Читаем без скачивания Имам Шамиль - Шапи Казиев

Атаров преподнес Шамилю золотой брегет, а Шуайнат подарил золотые дамские часы.

На другой день Атарову сообщили, что он может ехать обратно. Атаров попросил разрешения проститься с сестрой, но вместо этого получил в подарок от Шамиля прекрасного коня и целую арбу подарков для родственников. Атаров выехал из Ведено с теми же провожатыми, которые доставили его сюда. К вечеру того же дня Дуба попрощался с Атаровым у крепости Воздвиженской. Теперь только путешественник понял, как рисковал, когда его везли в Ведено окружными путями, подозревая в нем лазутчика.

Снова Гергебиль

В июне 1848 года Аргутинский осадил Гергебиль. Бои продолжались три недели, почти в точности повторив ход боевых действий под Салта. С теми же отчаянными схватками, беспрерывными бомбардировками, блокадой, порчей воды, поджогами, подкопами, взрывами и героизмом с обеих сторон. После того как воины имама решили оставить крепость, Гергебиль разделил судьбу Салта и был превращен в руины. Богатые гергебильские сады тоже были полностью вырублены и сожжены, с той лишь разницей, что вековые деревья сразу уничтожить не удалось, и они были лишь подрублены, чтобы умереть позже.

Таким же неясным оказался и результат операции: аул был разрушен и… оставлен горцам, потому что войскам Аргутинского вновь пришлось отступать в свои лагеря за укрепленной линией, отбиваясь от нападавших со всех сторон отрядов Шамиля.

За эту операцию Аргутинский был произведен в генерал-лейтенанты {5}, а Воронцов получил благодарность от императора и укрепил пошатнувшуюся было репутацию непобедимого полководца.

Поход в Самурскую долину

Однако и на этот раз надежды наместника на то, что горские общества отвернутся от Шамиля и поспешат признать власть императора, оказались тщетными. Шамиль был по-прежнему силен. И сам теперь жаждал реванша.

Не успели войска Воронцова устроиться на зимних квартирах, как стали поступать тревожные сведения о готовящихся походах Шамиля.

Произведя несколько отвлекающих маневров и окончательно запутав штабистов Воронцова, отряды имама вторглись в Самурский округ — вотчину Аргутинского, более всего досаждавшего Шамилю последние годы.

Отдав предпочтение стратегии стремительных походов перед тактикой обороны, Шамиль решил проучить генерала, разорвать смыкавшееся вокруг Имамата кольцо с юга и поднять на борьбу население Самурской и Алазанской долин.

У Шамиля были все основания ожидать успеха операции. Местное население, с тех пор как Шварц изгнал Даниял-бека, не переставало сопротивляться новым властям. Методы правления Шварца делали невыносимой жизнь не только горцев, но и его собственных подчиненных. Население тайно и явно сочувствовало Шамилю, снабжало его сведениями, провиантом и отправляло к нему своих воинов. Засады, стычки, набеги, порча дорог и прочие партизанские приемы не давали Аргутинскому покоя. В ответ он регулярно устраивал карательные экспедиции, приводившие к еще более ожесточенному сопротивлению. Местные общества обращались к Шамилю с просьбой явиться к ним, обещая всеобщее восстание.

Со своей стороны и Даниял-бек убеждал Шамиля в необходимости подобного похода, надеясь вернуть утраченное султанство и отомстить ненавистному Шварцу.

13 сентября 12-тысячный отряд горцев, предводительствуемый Даниял-беком, осадил одно из главных укреплений Лезгинской линии — большое село Ахты.

Такого оборота дела никто не ожидал, и потому гарнизон укрепления был не очень многочисленным — около 500 человек во главе с полковником Ротом. Надежда на местную милицию растаяла, как только перед укреплением появилась конница Хаджи-Мурада. Большинство с криками: «Хаджи-Мурад! Хаджи-Мурад!» или переходило на сторону мюридов, или исчезало в лесах.

На следующий день к Ахтам прибыл сам Шамиль. Как бы демонстрируя свое прилежание в изучении тактики Аргутинского, Шамиль начал планомерную осаду. Были подготовлены позиции, энергично велись всевозможные осадные работы, укрепление было лишено воды и полностью блокировано. Затем, установив артиллерию на соседнем берегу Самура, Шамиль подверг укрепление мощному обстрелу.

После первых же залпов взлетел на воздух пороховой погреб Рота. Сам полковник был ранен и передал командование капитану Новоселову.

Осада продолжалась по всем правилам: в ход пошли туры и фашины, были пробиты минные галереи, заложены заряды под башни и произведены мощные взрывы. Только пробив внушительную брешь в бастионах, Шамиль начал штурм.

В ожесточенной рукопашной схватке силы гарнизона таяли на глазах. Но Новоселов решил защищаться до последнего, тем более что в укреплении находились и семьи офицеров. Когда и этот штурм был отбит, оказалось, что женщин и детей в укреплении осталось больше, чем солдат, и выдержать новый натиск уже не было никакой надежды.

Призывы гарнизона о помощи, казалось, таяли в ущельях, как горное эхо. Аргутинский, считая Ахты потерянными, опасался теперь, что потеряет и все остальное. Это заставило его собрать имевшиеся силы и двинуться в район боевых действий. На дальних подступах к Ахтам Аргутинского встретили отряды Шамиля. После непродолжительного боя генерал отступил, делая вид, что уходит. Но вместо этого решил обойти Ахты с другой стороны.

У аула Мискенджи на берегу Самура он наткнулся на отряды Даниял-бека и Хаджи-Мурада. Аргутинский по привычке остановился, выжидая действий противника. Но когда узнал, что укрепление в Ахты еще держится, бросил свой отряд в атаку.

Первым не выдержал Даниял-бек. Его беспорядочное отступление увлекло за собой и Хаджи-Мурада, который оставил Аргутинскому добытые перед тем трофеи.

Блокада была прервана. Аргутинский успел спасти остатки Ахтынского гарнизона, а сверх того у него были пленные из отряда Даниял-бека.

Шамиль отступил, уводя с собой стада овец и новобранцев. Аргутинский не стал его преследовать. Вместо этого он огнем и мечом прошелся по окрестным аулам, карая население за помощь имаму. А затем устроил суровую переаттестацию своим подчиненным, не сумевшим отразить вторжение Шамиля и валившим вину друг на друга. Последовали разжалования и военные трибуналы, первой жертвой которых пал обидчик Даниял-бека — генерал Шварц. На самих же защитников Ахтов посыпались георгиевские кресты и другие награды. Наведя на подчиненных страх и водворив порядок в управлении, Аргутинский решил перенести Лезгинскую линию еще глубже в Дагестан, устроив ее на южных отрогах Кавказского хребта.

Воронцов полагал, что Шамиль теперь не скоро решится на новые походы, и занялся укреплением своих позиций в Чечне.