Читаем без скачивания Трагедия русского Гамлета - Август Коцебу

Мне никогда не удалось узнать подробностей о первом свидании Александра с матерью после катастрофы.[131] Что они говорили? Какое объяснение произошло между ними по поводу происшедших ужасных событий? Несомненно, что впоследствии они поняли друг друга, но в эти первые ужасные минуты император Александр, подавленный всем тем, что ему пришлось пережить, был почти не в силах высказать что бы то ни было. С другой стороны, императрица-мать дошла до высшей степени экзальтации, сожаления и раздражительности, утеряв всякое чувство самообладания и рассудительности.

В эти тяжелые для всей царской семьи минуты, среди царившей во дворце сумятицы, молодая императрица Елизавета была, по отзывам всех очевидцев, единственным лицом, сохранившим спокойствие и полное присутствие духа. Впоследствии император Александр не раз вспоминал об этом. Нежная и любящая, она утешала Александра, поддерживая его мужество и самообладание. Она не покидала его всю эту ночь и отлучалась только на время, чтобы успокоить вдовствующую императрицу, уговаривая ее оставаться в своих апартаментах, сдерживая ее порывы, указывая на печальные последствия, могущие произойти от излишнего неосторожного слова в такое время, когда заговорщики, опьяненные успехом, наполняли все залы и властвовали во дворце. Словом, в эту ночь, полную ужаса и тревоги, императрица Елизавета являлась умиротворительницей, примиряющей властью, авторитет которой признавался всеми, настоящим ангелом утешителем и посредником между супругом, вдовствующей государыней и заговорщиками.

В первое время царствования император Александр находился в ложном, крайне затруднительном и тяжелом положении рядом с убийцами своего отца. В течение нескольких месяцев он чувствовал себя как бы в их власти, не решаясь действовать во всем вполне самостоятельно. И это не из чувства страха или опасений, а благодаря присущему ему чувству справедливости, которое и впоследствии помешало ему предать суду наиболее виновных из них. Александр знал, что мысль о заговоре сложилась в умах чуть ли не с первых дней царствования Павла, но что она осуществилась лишь с того момента, когда им стало известно о согласии наследника престола. Каким же образом мог он принять строгие меры, когда это согласие, хотя бы и вынужденное и условное, было все-таки дано им? Как должен будет поступить суд, выделяя главных деятелей от менее виновных? Это замешало бы всех высших представителей армии, гостиные обеих столиц, всех обер-офицеров гвардии. Почти все петербургское общество было замешано в этом деле. Как установить по закону различие этой ответственности между лицами, принявшими непосредственное участие в убийстве, и теми, кто желал только отречения? Заставить Павла подписать отречение — не есть ли это уже насилие над его личностью, допускающее само по себе возможность, в случае сопротивления и борьбы, поднять на него руку?

Если бы цареубийцы одни привлечены были к суду, они обличили бы и указали бы на других заговорщиков и, как средство защиты, не преминули бы указать на согласие, данное великим князем.

Вот почему едва ли справедливы те, кто осуждал императора Александра за то, что он немедленно не предал суду лиц, принимавших ближайшее участие в этом преступлении, вопреки ясно выраженной им воле. При том же он долгое время не знал их имен, которые, естественно, от него скрывали. Никто из заговорщиков не хотел их выдать, так как в качестве их сообщников и единомышленников они сознавали грозившую им всем опасность. Александру лишь через несколько лет постепенно удалось узнать имена этих лиц, которые частью сами удалились со сцены, частью же были сосланы на Кавказ при содействии весьма многочисленных их соучастников, сохранивших свои места и положение. Все они умерли несчастными, начиная с Николая Зубова, который вскоре после вступления на престол Александра умер вдали от двора, не смея появляться в столице, терзаемый болезнью, угрызениями совести и неудовлетворенным честолюбием. Соображая в целом все эти обстоятельства, остается признать, что император Александр в том положении, в котором он находился, не мог иначе действовать, хотя его мать и не прекращала своих настояний. В невозможности относительно этого рокового и отвратительного дела идти прямым, публичным и законным путем он следовал импульсу своих личных чувств. Он возненавидел тех, которые первые его побудили, хотя и условно, дать согласие на заговор. Он не переставал разыскивать истинных убийц своего отца и довольствовался тем, что они кончили в презрении и неизвестности жизнь на Кавказской линии или в какой-либо отдаленной части армии. Казалось, само Небо желало удовлетворить его правосудие, ускоряя их конец. Александр уступал постоянным настояниям императрицы-матери, беспощадность которой не переставала преследовать тех, кто был замечен в выполнении заговора.

Генерал Бенигсен никогда не вернулся ко двору. Должность литовского генерал-губернатора, которую он занимал, была передана Кутузову. Только в конце 1806 г. военные дарования Бенигсена побудили императора Александра снова призвать его к деятельности и поставить во главе армии, сражавшейся под Прейсиш-Эйлау и Фридландом.

Князь Платон Зубов, официальный руководитель заговора, не добился, несмотря на все свои старания, никакой высшей должности в управлении и, сознавая, насколько его присутствие неприятно императору Александру, поспешил удалиться в свои поместья, пытаясь поздней женитьбой на миловидной польке найти недостающее благополучие. Затем он предпринял заграничное путешествие, долго странствовал и умер, не возбудив ни в ком сожаления.

Я уже упомянул выше, каким образом был удален граф Пален. То же произошло и с графом Паниным. Через несколько месяцев по восшествии на престол, незадолго до коронации, император Александр отнял у него портфель министра иностранных дел. Эти главные руководители и вдохновители всего заговора были поставлены под надзор высшей военной полиции и получили приказание не только не показываться при дворе, но никогда не появляться даже вблизи тех мест, где будет находиться император. Карьера их была навсегда закончена, и обоим им пришлось навсегда отказаться от государственной деятельности, которая между тем была их стихией, и закончить существование в одиночестве и полном забвении.

Если принять во внимание все эти обстоятельства, то легко убедиться, что император Александр в его положении не мог поступить иначе по отношении к заговорщикам, несмотря на увещевания своей матери.

Эта форма наказания, избранная для них Александром, была им наиболее чувствительна, но, несомненно, и то, что более всех наказал он себя самого, как бы умышленно терзая себя упреками совести, вспоминая об этом ужасном событии в течение всей своей жизни. Приближалось время коронования. В конце августа 1801 г. двор и высшие власти Петербурга переехали в Москву. Здесь среди величественных церемоний, празднеств и увеселений, среди трогательных проявлений народной любви и восторга воображению Александра невольно представлялся образ его отца, еще недавно с той же торжественностью всходившего на ступени трона, вскоре обагренного его кровью и его обезображенным телом. Пышная обстановка коронационных торжеств, с ее блестящим ореолом самодержавной власти, не только не прельщала Александра, но еще более растравила его душевную рану. Я думаю, что он в эти минуты был особенно несчастен. Целыми часами оставался он в безмолвии и одиночестве, с блуждающим взором, устремленным в пространство, и в таком состоянии находился почти в течение многих дней, не допуская в себе почти никого.