Читаем без скачивания Корова царя небесного - Иоанна Хмелевская

Элюня сделала попытку оцепенеть под напором охватившего ее волнения, однако комиссар Бежан довольно бесцеремонно подтолкнул девушку ко входу.

Элюня послушно вошла в здание, не зная, что за ней присматривает человек Бежана, и первым, кого она там увидела, был Стефан Барнич. Бородатый, а как же, и к тому же внезапно поседевший, с длинными волосами и в очках. И все-таки это был он. Элюне хватило одного взгляда, чтобы узнать обожаемого супермена. Неповторимая форма головы, только ему свойственная грация движений, незабываемые очертания губ. Не только глаза опознали любимого, отозвалось и сердце.

Человек Бежана вдруг с изумлением увидел, как вверенный ему объект превратился в неподвижную статую, явно терзаемую противоположными чувствами. Чувства словно бы застыли на поверхности, так что легко поддавались расшифровке. В основном они состояли из ужаса и недоверия, с чем никак не вязались умиление и нежность, излучавшиеся из больших голубых глаз. Даже чурбан понял бы, что девушка внезапно наткнулась на предмет самых горячих своих чувств, одновременно испытывая при этом жестокое потрясение. И никаких сомнений относительно того, к кому именно относятся эти противоречивые чувства, потому как девушка даже не сделала попытки перевести взгляд куда-то в другую сторону, оглядеться или обернуться. Нет, она уставилась на одного конкретного человека.

Человек Бежана подозвал коллегу, не решаясь действовать сам. Взглядом указал ему на девушку и предмет ее чувств, коллега вмиг понял, оставил пост и помчался к комиссару, ибо в сложившейся ситуации не имел возможности воспользоваться телефоном: его бы увидели и услышали. Первый наблюдатель остался на посту, продолжая следить за непонятным феноменом. Элюня в виде неподвижной статуи продолжала украшать собою операционный зал банка в Панораме.

Барнич статую заметил и пережил четыре фазы потрясения. Сначала от того, что какая-то девица уставилась на него бараньим взглядом и закаменела, потом опознал в девице Элюню и на миг сам окаменел, не веря глазам и все-таки убеждаясь, что не ошибся, потом преодолел оцепенение, пережил шок и попытался осмыслить ситуацию. И наконец осознал, что Элюня его узнала. И молниеносно принял решение.

Молниеносные решения он принимать умел. В данном случае мгновенно поставил крест на денежках. И на Элюне тоже. Встряхнулся, обретя способность двигаться, и подошел к девушке.

– Пошли! – коротко бросил он ей. – Знаю, ты удивлена, но я все объясню. Идем же!

Элюня позволила потащить себя к выходу, не будучи в состоянии никак отреагировать, а уж тем более воспротивиться. Она все еще не поняла сути увиденного, но поскольку все-таки законченной кретинкой не была, где-то в глубине сознания зародилась мысль совершенно ужасная. Мелькнуло, что тогда, у банка, тоже был Стефан, такой же бородатый. Кошмар! Что же это означает? Ох, все в голове перемешалось. Ведь сюда ее вызвал комиссар Бежан специально для опознания шефа, а она опознала Стефана. Стефан тут ни при чем, ей некогда сейчас заниматься личными делами, она пришла по заданию комиссара, задание срочное, некогда ей отвлекаться на Стефана, хотя она и рада встрече с ним, но сейчас надо разыскать шефа...

Девушка попыталась было деликатно освободиться, но руки Стефана держали крепко.

Барнич догадывался – Элюня здесь не одна, и нюхом чувствовал ловушку. Надо как можно скорее скрыться от возможной слежки. Знает его одна Элюня, остальным не опознать, только Элюня встречает его второй раз у банка в его теперешнем обличье. Только она знает, кто он, где искать. Если бы не Элюня, Стефан с легкостью вывернулся бы из самого сложного положения. Пусть бы его схватили переодетым, мог наврать, что были свои поводы – проследить за обманщиком-должником или какой бабой. Даже если у полиции есть на его счет подозрения, доказательств быть не может! А Элюне надо навсегда закрыть рот, надо же, это животное ее не пристукнуло, а он, Стефан Барнич, подготовил себе такое замечательное алиби на тот вечер! Труд оказался напрасным, но еще не все потеряно, пусть даже сейчас увидят его с ней, все равно не знают, кто он. И если этой дуры не станет, он сумеет сохранить свое инкогнито, останется для полиции неизвестным.

О том, что его подслушали в тот момент, когда он выдал Элюне смертный приговор, Барнич не знал, но даже и этого могло не хватить комиссару для обвинительного заключения. В общем, как ни верти, Элюня оставалась гвоздем программы.

Машина Барнича, его собственная, с настоящими номерами, была припаркована на улице у въезда во двор Панорамы. Барнич не собирался ею пока пользоваться, намеревался, как обычно, уехать с подчиненным, получившим деньги по чужому чеку, а потом вернуться за машиной уже в другом обличье. Элюня перепутала карты, приходилось менять планы. Скорее отсюда смыться, потом он придумает, как с дурой поступить. Вариантов множество, может и с лестницы слететь, и под лед провалиться.

Действовать с обычным хладнокровием Стефан Барнич просто не мог. Овладевшее им бешенство вывело из равновесия и мешало с прежней невозмутимостью продумать в считанные доли секунды все возможности. Уж он разберется с тем тупоголовым троглодитом, что осмелился его обмануть! Автоматически просчитывая варианты бегства, Барнич по привычке больше надеялся на свою удачу. В крайнем случае пристрелит девку и скроется. А пока продолжал тащить ее изо всех сил к машине, изображая нежное объятие.

Бежан увидел их издалека. Занят он был наблюдением за фордом, в который должен был вернуться бандит с деньгами. О том, что тот уже деньги получает, комиссару сообщили по телефону. А Элюня наткнулась на любовника, сразу перестала соображать и теперь в обнимку с ним покидает банк, позабыв о его, комиссара, задании.

Бежана чуть кондрашка не хватил. От Казика он знал, в кого влюбилась без памяти эта глупышка и кого она сейчас тут встретила. Из-за нее весь тщательно разработанный план летит к чертовой матери. Барнич ее уже увидел, узнал, догадался о подстроенной ему ловушке и теперь тащит с собой в качестве заложницы. Не исключено, что и пристрелит, а сам сбежит, машина его специально поставлена так, чтобы сразу с места вырваться на улицу.

Комиссар успел отдать два коротких приказания, но тут из банка выбежал бандит с деньгами. Вот с этими деньгами, чужим паспортом и чужой автомашиной он представлял ценную добычу для полиции, его никак нельзя было упускать. Просто какая-то нечистая сила помогала мерзавцу Барничу! В данный момент у комиссара под рукой было лишь два сотрудника, третий не торопясь шел за нежной парочкой, четвертый задержался в банке. У комиссара не осталось другого выхода.

Отбросив дипломатические приемы, он с такой скоростью налетел на бандита с деньгами, что тот и опомниться не успел, как на его запястьях защелкнулись наручники, а сам он повалился на сиденье форда, ибо как раз открыл дверцу машины. Оставив его подоспевшим сотрудникам, Бежан бросился к Элюне, рискуя жизнью: какой-то кретин как раз вздумал отъезжать со стоянки и комиссар чудом не угодил под колеса. Доли секунды решили дело. Комиссар с отчаянием увидел, как Барнич заталкивает Элюню в машину.

С заталкиванием, однако, не обошлось без осложнений. Элюня стряхнула оцепенелость и даже сумела заговорить:

– Погоди, куда ты меня тащишь, я не могу уйти отсюда! И как вообще тебе удалось меня узнать? Погоди же, мне надо вернуться в банк, найти здесь одного типа...

Нервы Барнича не выдержали.

– Ты уже нашла его, корова! Так что возвращаться незачем. Чувствуешь, что тебе в бок ткнулось? Дуло пистолета, так что садись скорее. И без глупостей! Ну, живо!

И только теперь до Элюни дошло. Казик был прав, Иола была права, все были правы, а она, глупая... Шеф банды? Он, Стефан! Езус-Мария, это же он приказал ее убить!

Дыхание перехватило, ноги вросли в тротуар, и Элюня окаменела окончательно и бесповоротно – превратилась в бесчувственную колоду, а затолкать несгибаемую колоду сквозь узкую дверцу в машину очень непросто. И на пушку колода не реагировала. Элюня, может, и рада была бы согнуться, да не могла.

И все– таки каким-то чудом Барничу удалось вбить колоду на сиденье рядом с шоферским. Он захлопнул дверцу, перебежал к своей и шлепнулся на место водителя. Наверняка сумел бы рвануть с места, ибо люди Бежана и он сам находились еще в нескольких метрах от машины, если бы не Казик.

Прочитав десять минут назад Элюнину записку, он, примчавшись к Панораме, еще издали увидел утрамбовываемую Элюню и с разбегу со скрежетом затормозил перед самым носом автомобиля Барнича. Выскочив из машины и одним тигриным прыжком оказавшись у дверцы, которую еще не успел захлопнуть Барнич, рванул ее что есть сил. Ухватившийся с той стороны за ручку Барнич вывалился наружу прямо в железные объятия Казика. И все-таки усмирить разъяренного Барнича удалось лишь благодаря объединенным усилиям четырех человек – не менее разъяренному Казику помогли подоспевшие полицейские. У преступника отобрали оружие и защелкнули на запястьях наручники. В схватке пострадал лишь мерседес, ему немного погнули капот. А Элюня смотрела спектакль, сидя, как в ложе театра, на переднем сиденье, не пошевелившись, даже не моргнув.