Читаем без скачивания Похождения авантюриста Гуго фон Хабенихта - Мор Йокаи

На мою долю остались нищета, стыд и женщина, что вышла за меня и на которой я, в сущности, не женился. Как поступить? Три дня ломал голову. Бежать? Стать клятвопреступником? Дважды клятвопреступником? Нарушить верность присяге и верность супруге? Ведь и там и там провозгласил «да поможет мне бог!».

Три дня терпел шипение жены и насмешки офицеров. На третий день сбежал.

(— Я бы в первый же день сбежал, — князь стукнул кулаком по столу.

— Стало быть, вычеркивается грех клятвопреступления, — иронически прищурился советник.

— Quod dixi, dixi![73])

Часть тринадцатая

ОБМЕН ТЕЛАМИ

Вундердоктор

(— Ну, богоотступник, — начал в день следующего заседания советник, — регистр преступлений твоих подходит к концу. Ты отлично показал нам, как утроить семь смертных грехов, ловко перетасовать, перекрутить и в результате получить ноль из двадцати одного. Нелепыми, за волосы притянутыми россказнями ты вытянул пять месяцев и две недели, предполагая, разумеется, что французы возьмут крепость и вызволят тебя. Сего не произошло. Остается последнее преступление — твоя подлая измена в Кобленце. Здесь я держу тебя крепко. Хотел бы знать, как ты на сей раз вывернешься.)

— Попытаюсь, — ответил обвиняемый и вознес молитвы своей музе, — ведь с ее помощью он день за днем оставался на роковой черте, отделяющей сей прекрасный мир от царства теней.

Вам хорошо известно, милостивые господа, что я после бегства из французского лагеря поступил сюда на службу и долг свой исполнял точно и добросовестно, как полагается хорошему солдату.

(— Надо признать, ты был лучшим констаблером в моей артиллерии, — объявил князь.)

Однажды, когда у себя в каземате я углубился в канонирские свои штудии, часовые привели бродячего торговца, который стоял перед укреплениями и утверждал, будто бы я послал его на вражеские позиции и теперь он вернулся с важным донесением. Чушь, никого я с поручением не посылал. Тем не менее я велел его позвать.

Коренастый, плотный малый с хитрой, довольно зловещей физиономией. На его спине уместилась целая аптека — деревянный шкафчик с двумя дверцами, набитый всевозможными снадобьями, мазями, чудодейственными пилюлями. Малый ухмыльнулся и фамильярно подмигнул;

— Не узнаешь меня?

— Признаться, впервые твою рожу наблюдаю.

— Я твою тоже не видел, однако узнал тебя, Бельфегор!

— Ты, Бегерик? — спросил я встревоженно. Стражу пришлось услать, надо было поговорить без свидетелей.

— Ну и дела! Ты ведь никогда не видел меня без маски.

— Экая важность. Я ношу два волшебных кольца — одно на правом мизинце, другое на левом. Камни повернуты к ладони. Например, говорю себе: хочу повидать Бельфегора — брата по крови. Одно кольцо поворачивается, указывает дорогу — никакие перепутья и перекрестки не страшны. Если оба кольца поворачиваются камнями вверх — значит, я у цели, и Бельфегор здесь.

Объяснение довольно туманное, и все-таки не мог я запросто отмахнуться от дьяволова приспешника: был он верным товарищем, и не зря каждый выпил струйку крови из вены другого. Моя кровь текла в его жилах, его — в моих.

— Что привело тебя? Здесь, кроме раскаленных ядер, нечем поживиться.

— Я пришел поменяться с тобой телом.

— Зачем это?

— По приказу инициатора.

— Так ты все еще рыцарь козла?

— Равно как и ты. От болезни можно излечиться, со службы уйти, одежду скинуть, женщину бросить, но кто стал рыцарем козла, тот вечно им останется.

— Но ведь я заложил только тело, не душу.

— Мне и нужно тело. Жалкую свою душонку оставь себе да колену Авраамову. Но мы обменяемся телами. И пусть душа твоя творит в моем теле что хочет.

— К чему мне твое тело? Что делать с ним прикажешь?

— Займешься моим ремеслом. Будешь разным простакам продавать териак, мышьяк, lapis nephriticus, nostoc Paracelsi,[74] опопонакс и саламандровую мазь. Работенка пустяковая, талеры веские.

— Но я ни черта не понимаю во всех этих снадобьях. Откуда мне знать, каким от какой болезни пользуют?

— Голову ломать нет нужды. Посмотри-ка в шкафчик. Все стоит на полочках красиво, аккуратно, в тиглях, колбах, оловянных коробочках. И с названиями. А здесь, под каждым лекарством, крохотными буквами — только в сильную лупу и разглядеть — его свойства и от какой хворости помогает. Пациент придет, указание прочти и продавай себе за хорошую, разумную цену.

— И долго мне в твоей шкуре торчать? И надолго ли ты примешь благородное мое обличье?

— Покуда нас обоих не потянет на прежнее место. Вот, бери одно кольцо, другое себе оставлю. Когда придет момент и мы одновременно повернем кольцо на мизинце, каждый почувствует себя в натуральном своем теле. Надевай кольцо, кликни солдат. Пусть выведут меня к воротам крепости и отпустят. Впрочем, налей-ка стакан шнапса.

Я позвал стражу, отдал соответствующий приказ, налил шнапса и протянул стакан Бегерику. И тут реально ощутил себя в его теле — шнапс обжег мне горло.

Это ощущение еще раз подтвердилось в ту же минуту. Вошел канонир и доложил: треснуло второе орудие третьей батареи. Я и услышал, как мои губы зашевелились и произнесли:

— Сварите клей да залейте трещину. Обмотайте ствол прочным канатом, чтоб трещины дальше не пошли.

Часовой и канонир переглянулись и давай хихикать в ладонь. «Ну и дела», — подумал я и шепнул Бегерику:

— Поменяемся снова на минутку.

Мы повернули наши кольца. Придя в себя, я приказал канониру:

— Отнеси ствол в литейную. Достань из четвертой камеры бронзовую длинноствольную пушку. Чего зубы скалишь, дурак!

И опять поменялся с Бегериком.

И вышел из крепости в теле Бегерика и пошел какой-то дорогой. Разумеется, попал в расположение осаждающих войск и, разумеется, меня задержали. И тут, изумленный, я понял, что не знаю французского языка. Это я-то, владевший латынью, английским, французским, польским, русским, индусским, голландским! Ничего не различало глупое ухо Бегерика, а губы что-то бормотали на швабском диалекте. Привели меня к французскому командующему, и объясняться я мог только через переводчика.

— Ты был в крепости?

— Да.

— Передал констаблеру, что я велел?

— Да.

— Что он ответил?

— Все исполнит в точности.

Сунул мне командующий пятьдесят талеров. За какие такие заслуги? Махнул рукой — уходи, дескать, больше не нужен.

Я повернулся и двинулся куда глаза глядят, странствуя из одного города в другой, пока не достиг Магдебурга. Заработал прилично на сомнительных своих медикаментах, купил повозку с лошадью, дабы не таскать на спине аптечный ящик, нанял даже зазывалу: пока я располагался на рыночной пощади, парень то в барабан бил, то в трубу дудел. Понравилась мне беззаботная бродячая жизнь, и на ум даже не приходило затребовать свое тело обратно. Коли Бегерику охота, пусть себе палит из пушек в Эренбрейтштейне. Очень разумным и удобным оказалось тело Бегерика, и душа моя чувствовала себя в нем отменно. Правда, я хорошо о нем заботился, питал и насыщал, как свое собственное. Я вполне мог себе это позволить. Все доктора Магдебурга приуныли с тех пор, как я появился, — люди желали лечиться только у меня. Мои снадобья творили чудеса.