Читаем без скачивания Любовные чары - Гай Орловский

– Щас, – ответил я. – Вот так прямо и пойду за твоей заячьей спинкой.

– Пойдешь!

– Моя шире, – напомнил я.

– Заткнись, – прошипела она и, открыв дверь, быстро вошла в комнату, держа пистолет наготове.

Помещение заставлено плотно набитыми бумажными мешками, но одновременно с нами с той стороны тоже распахнулась дверь, вошел мужчина с небольшим чемоданчиком в руке.

Мариэтта крикнула звонко и страшно:

– Стоять!.. Полиция!

Он дернулся, другой рукой моментально выхватил пистолет. Я видел, что Мариэтта, хоть и держит его на мушке, может не успеть, но все-таки ее выстрел грянул раньше.

Две пули отбросили его обратно в коридор, там раздался вскрик, в проеме появился крупный мужик с автоматом в обеих руках.

Я выстрелил, как самому показалось, еще раньше, чем боевик выскочил из-за дверного косяка, но пуля, отколов древесную щепку, ударила его в закамуфляженный бок.

Боевик изогнулся от боли, нашарил меня взглядом, но Мариэтта, зло оскалившись, всадила в него три пули. Он рухнул лицом вниз, она ринулась было перепрыгнуть и бежать дальше, я рявкнул:

– Стоять!..

Она невольно остановилась, я сам не думал, что у меня окрик настоящего фельдфебеля, торопливо пояснил:

– Там в коридоре двое присели за диваном!

Она прошипела:

– Откуда такие сведения?

– По конфигурации помещения, – пояснил я. – Стандартная планировка от фирмы «Маэстро». Там обязательно диван с благородной коричневой обивкой.

– Тогда нужен спецназ, – крикнула она.

– Ты права, – согласился я. – Вызывай!

Глава 14

Она прижала подбородком кнопку вызова, глаза следят за мной, а пальцы намертво вцепились в рукоять пистолета.

– Код четыре-два!.. Срочно!.. Ведем бой!

Я сказал быстро:

– А я имею право, как сознательный гражданин, поддержать нашу родную полицию?.. В смысле, огневой поддержкой?

Она отрезала:

– Нет!

– А защищая женщину?

Она прошипела:

– Я те дам женщину!.. Я особь.

– А как особь особи? – спросил я. – Будем считать, что в твоем лице я поддерживаю власть и голосую за президента и наше счастливое детство.

– Заткнись, – сказала она.

– Понял, – ответил я. – Значит, можно. Я так и подумал. Нападать нельзя, но защищать родную власть я просто обязан, как авторитарный демократ с человеческим лицом.

– Заткнись!

– Это я от нервов, – объяснил я. – Когда говорю, я как бы при деле, и не так страшно. В общем, ты жди спецназ…

Она прошипела:

– А ты куда, гад, намылился?

– Наверх, – ответил я, – пока не унесли самое ценное. Зачем-то они все еще здесь, хотя понимают насчет спецназа. Если не остановить, то неважно, что унесут нечто ценное и способное погубить человечество, хрен с ним, но у тебя не будет оправдания, чего вдруг вломились!

Она прошипела:

– Тогда я впереди!

– Хорошо, – согласился я, – иди впереди, но только за мной.

– Ну ты и сволочь…

Я выскочил, сразу же прижался к стене, прячась за выступом стены, эти архитектурные излишества бывают и полезны, а когда бегущий выскочил и увидел половинку моего лица, то хоть автомат и смотрит в мою сторону, но на спусковую скобу я успел нажать первым.

Пуля в лоб запрокинула ему голову, мертвый палец все же дернулся на спусковом крючке, очередь прозвучала короткая и неприцельная.

Я огляделся быстро, ощущение такое, что нас постепенно берут в клещи, хотя путь для отступления еще остался, правда, быстро сужающийся.

Мариэтта выскочила следом, сразу взвизгнула:

– Где взял второй пистолет?

Я указал пальцем в сторону оставленной комнаты.

– У того, которого ты подстрелила.

– Почему не автомат?

– Пистолеты точнее, – сообщил я для нее новость.

Он стегнула по мне огненным взглядом, я как бы сразу признался, что умею стрелять точно, а еще ко мне потянется ниточка насчет стрельбы по-македонски. И хотя доказательств все равно не будет, однако подозрение окрепнет.

– Дождемся здесь?

Я буркнул:

– Им стоит бросить сюда гранату, а укрыться негде.

Она не успела открыть рот, я перебежал помещение, выстрелил дважды сразу из двух стволов. Мариэтта, перекошенная и озверелая, как защищающая котят кошка, осматривалась с оскаленными зубами, готовая стрелять во все, что шелохнется, но я стрелял и через дверь, как только там мелькнет синий силуэт, и стрелял даже, когда по ту стороны стены пройдет нечто голубое.

Выскочив за мной, она охнула, увидел распростертых в крови троих с автоматами в руках, а я вскочил в комнату напротив, это больше похоже на лабораторию, судя по аппаратуре, с той стороны коридор, там показались сразу четверо, один сделал характерное движение руками, словно в одной держит гранату, а другой выдергивает чеку.

Его соратник подбежал к двери и уже почти коснулся кончиками пальцев рукояти, как я поспешно всадил в него четыре пули из двух пистолетов. Тот, что с гранатой, уже успел отбросить чеку и приготовился швырнуть гранату в раскрытую для него дверь, сейчас на миг застыл в растерянности, но еще до того, как сам попытался прыгнуть к двери, я всадил и в него четыре пули.

Он рухнул, и, судя по раскрытой ладони, невидимая для меня граната выкатилась.

– Ложись! – крикнул я на той случай, если Мариэтта выскочит из-за укрытия и ринется ко мне.

Она вроде бы упала или пригнулась, а с той стороны сухо рванула граната. Дверь тряхнуло, но устояла, только низ посекло осколками.

– Пока нас не окружили, – сказал я твердо и красиво, – пробуй выглянуть взад, что там с Синенко. Мы все их силы оттянули на себя, но к ним, как видишь, прибыло подкрепление. Может быть, наш бравый сержант горит в подбитой машине?

– А ты?

– Я выберусь. Позже.

Она возразила:

– Нет! Это наш долг защищать гражданских. Я на службе.

– Я вывернусь, – пообещал я.

– Как?

– Пока военная тайна…

Она вскрикнула:

– Что? Военная? Так ты не гражданский?

– Гражданский, – заверил я. – Но я самец. Вроде бы еще, ага.

– И что?

– Самцы, – изрек я патетически, – всегда на службе. Даже если в жопу пьяные на диване, потому что мы – самцы!

– Не увиливай, – прошипела она, – и признавайся! Если гражданский, то останусь и буду тебя защищать, а если из отряда особого назначения…

– Да, – сказал я, – из отряда. Давай, беги! Еще секунда – и будет поздно!

Я подтолкнул ее в задницу, как только она, пригибаясь, отбежала, я неслышно на цыпочках скользнул к двери в коридор, продолжая наблюдать за двумя голубыми силуэтами по ту сторону стены.

Они стоят с автоматами в руках ко мне спинами, я ощутил по их стойкам годы выучки и молниеносную реакцию, с этими разговаривать не получится, откроют стрельбу сразу. А у меня нет шансов, в тире тоже стрелял хуже всех дружбанов, хотя то время было так дико далеко…

Я сжал рукояти покрепче, что-то у армейских пистолетов зверская отдача, как бы не забылся, тогда вообще вывернет из ладоней, приготовился к стрельбе в упор и сделал еще шаг.

Оба резко повернулись в мою сторону. Я торопливо нажал на спусковые скобы. Выстрелы грянули оглушающе громко, стиснул челюсти и нажал снова, и потом еще раз, чуть сдвинув в сторону второго.

Его отбросило на стену, а когда сполз по ней на пол и остался сидеть, на расписной отделке медленно опускается широкая красная полоса, не оставляя следа.

– Ты… – проговорил он, – не зачитав прав…

Я покосился на первого, ему пула разнесла череп, ответил оскорбленно:

– Я что, похож на полицая?

– А кто… ты…

– Конкурент, – объяснил я. – А что, в полиции в самом деле права зачитывают? Я думал, это кино.

Он криво ухмыльнулся.

– Зови неотложку быстрее… Я истекаю кровью…

– На планете вас девять миллиардов, – сообщил я, – так что не волнуйся за человечество. Убыль не совсем уж катастрофическая…

Я говорил, а сам прислушивался, когда я вот в таком мандраже, то четко почти вижу, что в соседних комнатах, что этажом выше, а что внизу. То ли мои ноздри ловят проникающие откуда молекулы запахов и срочно рисуют картинки, то ли уши ловят любые шорохи и потрескивание половиц, тут же перекодируют в понятные мне, такому тупому, сигналы, но я уже знаю, где сейчас Мариэтта, где Синенко и как мне действовать.

Он пробормотал:

– Мы же оба профессионалы…

Я сказал громко:

– Связь. Нужен медик, у нас раненый. Правда, он с другой стороны.

Голос дежурного прозвучал достаточно громко:

– Высылаю. Что значит, стороны?

– Не знаю, – ответил я. – С Темной, наверное… Мы на Светлой или как?.. Эй ты, какой стороне служишь?

Раненый простонал:

– Светлой, понятно…

Я сказал:

– Говорит, Светлой. А мы тогда на какой?

Дежурный оператор ответил бодро:

– Темную извели под корень! Теперь только Светлые против Светлых. Так даже интереснее.