Читаем без скачивания Мэр Кэстербриджа - Томас Гарди

– Я должен ехать в Меллсток, – холодно проговорил Фарфрэ, отпустив вожжи.

– Но это важнее, чем ваши дела в Меллстоке, – умолял его Хенчард. – Это… вашей жене плохо! Она заболела. Я расскажу вам все подробно по дороге.

Волнение Хенчарда и его сбивчивая речь усилили подозрение Фарфрэ, решившего, что все это хитрость и Хенчард пытается заманить его в ближний лес, где можно будет проще довершить то, чего он не сделал давеча по каким-то особым соображениям или просто потому, что не хватило решимости. Он хлестнул лошадь.

– Я знаю, что вы думаете, – крикнул Хенчард и побежал за ним в полном отчаянии от того, что бывший друг считает его отпетым негодяем. – Но я не такой, как вы полагаете! – крикнул он хрипло. – Верьте мне, Фарфрэ, я примчался сюда только ради вас и вашей жены. Она в опасности. Больше я ничего не знаю, но вас вызывают домой. Ваш слуга поехал другой дорогой по недоразумению. О Фарфрэ! Не подозревайте меня… Я погибший человек, но я все еще предан вам!

Однако Фарфрэ уже не доверял ему. Он знал, что его жена беременна, но несколько часов назад он оставил ее совершенно здоровой, и ему легче было поверить в преступные замыслы Хенчарда, чем его словам. В свое время он слышал из уст Хенчарда жестокие насмешки; может быть, он насмехается и теперь. Фарфрэ погнал лошадь и вскоре поднялся на плато, лежавшее между Меллстоком и местом его встречи с Хенчардом, уверенный, что, если Хенчард так упорно гонится за ним, значит, он и вправду замыслил недоброе.

Двуколка и седок уменьшались на глазах у Хенчарда, отчетливо выделяясь на фоне неба; его старания предостеречь Фарфрэ оказались тщетными. На этот раз в небесах не радовались раскаянию грешника. Хенчард проклинал себя, как проклинал бы не слишком щепетильный Иов, как проклинает себя страстный человек, когда теряет самоуважение – свою последнюю душевую опору в гнетущей бедности. К этому он пришел, пройдя через полосу такого душевного мрака, с каким не мог сравниться мрак ближнего леса. Вскоре он зашагал обратно, по той же дороге, по какой прибежал сюда. Он боялся, как бы Фарфрэ, увидев его на обратном пути, не задержался еще дольше.

Придя в Кэстербридж, Хенчард снова направился к дому Фарфрэ разузнать, что там происходит. Как только открылась дверь, люди с встревоженными лицами появились в передней, на лестнице и на площадке, и все они, обманутые в своих ожиданиях, горестно говорили: «Ах, это не он!» Посланный за Фарфрэ человек давно вернулся, поняв, что поехал не туда, куда нужно, и все надеялись только на Хенчарда.

– Но разве вы не встретили его? – спросил доктор.

– Встретил… да толку от этого мало! – ответил Хенчард, рухнув на стул у входа. – Он приедет домой не раньше, чем часа через два.

– Хм, – проговорил доктор и снова поднялся наверх.

– Как она? – спросил Хенчард у Элизабет, стоявшей среди других.

– В большой опасности, отец. Она так жаждет увидеться с мужем, что все время мечется в ужасном волнении. Бедная женщина… Боюсь, что они убили ее!

Хенчард несколько секунд смотрел на девушку, охваченную глубоким состраданием, точно вдруг увидел ее в новом свете, потом, не говоря ни слова, вышел и отправился в свой уединенный домик. Вот к чему приводит соперничество мужчин, думал он. Смерть заберет себе устрицу, а Фарфрэ и ему достанется только раковина. Но Элизабет-Джейн… В окутавшем его мраке она казалась ему сейчас светлой точкой. Его поразило выражение ее лица, когда она отвечала ему с лестницы. В нем было так много любви, а он теперь всем сердцем желал, чтобы его любило доброе и чистое существо. Она была ему не родная, однако он впервые стал смутно мечтать о том, чтобы полюбить ее, как родную… если только она сама не перестанет любить его,

Джапп собирался лечь спать, когда Хенчард вернулся домой. Увидев входящего Хенчарда, Джапп сказал:

– Неладно это вышло с болезнью миссис Фарфрэ.

– Да, – коротко отрезал Хенчард, не подозревавший о соучастии Джаппа в ночной арлекинаде; подняв глаза, он заметил только, что Джапп встревожен.

– Кто-то заходил к вам, – продолжал Джапп, когда Хенчард уже поднимался наверх, решив запереться у себя в комнате. – Должно быть, путешественник, капитан дальнего плавания или кто-то в этом роде.

– Вот как! Кто бы это мог быть?

– Вероятно, богатый человек… седой, с довольно широким лицом; он не назвал себя и не просил ничего передать.

– Ну и бог с ним, – отозвался Хенчард и запер дверь.

Как и предвидел Хенчард, поездка в Меллсток задержала возвращение Фарфрэ почти на два часа. Не считая других веских причин, его присутствие было необходимо и потому, что он один был вправе вызвать из Бедмута второго врача, и, когда Фарфрэ наконец вернулся, он чуть не сошел с ума, узнав, что превратно понял намерения Хенчарда.

Несмотря на позднее время, в Бедмут послали человека; ночь прошла, и перед рассветом приехал второй врач. Люсетта стала гораздо спокойнее после приезда Дональда; он почти не отходил от ее постели, и, когда, сразу после его приезда, она невнятным шепотом попыталась открыть ему тайну, которая ее так тяготила, он остановил ее лепет, потому что говорить ей было вредно, и уверил ее, что она успеет рассказать ему все потом.

Он еще ничего не знал о процессии с чучелами. Вскоре по городу распространился слух о том, что у миссис Фарфрэ был выкидыш и что она в опасности, но зачинщики издевательства, с тревогой догадываясь, чем все это было вызвано, хранили полное молчание насчет своей разнузданной забавы, а окружающие Люсетты не решались усугубить отчаяние ее мужа, рассказав ему обо всем.

Что именно и как много поведала наконец Дональду его жена о своих прежних сложных отношениях с Хенчардом, когда супруги остались с глазу на глаз в уединении этой печальной ночи, сказать нельзя. Она открыла ему правду о своей близости с Хенчардом – это было ясно из слов самого Фарфрэ. Но говорила ли она о своем поведении в дальнейшем; о том, как она переехала в Кэстербридж с целью выйти замуж за Хенчарда; о том, как отказала ему под предлогом, что имеет основания его бояться (хотя на самом деле главной причиной отказа послужило ее непостоянство – любовь с первого взгляда к другому мужчине); о том, как она пыталась примирить свою совесть с выходом замуж за второго возлюбленного, хотя была до некоторой степени связана с первым, – говорила ли она обо всем этом, осталось тайной одного Фарфрэ.

В эту ночь, кроме ночного сторожа, который каждый час оповещал Кэстербридж о времени и погоде, по Зерновой улице столь же часто проходил другой человек. То был Хенчард, который, попытавшись заснуть, сразу понял, что это ему не удастся, и принялся бродить взад и вперед по улице, время от времени заходя к Фарфрэ справиться о здоровье больной. Он заходил не только ради Люсетты, но и ради Фарфрэ, а главным образом ради Элизабет-Джейн. Все, что его привязывало к жизни, отпало одно за другим, и теперь все его интересы сосредоточились на падчерице, чье присутствие еще недавно было ему ненавистно. Всякий раз, как он приходил справляться о здоровье Люсетты, видеть Элизабет было для него утешением.

В последний раз он пришел около четырех часов, когда свет был уже стальной, предутренний. Над болотом Дарновера утренняя звезда таяла в сиянии зарождающегося дня, на улицу слетались воробьи, куры начали кудахтать в птичниках. Не дойдя нескольких ярдов до дома Фарфрэ, Хенчард увидел, как дверь тихонько отворилась и служанка, подняв руку, сняла с дверного молотка тряпку, которой он был обмотан, чтобы приглушать стук. Хенчард перешел на другую сторону, вспугнув с соломы на мостовой двух-трех воробьев, – в этот ранний час они почти не опасались людей.

– Зачем это вы? – спросил Хенчард служанку.

Она обернулась, немного удивленная его появлением, и помедлила с ответом. Узнав Хенчарда, она сказала:

– Теперь можно стучать сколько угодно, – она уже больше ничего не услышит.

ГЛАВА XLI

Хенчард вернулся домой. Утро уже наступило; он зажег огонь в камине и с каким-то отсутствующим выражением лица сел подле него. Вскоре послышались приближающиеся к дому легкие шаги; кто-то вошел в коридор и тихонько постучал в дверь. Лицо у Хенчарда посветлело, когда он догадался, что это Элизабет. Она вошла в комнату бледная и печальная.

– Вы слышали? – спросила она. – Миссис Фарфрэ!.. Она… умерла. Да, да… около часа назад!

– Я знаю, – отозвался Хенчард. – Я только что оттуда. Какая ты добрая, Элизабет, что пришла мне сказать. Ты, наверное, совсем выбилась из сил после бессонной ночи. Побудь у меня здесь сегодня. Пойди полежи в той комнате: когда завтрак будет готов, я тебя позову.

Девушка согласилась, чтобы сделать ему удовольствие, да ей и самой это было приятно – ведь она была так одинока, что его неожиданная ласковость вызвала в ней удивление и благодарность; она легла в соседней комнате, – там Хенчард постлал для нее постель на скамье. Она слышала, как он ходит, приготовляя завтрак, но думала все время о Люсетте, которая умерла, когда жизнь ее была так полна, так согрета радостной надеждой на материнство, и эта смерть ужасала девушку своей неожиданностью. Вскоре она уснула.