Читаем без скачивания Клятва рода - Степан Мазур

— Стадию?

— Ну, с рождения человек — оптимист. Детство. Потом пессимист — половое созревание, первые кризисы, все такое. Потом реалист. Как бы нашел себя в жизни, устоялся. А четвертая стадия — фаталист. О душе, о бренном. Мысли о переходе за черту. Судьба. Все такое.

— Я с тобой в связке не пойду.

— Что у тебя все так по-детски? Кашу не буду, в связке не пойду… Совсем расслабился?

— Ты уморишь даже горы. И с чего ты решил, что фаталист — последняя стадия? Удобно думать, что за тебя уже все предрешено? Пятая стадия — ответственный. За свою судьбу, за свою жизнь, за свой путь. Или просветленный. Не единоличник-отшельник, занятый своим развитием и начхавший на мир и все прочее, а тот, кто движет мир вперед. Движитель.

— Вот что значит про богов на солнцепеке, — протянул Сема.

— Это мои предки, прямая родня. Как я могу отказаться от предков? Я не коммунист.

— Сейчас-то это какое имеет значение? Христианство позднего толка, тотальный коммунизм и урезанная демократия давно подняли брата на брата, сына на отца и так далее.

— Ага, и при этом кланы, фамилии. Те, кто остался в единстве, и правят миром.

— Кх-м, — кашлянул Родослав.

— Что? — одновременно повернулись Скорпион и Леопард.

Синеглазый поводил перед глазами пальцем, кривясь, словно съел целиком лимон, буркнул:

— Иномирье ворота прорвало. Ближе всех Добро оказался.

Парни одновременно посмотрели друг на друга. Сема обронил:

— О чем он вообще?

— Иномирье?

Родослав щелкнул пальцами…

Пустыню заволокло черным. Это не было пылевой бурей. Просто небо без облаков вдруг стало черным, словно ночь перепутала свои часы с днем. Эта чернота сгустилась клубнями и приблизилась к земле, к пескам. Миг — и сама обшивка мирозданья пошла по швам. Воздух вдруг порвался. Из темного провала спиной в песок полетел кудрявый человек в просторной одежде. Семь раз перекатившись через голову и через себя, он замедлил падение и остановился на песке, тяжело дыша и не в силах подняться. Человек был истощен и выглядел довольно жалко.

— Добро? Аватар Добро? — Еще договаривал свой вопрос Семен, как из той порванной грани пачками посыпались люди в облегающих комбинезонах и в чем-то вроде касок.

Незнакомый десант десятками падал в траву с перекатами и тут же бежал в сторону поверженного аватара. Руки десантников были свободны, лишь за плечами в небольших рюкзаках, возможно, было оружие. Но, казалось, они обладали чем-то более боевым, чем простое огнестрельное. Ведь еще не добежав до аватара, Добро стало подкидывать в воздух, как от сильных пинков невидимого монстра. Подкидывало и тут же с огромной силой швыряло о землю. Но только для того, чтобы подкинуть вновь.

Светлая одежда аватара покрылась малиновым. Даже на глаз можно было сказать, что от каждого удара сломано немало костей.

Но Сильный мира сего не просто так получил свое звание. Иранец выживал, иранец жил. И солдат иноземного десанта неумолимо раскидывало по песку. Без новой возможности подняться.

— Тренировка! Наших бьют! — закричал Сема и бросился к десанту.

Скорпион зябко поводил плечами и, коротко взглянув на безмятежно стоящего отца, побежал вслед за братом.

Сема ускорился в нескольких метрах от объектов, подлежащих устранению. На вид они были совсем как люди. За странными касками со стеклами не видно глаз, но лица вполне человеческие. По аналогии с земными обитателями их можно было принять за кавказцев, детей гор. Сравнение относительно отдаленное.

Сема расплылся в воздухе, и десант стал терять бойцов так же быстро, как успевал их высаживать темный портал. Руки ломали, крушили молотами, ноги скользили по песку, как у хорошего фигуриста по застывшему озеру. Грудные клетки пробивались толчком ладони, перемалывая внутренние органы волновым выбросом, шеи хрустели по вполне физическим законам, достигая критического угла.

Сберегая энергию, экономил на волновых выбросах, предпочитая использовать инерцию противника против него же. Когда пробился к аватару, одежду заляпало кровью, а руки походили на тесак мясника после долгой работы. Кровь была красной. Десант все же очень немногим отличался от людей. Можно было предположить, что химический состав тел примерно схож. Кровь имела в составе то же железо.

Скорпион добежал до зоны боя, но нападать желания не обрел. Тело восстановилось, но ощущения были такими, словно последний раз дрался в начальной школе, а сейчас был в возрасте ветхого старика. Ни гнева, ни адреналина. Волевой импульс, с которым привык бросать себя в бой, превращаясь в расчетливый механизм уничтожения, исчез.

Скорпион невольно застыл, глядя, как пролетает по небу подкинутый аватар и как Сема прорубает широкие просеки в рядах противника. Сам Сема сливался с воздухом, и лишь тренированный глаз отмечал, где в следующий раз появится это дите человеческое и чья шея повернется, чья грудная клетка сломанными ребрами пропорет сердце. Дрался как берсеркер, таковым не являясь. Тотем лишь тревожно наблюдал сечу, но хозяин не звал.

Сергея неведомой силой потянуло вверх. Кто-то из десанта обратил внимание на подошедшую фигуру. Эта сила походила на развитую форму телекинеза. Но по тому, как пали на колени один за другим трое десантников, Скорпион предположил, что бросать его не так-то просто.

«Не так просто, как аватара? Что это? Влияние отца за спиной? Или побочное действие яда?»

В груди что-то взорвалось. Ком гнева, промчавшись по телу, заполонил сознание. Не скатываясь до физического уровня боя, Сергей вздыбил руки в небо. Трансформация гнева в силу оказалась мгновенной. Черные клубни над порталом слиплись. Белоснежная неуправляемая молния ударила в саму иссиня-черную глубь портала.

Последние десантники, словно попавшие под гнев Перуна, свалились в песок опаленным мясом. С горящими, плавящимися комбинезонами и рюкзаками. Видимо, в рюкзаках все же было нечто вроде оружия: огонь вызвал реакцию, и небольшой взрыв с синим пламенем раскидал все вокруг на десятки метров. Волной снесло последних солдат. Аватар в последний раз свалился на песок.

Сема, прикрывшись трупом, вскочил, едва волна прошла над головой. Странный для песков боец из ран имел лишь синяки, ссадины да неглубокий порез на скуле. Вся прочая кровь на нем была вражеской. Дыша, как будто имел вместо пары легких кузнечные меха, блондин недовольно огляделся. И чертыхнулся — противники кончились.

Но как бы ни хорохорился, ноги сводило дрожью, судорога делала слабым и беспомощным — на волновые воздействия ушло немало запаса. Невольно припал на колени над поверженным врагом и посмотрел на дрожащие руки. Тело было совсем не против свалиться прямо под небом и окунуться в долгий сон. Только разум постоянно напоминал, что обезвоживание и палящее солнце испепелят за неполный день.