Читаем без скачивания Мемуары «Красного герцога» - Арман Жан дю Плесси Ришелье

Хотя принцы – недовольные, разобщенные и рассеянные по всему королевству – и давали повод опасаться того, что могут нарушить мир повсеместными заговорами и восстаниями, эти страхи все же были невелики в связи с тем, что гугеноты были присмирены, а их ассамблея в Ла-Рошели была распущена: все они разъехались по прибытии Ле Руврэ, которого Король послал туда в конце прошлого года.

Ле Руврэ доставил им и огласил в городской ратуше декларацию Короля, запрещающую продолжение их ассамблеи, предающую забвению все, что случилось, подтверждающую эдикт о замирении, – потому они и решили повиноваться, хотя и продолжали спекулировать словом «округ», не имевшим хождения во Франции, но употреблявшимся в Германии, где провинции поделены на округа.

Некоторые из самых отъявленных мятежников, которые недовольными покинули ассамблею в Сомюре, не упустили случая для тайных и злонамеренных сходбищ; но мэр, будучи предупрежден об этом, 11 января запретил им под страхом смертной казни собираться, после чего они стали умолять мэра лишь о том, чтобы он позволил им остаться в городе до того момента, когда декларация Короля будет подтверждена парламентами их провинций.

Тяжба, тянувшаяся также с конца прошлого года в связи с книгой Бекануса, была разрешена в то же самое время. Богословы, недовольные ответом, который кардинал де Бонзи передал им от имени Королевы, – отказом немедленно запретить эту книгу, отправились 7 января на встречу с канцлером, изложили ему зловредность учения Бекануса, несовместимого со старинной приверженностью Факультета вере.

Канцлер привел их в Лувр и представил Королеве, а на следующий день передал им ее волю: она обещалась изучить этот вопрос.

Но еще до того, как наступило 1 февраля, день, когда должно было состояться их первое заседание, нунций привез им запрет на книгу из Рима: этим документом она была помещена во второй класс запрещенных книг[95]. Этот запрет был им представлен на заседании 1 февраля, и они не упустили случая сделать из нее новость. Таким образом, в королевстве все было спокойно: и гугеноты не давали повода для опасения, и никакое учение не могло внести смуту в умы.

Большая пауза позволила министрам подумать о том, как соединить свою власть с властью маршала, не заботясь о том, чтобы призвать принцев вернуться или, вернее сказать, не желая дать им понять, что в них нуждаются.

С этой целью, всего через несколько дней после их отъезда, один из друзей г-на де Вильруа попытался выяснить у маркиза де Кёвра, не хотел бы маркиз д’Анкр сговориться с министрами, и стал ему доказывать, что это в его интересах: и надежно, и для славы полезно, и Королеве спокойнее, ведь, любя его и его жену, она была недовольна их отношениями с министрами.

Чтобы закрепить это замирение, ему предложили брак маркиза де Вильруа с дочерью маркиза д’Анкра. Маркиз де Кёвр не отклонил это предложение и говорил о нем с маркизом в присутствии Доле. Сначала тот отверг это предложение, боясь, что его делают лишь для того, чтобы поссорить его с друзьями.

Затем мало-помалу дал себя уговорить, уверяя, что идет на это ради их согласия, однако не хочет ни на что решиться, не спросив мнения г-на де Буйона, которое трудно получить издали, ведь тот в отъезде, мол, некоторые вещи легче сказать, чем написать.

И все же он готов написать ему, не раскрывая всего дела, из опасения, что герцог расскажет о нем Принцу, что было бы нежелательно. В письме он просто даст понять ему, что министры ищут его дружбы и он желает знать его мнение по этому поводу, при этом просит держать все в тайне.

Тот, кто вел переговоры с маркизом де Кёвром, получил ответ, что маркиз и слушать не хочет ни о чем, не зная мнения Королевы по этому поводу; если она за, то он охотно примет это предложение; но поскольку она мало ему доверяет, он не осмелится говорить с ней об этом и доверяет сделать это им самим.

Президент Жанен подрядился обеспечить ему хорошее отношение Королевы и убедил ее; затем переговорил об этом с маркизом де Кёвром. Нельзя сказать определенно, готовился ли этот договор с участием канцлера либо г-н де Вильруа скрыл от него этот факт.

Первый утверждал, что ничего об этом не знал, другой, напротив, уверял, что обо всем рассказал ему. Но так или иначе, только ревность и недоверие уже тогда зародились между ними, поскольку канцлер испугался, что тот благодаря этому союзу возвысится над ним. Со временем они стали испытывать друг к другу настоящую неприязнь.

Пока в большом секрете обсуждается этот брак, маркизу д’Анкру предоставляется случай поработать на принцев: герцог Савойский развязывает войну в Монферрате.

Мы уже сказали, что год назад, 22 декабря, Франсуа, герцог Мантуанский, скончался, оставив беременную жену, дочь герцога Савойского. У него было два брата, старший из которых, Фердинан, был кардиналом, другого звали Венсаном. Кардинал наследовал покойному.

Герцог Савойский, который только и делает, что ссорится со всеми напропалую, требует свою дочь обратно. Герцог Мантуанский отказывает ему в этом, убеждая его, что сперва ей следует разрешиться от бремени. Она рожает дочь. Теперь герцог Савойский требует обеих.

Герцог Мантуанский соглашается выдать мать, но оставляет свою племянницу, считая оправданным, чтобы она жила в доме своего отца, в котором родилась. Да и Император своим декретом поручил дитя его заботам.

Герцог Савойский не удовлетворен этим ответом и, под предлогом утешения матери, требует, чтобы обе были отправлены в Модену, где он будет заботиться о них, ожидая решения Императора.

Герцог Мантуанский соглашается на это, но герцог Моденский отказывается возложить на себя эту заботу; маркиз Линочоза, губернатор Милана, большой друг герцога Савойского, который наградил его титулом маркиза Сен-Жерменского, открывавшего ему доступ к еще большим почестям и должностям, которые он получил впоследствии от короля Испании, соглашается принять обеих принцесс, на что не идет герцог Мантуанский.

Тогда герцог Савойский вспоминает все старые ссоры и раздоры и возобновляет свои претензии на Монферрат, как на основании своего происхождения из Палеологов, так и на основании дарственной записи и соглашения, достигнутых в 1435 году между маркизом Жаном Жаком де Монферратом и маркизом Феррарским, относительно 90 000 дукатов, присужденных Императором Карлом V герцогу Савойскому в качестве приданого его жены Бланш де Монферрат.

Герцог Мантуанский просит его отложить на некоторое время его претензии, поскольку их спор рассудил уже его предок, герцог Савойский, на процессе, возбужденном при Карле V, который вынес решение в пользу герцога Мантуанского; если же какие-то претензии и остались в форме иска о праве собственности за Савойским домом, можно передать их на суд Императора.