточно уязвимы для разного рода махинаций, будь-то махинации людей в погонах или совсем даже наоборот. Биографии, национальность… очень удобно, как ни крути. Болевых точек много, включая мой диагноз, который при мало-мальски приличной проверке вскроется, а это ведь, при нынешних советских реалиях, прямая дорога к постановке на учёт…

— Если бы не доллары, — сказал отец и замолк надолго.

— Ну точно! — воскликнул он после длительного молчания, — Запах! Не тот запах, совсем не тот…

— Фальшивые? — спросила мама, уже зная ответ.

— Ну… — отец склонил голову набок, обдумывая, — один-два наверняка настоящих, чтоб если что — статья с гарантией легла. А так… да, тогда всё прорисовывается!

— Частная инициатива? — спрашиваю, уже зная ответ и ставя в уме галочку о необычных знания отца. Доллары в условиях СССР, это тяжёлая статья, а он на запах? Оч-чень интересно… и не факт, что я это когда-нибудь узнаю.

— Похоже на то, — кивнул отец, — Опера часто такие схемы крутят, а если мент центровой, то у него и доллары фальшивые могут найтись, и что угодно ещё. Москва!

— Да уж… — поёжилась мама, — страшненькая ситуация!

— А когда иначе-то было? — спросил отец, — Хоть Филиппа Петровича[iii] взять, хоть…

Он замолк, не договаривая, да и что тут говорить? Всё и так ясно… Для вербовки наша семья — идеальный вариант! А зачем-то конкретным или «про запас», не суть важно.

— Да, похоже, частная! — решил отец, — Сашка, говорят, ходит злой и такой весь… прижуханный, аж серый. Если бы операция велась официально, то… хм, доллары, пусть даже и фальшивые? Да ещё и вмешательство в операцию? Сидел бы уже, без вариантов!

Положим, я варианты вижу… но не суть, да и отец, вернее всего, прав. Он, в конце концов, эту ситуацию понимает много лучше меня.

Немного поговорив о том, что же, нам собственно, делать, к какому-то определённому выводу так и не пришли. А что тут, собственно, сделаешь?

Ворочаясь без сна, хотя время уже сильно заполночь, всё думаю, думаю… Но в голове слишком много мыслей, и при этом слишком мало данных.

… а ещё, черт подери, досадно! Я тут накрутил себя об играх спецслужб и прочем, а тут — сука подментованная свои дела крутит!

Грузчик, м-мать… грузчик и курирующий его мент, который, вернее всего, использовал бы меня и нас для своих мелких маклей, обтяпывая делишки в ГУМе и обслуживая свою машину вне очереди на отцовской автобазе! Это как… унизительно, что ли… и мелко.

Хотя говоря по правде, оно ведь и к лучшему, потому что если бы за нас взялись всерьёз, соскочить мы бы не смогли. Но… логика, это одно, а самолюбие — совсем другое. Понимать, что нам, по факту, просто повезло, что дядя «Сука» Саша оказался из тех, что один раз меряют, и семь раз режут, это одно… но вот принять, как данность, тот факт, что нам просто повезло, и что в другой раз может не повезти… неприятно.

Вставая ночью в туалет, я, по образовавшейся уже привычке начал было нащупывать ногами лесенку вниз. Не обнаружив её, аж вспотел от волнения и окончательно проснулся. Поняв наконец, что мы переехали, и я снова ночую просто на расстеленном на полу матрасе, а наша мебель осталась там, став доплатой за квадратные метры и срочность, успокоился, и, сделав все дела, снова лёг.

Снилась мне наша квартира и батоно Тамази, студент из Тбилиси, выглядящий, как это часто бывает у южан, значительно старше своих лет. Сон, на удивление яркий, многосерийный и детективный, оборвался в самый неподходящий момент, и я так и не узнал, где же в моём сне батоно Тамази сделал тайник для денег, и нашёл ли представитель одного из грузинских криминальных кланов контакты с представителями ГУМа.

Проснувшись, долгое время лежал, не в силах разобрать, где сон, а где явь, продолжая выстраивать логические цепочки из сна, где фигурировали грузины, Товарищ Майор тётя Тоня и комиссар Катани по линии Интерпола. Но всё это, хотя и безусловно ярко, но ещё и нервно, напряжённо и очень тревожно.

Настроение с самого утра — сильно так себе… не задалось. Всё разом как-то — и сон этот дурацкий, и мебель, в которую я вложил без малого душу, и неприятный, фальшиво-дружелюбный батоно Тамази, который спит сейчас или на моей кровати, или на родительском раскладном диване.

Глянув на часы и поняв,