Читаем без скачивания Лик Марса - Йен Дуглас

Иными словами, майор предлагал им выбор между любым наказанием, которому ему заблагорассудится их подвергнуть, и судебным разбирательством по всем правилам, с адвокатами — и перспективой куда более тяжкого наказания в конце.

— Мы — за НСП, сэр, — сказал Слайделл.

— Фулберт? Камински? Вы согласны?

— Да сэр! — в один голос ответили Камински и Фулберт.

— Хорошо. Думаю, мы можем решить дело крайне просто. Вы, все обвиняетесь в ряде преступлений, включая преступную халатность, хранение запрещенных предметов, подделку ротной документации, мошенничество, пренебрежение служебными обязанностями… — Он сделал паузу, вчитываясь во что-то на дисплее ПАДа, вероятно — их послужные списки.

Камински вспотел, хотя в зале было довольно прохладно.

— В сложившихся обстоятельствах, — продолжал Гарроуэй, — я решил снять все обвинения, кроме одного. А именно: нарушения воинской дисциплины.

Колени Камински ослабли, сердце тревожно сжалось. Гарроуэй, пожелай он того, мог бы стереть их в порошок по обвинению в преступной халатности либо контрабанде. Но «нарушение воинской дисциплины» с древних времен служило обвинением универсальным и могло быть растянуто или сужено так, чтобы включать в себя все, чего только пожелает душа командира.

— Итак, — продолжал Гарроуэй, — прежде всего: откуда взялось это пиво?

— Купили, сэр, — отвечал Слайделл. — Сложились и купили перед отлетом.

— Может ли кто-либо из вас троих сказать что-либо в свое оправдание?

— Нет, сэр, — ответил Слайделл.

— Виноваты, сэр, — добавил Фулберт.

— Оправданий нет, сэр, — подытожил Камински.

Он был рад, что Слайделл ведет себя тише воды ниже травы. Начни он по обыкновению «выступать» — мог бы втравить в крупные неприятности всех троих. Пару часов назад они вместе с Фулбертом подошли к Слайделлу и прямо сказали, что никаких его фокусов на этот раз не поддержат. Просто примут положенные шишки и постараются не визжать. И он понял, что перед майором «выступать» не стоит. Голова на плечах у него была…

— Кто-либо еще может сказать что-либо в их оправдание или же на оборот?

— Э-э… Господин майор, — заговорил капитан Барнс, — я бы только хотел отметить, что все трое — прекрасные люди и добросовестные работники. За время пребывания здесь Слайделл и Фулберт не дали мне ни малейшего повода к недовольству.

— Я принял в расчет их послужные списки, капитан. — Еще раз окинув взглядом всех троих, майор пристукнул по столешнице донышком пивной банки. — Согласно «Единому общевойсковому кодексу», признаю всех троих виновными. Все трое понижены в звании на одну ступень. Всем троим запрещено покидать базу сроком на четырнадцать дней, за исключением случаев служебной необходимости. Вдобавок все трое получают по четырнадцать нарядов вне очереди, по назначению старшего офицера. Э-э… контрабанда, естественно конфискована.

При последних словах Слайделл заметно помрачнел, но Камински в данный момент плевать было на пиво. Майор, можно сказать, разве что не погладил их по головке!

— Не хочет ли кто-нибудь из вас троих что-либо добавить?

Никто не хотел.

— Первым нарядом вне очереди для вас будет погрузка контрабанды — всего, что осталось — на борт «Харпер’с Бизарр». Капитан Барнс все объяснит. Свободны!

Четырнадцать дней без выхода с базы, при том, что на этой треклятой планете все равно некуда больше идти? Понижение на одно звание, когда звания все равно больше не имеют никакого значения? Да разве это наказание?!

Но тут Камински сообразил, что они теперь — единственные рядовые во взводе, битком набитом капралами и сержантами, злейшими естественными врагами любого рядового.

Да еще — две недели чистки гальюнов. Что ж, наказание они все-таки понесли…

17:05 по времени гринвичского меридиана.

Гарроуэй;

«Марс-1», ущелье Кандор;

15:37 по марсианскому солнечному времени.

Все трое развернулись и направились к выходу. Александер опустил руки, которые на протяжении всей процедуры держал скрещенными на груди.

— Вы позволили им довольно легко отделаться, майор.

— Еще бы! — со смехом сказала сержант Островски. — Оставить без выхода с базы, когда здесь, на Марсе, все равно некуда выйти!

— Дело пустячное, — сказал Гарроуэй. — Официально все это следовало квалифицировать как преступную халатность, ставящую под угрозу жизни людей, но наш груз все равно весил гораздо меньше отпущенного лимита, так что вреда они никому не причинили.

Капитан Барнс кивнул:

— К тому же они не напивались допьяна, как могли бы некоторые в их положении. Напротив, их поступок послужил лишь на пользу: именно из-за своего пива они добровольно вызвались мне на подмогу.

— Да, — улыбнулся Гарроуэй. — И, таким образом, не были захвачены вместе со всеми и не были вынуждены проделать долгий марш-бросок по пустыне. — Он покачал головой. — Вот этого — никогда им не прощу.

— А тогда чего ж было с ними нежничать, майор? — спросил сержант Нокс, потирая непривычно гладкий подбородок. — Черт, в старые бы времена с этих троих шкуру живьем спустили и повесили сушиться!

— А с моей точки зрения, сержант, эти трое внесли значительный вклад в успех предстоящей нам операции. Быть может, именно то, чем они нас обеспечили, сыграет решающую роль в бою с Бержераком и его людьми.

— Это как же, сэр? — озадаченно спросила Островски. — Будем менять пиво на полковника?

— Не совсем, сержант. Теперь у нас есть именно то, в чем мы отчаянно нуждались.

— Что же это, майор? — спросил Александер.

— То, чему возносит молитвы в бою всякий морской пехотинец, — подмигнул Гарроуэй. — Поддержка с воздуха.

18:33 по времени гринвичского меридиана.

«Марс-1», ущелье Кандор;

16:25 по марсианскому солнечному времени.

Направляясь в рубку связи, Дэвид Александер услышал за спиной оклик:

— Эй! Дэвид, подожди!

Остановившись, он оглянулся и увидел Крэга Кеттеринга.

— Привет, Крэг.

— Я искал возможности поговорить с тобой! Поздравляю с возвращением к цивилизации!

— Спасибо. — Прикрыв глаза, Александер, в который уж раз, постарался прогнать прочь воспоминания о жажде, тесноте, грязи и самом худшем — постоянном, нескончаемом страхе перед тем, что вот-вот случится еще что-то и они никогда не дойдут до цели. — Давно ты здесь?

— О, за нами прибыли дня через два после вашего ухода. Эти головорезы задали всем работы. Все шаттлы переделали в лобберы, и они постоянно сновали туда-сюда, вас высматривали. Ладно, я все равно рад, что ты здесь.

— Я тоже. — Александер отвернулся.

— Эй, эй! Подожди! Куда ты?

— В рубку связи. Мне нужно кое-что оправить на Землю.

Лицо Кеттеринга потемнело.

— Не… э…

— А именно — отчет о том, что мы обнаружили в Сидонии.

Кеттеринг замер, точно пораженный громом.

— Дэвид! Ты не имеешь права… я уже опубликовал его, Крэг. На прошлой неделе, в Юзнете.

— Будь ты проклят! — взорвался Кеттеринг. — Да как ты мог?!

Александер скрестил руки на груди:

— ООН хотела утаить нашу находку, Крэг. А я поставил о ней в известность весь мир.

— Что за безответственность? Ты все испортил!

Александер просто восхищался яростью Кеттеринга. Очевидно, этот тип имеет к делу какой-то личный интерес.

— Жубер беседовала с тобой?

— Мирей — профессиональный, ответственный научный работник, — отвечал Кеттеринг. — И к словам ее следовало бы прислушаться!

— Они… она лично пыталась помешать нам раскрыть всему миру правду!

Кеттеринг положил руку на плечо Александера:

— Дэвид, послушай. Я понимаю, что ты расстроился. Ты думал, что Научный отдел ООН собирается присвоить твой труд. Когда мы вернемся, ты мог бы подать на них жалобу, оспорить их действия. Но, черт возьми, Дэвид, неужели ты не понимаешь, что кое в чем они правы? Да, правы! Информацию в самом деле следовало засекретить и оставить засекреченной до тех пор, пока во всем этом не разберутся ответственные, квалифицированные специалисты.

— Крэг, ты все твердишь — «ответственность», «ответственные»; это уже начинает надоедать. Со стороны этих так называемых специалистов крайне безответственным было — скрывать от людей истину. А то, что произошло здесь полмиллиона лет назад, крайне важно! Здесь мы можем многое узнать о том, кто мы такие и как мыслим!

— Что такое истина? Прости, я понимаю, что те же слова в свое время произнес Пилат, но… Что мы узнали? Что нашли? Обломки, обрывки, фрагменты! Ты не хуже меня знаешь: заниматься археологией — все равно что пытаться сложить осмысленную картину, мозаику из нескольких сотен кусочков, попавших в коробку совершенно случайно! Получившуюся картину следует оценить и интерпретировать. Мы видим кусочек того, деталь сего…