Читаем без скачивания Летняя практика - Галина Гончарова

Столб кипятка прошелся четко по скале, обварив каракатице щупальца и, по-моему, часть туловища. Я прицелилась еще раз, но головоногая дожидаться повторной обработки не стала. Хищница отцепилась от скалы и попробовала спастись бегством. На миг ее тело опять окуталось чернильным облаком. Или скорее — попыталось. Она слишком уж недавно плевалась чернилами, истратила много чернильной жидкости, и облако получилось очень прозрачным. Так что я прицелилась — и еще раз фуганула струей кипятка. А что, вареная каракатица, кстати, — съедобна?

Нам еще долго до дома шлепать, Хорошо бы и подкрепиться. Суп из осьминога я точно ела. Значит, и эту можно. А что? Море соленое, подсаливать не требуется, столб кипятка ее отлично проварил… и вообще, знали бы вы, что может слопать студент за неделю до стипендии! Каракатица — это еще деликатес.

Но до обеда мы добраться не успели. А что! И очень даже обед! Мы последний раз завтракали как бы не в пятнадцать минут шестого. А сейчас девять утра.

Ну ладно. Второй завтрак.

Спасенный человекорыб (рыбочеловек?) отлепился от агонизирующей каракатицы — и направился ко мне. Мы, в свою очередь, выползли из-за камней и побрели к нему.

Передвигался он легко, грациозно и стремительно. Наблюдать было одно удовольствие.

То ли дело мы — ползаем по морскому дну со скоростью улиток.

А рыболюд уже завис перед нами. Вблизи он все-таки оказался ближе к рыбам, чем к нам. Шикарный хвост уже не так напоминал селедочный, скорее карасевый, и был покрыт крупной серебристой чешуей. Голубое сияние распространяли множество мелких… как их называют-то? Рачки? Крабики? Кажется, я даже название знала. Сифонофоры. Но вот к какому отряду и классу они относятся…

Темный лес.

Крупный плавник тянулся вдоль спины рыболюда, на шее виднелись складки жаберных щелей… сюда бы декана нашего факультета иноформки. Он бы от радости в обморок хлопнулся. Найдена новая раса разумных! Сенсация!

А у меня была задача попроще — объясниться с этим другом.

Под водой это сделать очень затруднительно. К тому же я ни слова не знаю из его языка. А он — из языка людей. Жестами пообщаться?

Ага, это когда люди одной национальности. А то в Азермоне, например, любимый жест бразильцев, когда они возводят руки к небу, символизирует «проклятие богов на твой дом». А если в Гварде, глядя в упор на собеседника, погладить себя правой рукой по тыльной стороне левой ладони, это будет означать «Ты мне нравишься».

Я попробую показать «плывем в Милотан», а он решит, что я его послала по всем четырем азимутам. Если не чего похуже.

Рыболюду надоело молчать первому. Но рта он не открыл. Видимо, пришел к тому же выводу, что и я. Разговаривать нам будет затруднительно. Поэтому он просто приложил пальцы к вискам — и взглянул мне в глаза.

Глаза у него были шикарные: большие, круглые, слегка выпученные, как у рыб, потрясающего синего цвета.

А потом они чуть затуманились — и я отчетливо ощутила эмоции, идущие от рыболюда. Что ж, все верно: можно говорить на разных языках, но чувства и ощущения понятны всем.

— Помогай воспринимать! — я попыталась пихнуть элвара, но промахнулась — и полностью сосредоточилась на ощущениях.

Ага. Веселье. Словно человек на прогулке. Потом — опасность! Страх! Ярость! Недоумение — «неужели все закончится именно так?!». Решимость драться до последнего. Безнадежность отчаянной схватки.

Потрясение от моего вида. Изумление. Шок. Осознание спасения. Любопытство. Дружелюбие. «Я не причиню вреда…»

Я вздохнула и покосилась на элвара. Потом демонстративно взялась за виски. И Тёрн, в свою очередь, начал проецировать эмоции.

Спокойствие и уверенность — рабочая обстановка. Надо делать свое дело. Страх, ярость — землетрясение, попытки выбраться. Облегчение — выход найден. Спокойное любопытство — путь к гавани, который рано или поздно закончится. Вспышка острого любопытства — впереди что-то происходит. Интерес — узнать, что именно. Вспышка инстинкта — помочь своим. Помочь, не зная, друг это — или враг. Да и неважно. Важно — не дать человеку глупо погибнуть.

Рыболюд поглядел на нас ясными глазами.

Судя по всему, он понял. И широко улыбнулся. Улыбка у него была почти человеческая, только губы — синеватого оттенка, а зубы — слишком мелкие, острые, белые, и, по-моему, их больше, чем у людей. Но я же не полезу ему в рот пересчитывать зубы?!

Еще не хватало!

Пусть этим на иноформке занимаются. Вот лично Меренга и считает. Интересно, найдет ли она эту нацию — озабоченной? Если у них из всех… э-э-э… половых признаков — только хвост.

Наконец мы прекратили обмениваться эмоциями — и поглядели друг на друга. Рыболюду было не очень хорошо, это факт: побледневшее лицо, провалившиеся щеки… Но он уверенно кивнул нам — и медленно поплыл куда-то влево от нужного нам направления. Через три метра обернулся и махнул рукой.

Чего, мол, ждете, давайте за мной!

Мы думали не слишком долго.

Разыскивать нас так и так слишком быстро не начнут. А вот установить контакт с новой расой, неизвестной расой…

Такой шанс упускать нельзя.

Я развернулась и поплыла следом за парнем. За мной — Тёрн. За ним — элвары. За элварами — все остальные. Как говорится, дедка за репку, бабка за дедку, внучка за бабку, мышка за внучку — и хвостик в розетку.

М-да. Не оптимистично.

— Надеюсь, твое решение не обернется для нас последним боем, — вздохнул Тёрн.

Я пожала плечами.

— А что, есть выбор? Мы не знаем, кто они, какие у них возможности, что, где, кого… Но вода для них родная стихия. А для нас — нет. И если захотят — они нас найдут без особых усилий.

— Логично. Думаешь, лучше добровольно, чем принудительно?

— Именно.

— Пожалуй, ты права. И надо бы попробовать договориться мирно. Дружить с ними может быть выгодно…

— А что, у Элвариона есть выход к морю?

— Нет. Но у нас есть река Райлисс.

— Это если они могут жить в пресной воде. Морских рыб в речке не разведешь…

Река Райлисс — местный аналог Волги. Только не загаженная ни людьми, ни другими расами. За этим очень строго следят эльфы и друиды. И любой, кто хоть ведро помоев выплеснет вблизи реки (я уж молчу про химикаты и ту гадость, которая в мире техники льется потоком от всех заводов и фабрик), — сильно рискует. Экологи магического мира намного радикальнее подходят к загрязнениям, чем их коллеги в мире техники. И человек, насвинячивший в природе, хотя бы просто бросивший старый башмак под кустом, рискует обнаружить вокруг своего дома этакое «кладбище старых ботинок», которые будут сползаться к нему со всей округи. Или альтернативный вариант — вообще не сможет надеть ни одного ботинка, потому что прокляли. Ноги станет сводить хуже, чем судорогой, Кому понравится бегать босиком по снегу? Или вообще, пойдет в лес и сгинет, как не было. А что, деревьям все на удобрения сгодится.