Читаем без скачивания Мачты и трюмы Российского флота - Пётр Фурса

Проснувшись, я отправился к старшему помощнику под предлогом доклада об антисанитарном состоянии буфета и каюткомпании, нерадивости вестовых и дежурного по низам, не обеспечившего прибытие на медицинский осмотр лиц нового кабузного наряда. Старпом, которому до смерти надоело вечное недовольство корабельного эскулапа, которого только что оторвали от милой беседы с любимой женой, истомленной длительной разлукой, среагировал на доклад доктора неожиданно смело:

– Док! Вот тебе отпускной билет. Катись к чертовой матери суток на десять! Без тебя тошно.

Через десять минут я, зажав под мышкой пакеты с “колониальными” товарами, скорой рысью бежал к автовокзалу.

Последний автобус в направлении Техаса ушел. Червонец, олицетворявший собой весь мой наличный капитал, не позволял воспользоваться услугами такси, так как стоимость поездки только в одном направлении была вдвое больше финансовых возможностей путешественника. Однако, сервис владивостокских автопредприятий предусматривает подобные ситуации, предоставляя пассажирам возможность производить оплату услуг в виде натурального обмена. Один из таксистов согласился отвезти моремана к жене, потребовав вознаграждения в количестве одной банки чая “Липтон” и пачки импортных резиновых изделий, пользующихся повышенным спросом, что не позволяет нашей промышленности наладить их производство.

К месту назначения я прибыл к полуночи. На звонок, уточнив предварительно личность звонившего, открыла заспанная, пахнущая парным молоком, жена. Быстро накрыв на стол и глядя, как муж уничтожает домашнюю стряпню после осточертевших макаронов “по-флотски”, она выкладывала накопившееся новости: главной среди которых было полное взаимопонимание, установившееся между мамой и дочкой. Беседа продолжалась до утра, изредка прерываемая недовольным кряхтением дочурки.

И все же основную новость молодая жена тактично оставила на утро. За завтраком она сообщила, что всему на свете приходит конец, как подошел он и “безмятежному” пребыванию в случайно снятой квартире. Реальной угрозой семейному счастью обрисовалось на горизонте возвращение из Ленинграда хозяйки квартиры, временно предоставленной в распоряжение четы. И снова молодому семейству предстоял марафон в бесперспективных поисках временного пристанища. Однако, я все же имел сообщить и более утешительные вести. Корабельная жилищная комиссия решила предоставить мне комнату в двухкомнатной квартире строящегося дома, о чем и был составлен “протокол заседания жилищной комиссии”. Но поиски жилья организовать было необходимо, так как военные строители, возводившие во Владивостоке шалаши для влюбленных, не всегда беспрекословно, точно и в срок выполняют приказы вышестоящих строительных начальников и взятые социалистические обязательства. Таким образом, новоселье откладывается на неопределенное время.

“Надежда – мой компас земной...” Десять дней, отпущенных мне судьбою и старшим помощником, пролетели мгновенно. Попытки найти и снять квартиру в Техасе к успеху не привели. Снова пришлось упаковывать чемоданы, запечатать в атласный конверт ребенка и уехать во Владивосток, где к услугам молодой семьи была готова каюта, узкая корабельная койка и письменный стол для ребенка. Все возвращалось на круги своя. Хорошо еще, что Ниночка стоически переносила все преимущества семейной жизни военного моряка и бытовые удобства, созданные заботой государства для своих защитников. В течение двух месяцев, проведенных на корабле в ожидании жилплощади, супруги пришли к выводу, что самым оптимальным решением в их ситуации будет новое путешествие мамы вместе с дочуркой в западном направлении. Тем более, что родители мои готовы были радостно встретить своих незнакомых родственников. Снова аэропорт. Снова самолет. Снова слезы разлуки. И снова томительное ожидание, выматывающее душу. На неопределенный срок.

На корабле жизнь шла своим чередом. По итогам похода заместитель командира по политической части был снят и назначен с понижением. Механик был снят и назначен с понижением. Заместитель механика пополитической части был снят и назначен на равнозначную должность. Помощник командира по снабжению был снят и назначен с повышением на новостроящийся корабль.

Все четверо пострадали за несанкционированную попытку налаживания интернациональных связей в порту Коломбо, превратившуюся в обычную пьянку порочащую честь и достоинство советского офицера. Забегая вперед, читателю уместно сообщить, что капитан-лейтенант Бесполый был изгнан из вооруженных сил за проступки, дискредитирующие социалистический образ жизни. Педагог и целитель душ военморов сгорел на собственной дурости.

Корабль готовился к комплксной проверке специалистами вышестоящего штаба. “Если не наелся, то и не налижешься”, – гласит народная мудрость. Флотская мудрость выдает к руководству военморам следующий перл: “Сделал – запиши, не сделал – запиши дважды”. Внемля сему мудрому совету, моряки до одури скрипели перьями, пишущие машинки загружены были до предела и еще сверх того. Рулоны бумаги изводились на изготовление плакатов и призывов к отличной работе, политической бдительности и преданности лично Леониду Ильичу. Авральные работы по покраске корабля, подготовке формы одежды и изолированию оголенных концов электропроводки выматывали душу.

Личный состав тренировался четко и, что особенно важно, громко приветствовать начальника. Внешняя атрибутика должна быть на высоте. Пыль с переборок смывалась с помощью порошка СФ-3 и затаривалась в бочки, чтобы быть в готовности своевременно засыпать глаза проверяющих специалистов и вышестоящего начальства. Столы в кают-компании накрывались как для дипломатического приема. Однако, спиртное в меню отсутствовало: “помыть руки” можно было и в каютах. При благосклонном расположении созвездий. Взыскания сыпались как из рога изобилия. Командир кипел буйной энергией, подавая пример исполнительности и служебного рвения всему экипажу. Каждое построение по большому и малому сбору превращалось в небольшой митинг. Смысл выступлений и речей руководящего состава сводился к следующему: “Вы все можете, я в вас верю, но в случае... покажу Кузькину мать”. Особенно убедительно звучала последняя мысль. В подтверждение сего, корабельный пес Пират, сидя на задних лапах и приложив переднюю к уху, коротко тявкнул, присоединяя свой голос к общему грому, издаваемому сотнями голосов военморов, приветствующих начальника. Круглосуточная, вернее, кругломесячная нервотрепка, устроенная командиром, желающим во что бы то ни стало не ударить в грязь лицом, издергала нервы офицерам и измучила личный состав. Неоднократные обращения врача с просьбой предоставить экипажу два дня отдыха, расценивались командиром никак не иначе, чем медицинская диверсия и саботаж. Экипаж недовольно роптал, а как известно, подобные настроения успеху не способствуют. Накануне к проверке все было готово.