Читаем без скачивания Сотворение мира - Гор Видал

— Но почему вы совсем не интересуетесь Мудрым Господом и его пророком Зороастром?

— Все в мире интересно, дитя мое. И если вам интересно рассказать мне о вашем Мудром Господе, вы должны это сделать. Сейчас же! Говорят, истина не может ждать — не знаю почему. Все остальное ждет. Расскажите!

Я рассказал. Когда я закончил, Шарипутра обратился к принцу Джете:

— Этот Мудрый Господь пытается выдать себя за перса, но говорит точно как Брахма. Ох уж эти боги! Они меняют имена от страны к стране и думают, что мы не заметим. Но нас не проведешь! Они нас не одурачат, а? И не спрячутся от нас. Но этот Брахма! Он самый честолюбивый, остальным далеко до него. Считает себя создателем — подумать только! О, вы бы его послушали, когда он в первый раз явился к Будде! Нет, не в первый — во второй. В первый раз он упрашивал Будду привести в движение колесо его учения. О, Брахма умеет убеждать и упрашивать! Он знает, что прежде чем достичь нирваны, ему придется вновь родиться человеком, а единственный способ для этого — стать Буддой. Он ведь не глуп. Только говорит глупо. Как бы то ни было, Будда позволил себя уговорить, поскольку Брахма лучший среди богов и к нему можно снизойти, правда? И Будда согласился (после первого визита) привести колесо в движение. Для Будды это было большой жертвой, поскольку сам он уже достиг нирваны и его уже нет ни здесь, ни там, ни где бы то ни было — в отличие от бедняги Брахмы.

Затем Брахма пришел во второй раз. Это было в Раджагрихе. Как это происходило точно, нужно спросить у Ананды — он помнит все, даже самые незначительные подробности. Все это случилось до меня. И Брахма сказал Будде: «Я Брахма! Я великий Брахма, царь богов! Меня никто не создал — это я создал мир! Я владыка мира! Я могу создавать, изменять и дарить жизнь. Я отец всего сущего!» Теперь-то мы знаем, что все это полная чепуха. Но Будда всегда вежлив. И всегда возвышен. «Если ты существуешь, Брахма, — сказал он смиренно, — значит, ты создан. Если ты создан, ты будешь развиваться. Если ты развиваешься, то твоя цель — освободиться от огня и постоянного движения, вложенных в тебя. Поэтому ты станешь тем, что я сейчас. Ты сделаешь последний шаг по пути восьми изгибов и прекратишь свое развитие и существование».

— И что ответил Брахма?

Никогда ни до, ни после этого я не слышал такого кощунства!

— О, он растерялся! А вы бы не растерялись? Представьте его — точно как ваш Мудрый Господь, такой же самодовольный и всемогущий, или мнит себя таким. Однако будь он в самом деле всемогущим, то смог бы и не существовать, а как ни старается, не может этого достичь. Вот потому-то он и упросил Будду запустить колесо своего учения.

— А вы вполне уверены, что это в самом деле Мудрый, то есть Брахма, говорил с Буддой?

— Конечно не уверен! Это ведь все сон, дорогой мой, а во сне что-то имеет смысл, а что-то нет. Я хочу сказать, много зависит от того, где спишь, не так ли?

Я признал про себя, что в самом деле ощущаю, будто то ли сплю, то ли схожу с ума.

— Зороастр сам слышал голос Мудрого Господа… — начал я.

— …Как и Брахма слышал ответы Будды.

Шарипутра одобрительно кивнул мне несколько раз как тупому ученику, которому удалось к одному прибавить один.

— Должен заметить, что Зороастр почтительно слушал ответы Мудрого Господа, а не наоборот.

— Я говорю наоборот, потому что Брахма почтительно слушал Будду. Ведь в каждый момент существует только один Будда.

— Существует только один Мудрый Господь.

— Кроме случаев, когда он перебирается в Индию и выдает себя за Брахму. Но все равно это не единственный бог. Просто самый тщеславный.

Я изо всех сил старался сохранить свою придворную маску.

— Вы отрицаете, что Мудрый Господь — единственный творец всего сущего?

— Конечно, мой дорогой. И вы тоже. — И тут этот вредный старикашка повторил мне мою же цитату из священного текста: — «Ахурамазда до акта сотворения не был Мудрым Господом, жаждущим расширяться, мудрым, свободным от несчастий, ясным…» Я забыл, о чем еще вы столь любезно только что нам говорили. Моя память уже не та.

Я мрачно продолжил:

— «…Всегда правым, щедрым, всепроникающим…»

— Да, да. «И прозорливый Ахурамазда увидел, что разрушительный дух никогда не прекратит своих нападок…» И потому он ходит и устраивает ловушки для разрушительного духа и изобретает вне бесконечного времени, времени долгого владычества. Мой дорогой, как это надуманно! Если он всемогущий создатель, зачем он придумал этого разрушительного духа? Чего ради? А если уж придумал, зачем же бороться с собственным творением? Не очень мудро с его стороны, правда? И потом, настаивать, чтобы человеческая раса, другое его творение, постоянно боролась с его самым первым творением… Нет, это определенно не очень хорошо.

— То, что существует зло, нехорошо, Шарипутра. Но зло существует, равно как и добро, и борьба между ними продлится до торжества добра в конце долгого владычества.

— Если добро все равно победит, зачем же бороться? К чему беспокоиться?

— Потому что такова воля Мудрого Господа. Из себя он породил все человеческие души. И эти вечные души существуют в нем, пока им не настанет пора принять человеческий облик. Тогда они делают выбор: следовать Истине или Лжи. Если они следуют Истине, то заслуживают награды. Если Лжи…

— Да, дитя мое. Как ни неповоротлив мой ум, идею я уловил. Но зачем заставлять всех так страдать?

— Как же иначе победить зло?

— Уничтожить сначала мир, потом себя. Или, если хотите — и можете, — сначала себя, потом мир.

— Мир существует. И сам он существует. И зло существует. И добро существует. И борьба существует — неизбежно, предопределенно.

— Тогда лучше не существовать, не правда ли? И достичь этого можно, следуя по пути восьми изгибов.

Старик сводил с ума лучше злейшего из здешних софистов.

— Все борется… — начал я.

— …Кроме того, что не борется, — закончил Шарипутра. — Но ваш Мудрый Господь, как и наш гордый, хотя и лукавый Брахма, так же находится во тьме, как и остальные его творения. Он понятия не имеет о том, куда идет, как и не знает, откуда взялся.

— Мудрый Господь знает, что поймает и уничтожит злого Ахримана, когда кончится время долгого владычества. Когда он это сделает, все души будут спасены.

— Так он говорит. Но он тоже развивается. Было время, когда его не было. Потом он был. Теперь он есть. Но будет ли он?

— До Мудрого Господа был Мудрый Господь.

— А до того? Он говорит, если вы верно процитировали: «До акта сотворения я не был Господом». Если не был Господом, то кем же? И откуда взялся этот творец?

— Время…

— Ах время! Но откуда взялось оно?

— Время было. Есть. Будет.

— Возможно. А возможно, нет. Я говорю об изначальных вещах, дитя мое, потому что они вас интересуют. Мы не любопытствуем о природе вещей, о мироздании. Нам не дано знать, что было сначала и есть ли что-то первое во времени и пространстве или вне времени и пространства. Все едино. Боги, люди, призраки, звери, рыбы, деревья… Это все проявления мира, где страдание постоянно, потому что все течет и ничто не остается собой. Разве не так?

— Есть единый источник… — начал я.

Но Шарипутра уже не слушал меня.

— Первое, что я делаю с нашими учениками, — веду их на кладбище, где показываю разложившееся тело. Мы рассматриваем новую жизнь, возникающую из мертвеца, смотрим, как черви откладывают яйца в гниющую плоть. Потом яйца лопаются, и новое поколение червей наедается, пока через какое-то время — время очень-очень короткого владычества, мой дорогой, — не остается ничего, кроме костей, и бедные черви умирают от голода. Но из их праха произрастают растения, насекомые, невидимые зернышки жизни, и цепь продолжается дальше и дальше. И кому не захочется прервать эту цепь страданий?

— Цепь прервется, когда Мудрый Господь возобладает над тьмой и все станет светом.

— Должен сказать, это очень похоже на речения Брахмы. Но как он признает сам — когда не лжет, — ему не ведомо, как все закончится, так же как и откуда все взялось. Он на середине реки, как и все мы. Естественно, его река шире нашей, но по сути — все реки одинаковы. Как вы сами так прекрасно спели… нет, нет, действительно прекрасно: «Время сильнее, чем все созданное — созданное Мудрым Господом и созданное духом разрушения». Для нас, дитя мое, время — только часть сновидения, от которого ты очнешься, если испытаешь просветление.

— И угаснешь?

— Вы усвоили урок, Кир Спитама!

Вредный старик наградил меня рукоплесканиями. Многие аргументы Шарипутры можно бы было опровергнуть, но я помнил наказ Дария. Я должен учиться и учить, а нельзя учить, не поняв сперва, что другие считают истиной. В те дни я не сомневался в своей миссии — наставлять всех на путь Истины. Но в то же время меня глубоко интересовала природа мироздания, и каким-то непонятным образом Шарипутра привлек мое внимание к любопытному пробелу в Зороастровой концепции божества. Да, Демокрит, ты тоже его заметил. Но ты заметил оттого, что интересуешься сущностью материального. А мы интересуемся сущностью божественного.