Читаем без скачивания Смерть идет по пятам. Вне подозрений. Кровь в бухте Бискайн - Эдгар Бокс

Ричард покачал головой.

— Пиво тут ни при чем, они мне понравились. Странно, встречаешься с людьми, проводишь с ними вечер, а сердце словно тенетами затянуто. А потом попадаются другие люди, и в душе что-то затрепыхалось, будешь кретином, если не обратишь на это внимание.

— Особенно теперь, — сказала Френсис. — Пока можно, надо собирать бутоны.

Улица обезлюдела. Лишь легкий стук каблуков Френсис нарушал тишину. Здесь никто не подслушивает, можно не сомневаться. И все же она чуть слышно спросила:

— Во втором счете было сказано, куда нам идти?

— К некоему коллекционеру шахмат. Он с большим удовольствием показывает свою коллекцию. Будет легко установить с ним контакт.

Больше Ричард ничего не сказал. Френсис заговорила про Форнлея с ван Кортлендтом; она тревожилась, не случилось бы с ними чего.

— Эта парочка сама о себе позаботится. Если они приедут. Ведь нам велели вести себя естественно. Так я и делаю.

Френсис к этому ничего не добавила. По той причине, что они уже подошли к гостинице. И другая была причина: в ее душе зародилось подозрение, что Ричард собирается оставить ее под охраной двух юных субъектов, когда он направится к шахматному энтузиасту. В общем, поживем — увидим.

Глава 12

Истоки террора

На следующее утро Йоганн с присущей ему милой непосредственностью выразил свое сожаление, узнав, что они уже упаковали своим вещи. Он дал Ричарду совет насчет поездов и обещал отвезти их чемоданы на вокзал. При этом он внимательно наблюдал, как Френсис складывает флаконы и щетки для волос в специальный ручной саквояж.

— Какой красивый, — непроизвольно вырвалось у него, он покраснел, когда Френсис удивленно на него посмотрела. — Кожаный. Как это сделано? Я каждый день любовался вашими туфлями. Добротный материал. — Он оглядел их фланелевые пиджаки. — Не понимаю, — продолжал Йоганн. — Неужели английские овцы, скот и лошади лучше, чем в других странах?

Френсис придала лицу серьезное выражение.

— Нет, Йоганн, я этого не думаю. Овцы у нас такие же, просто англичане неторопливые и очень предусмотрительные люди. Иногда предусмотрительность дает результаты. — Ей хотелось добавить, что пусть в его стране нет таких материалов, зато у них масса танков и самолетов, но она этого не сделала. Не знала, достанет ли Йоганну чувства юмора оценить скрытую в этих словах иронию.

— Да, я слышал, англичане не торопятся. На нас не похожи. Даже странно, что они достигают каких-то результатов. — Он засмеялся. — Можно вас спросить, герр профессор? Вы думаете, будет война?

Ричард молчал, закрывая замок своего чемодана. Тщательно подыскивал слова.

— Хм, это от многого зависит, Йоганн. Зависит от Германии. Начнет она воевать с Польшей, тогда войны не избежать.

— Зачем Англии вступать в войну из-за Польши? Поляки этого не стоят.

— Но их не следует уничтожать.

— Вы же не стали защищать чехов?

— Ты согласился, что англичане неторопливы. Потребовалось время, чтобы надежды на мир сменились решимостью сражаться. Если на Польшу нападут, Британия поймет, подошел срок воевать. Все просто, Йоганн. Если Германия не хочет войны, пусть не нападает на Польшу.

— Новая война станет кошмаром, — сказал Йоганн.

— Многие из твоих друзей думают так же? — спросила Френсис.

— Разумеется. Мы же люди.

— Тогда странно, зачем Германия дважды в течение тридцати лет создает самую могущественную армию в мире. Армии стоят уйму денег, Йоганн. И эти деньги выбрасываются на ветер, если армии не используются; победы стоят дорого. Очень опасно создавать огромную армию, когда остальные страны и не помышляют о войне.

Йоганн бился в поисках ответа; что обычно говорят в таких случаях?

— Но, — наконец произнес он, — нам нужно защищаться.

— От кого? — мягко спросила Френсис.

— От наших врагов. От Франции, например.

— Йоганн, ты и в самом деле думаешь, что если б Франция готовилась к нападению, она подписала бы соглашение в Мюнхене? Скажи мне, когда вы жили в стране, которую называли Австрией, боялись вы нападения Франции? Хотелось бы тебе иметь самую большую в мире авиацию?

Ричард подмигнул Френсис, призвал ее успокоится. После он объяснил, что, если мальчик начнет размышлять, то непременно попадет в беду.

Йоганн и в самом деле заволновался.

— Если б вы прожили в нашей стране несколько лет, вы бы все поняли.

Френсис, покорясь знаку Ричарда, сдержанно улыбнулась.

— Чемоданы готовы, Йоганн, — сказал Ричард, — можешь их забирать. Ярлыки оставь внизу на конторке.

— Хорошо, герр профессор. — Йоганн выглядел удрученным. Может, от того, что не нашел подходящих выражений. А может, подумала Френсис, от того, что ответ на интересующий вопрос его не удовлетворил.

— Ты хорошо о нас заботился, нам было здесь уютно, — сказала Френсис и с радостью увидела, что похвала очень польстила Йоганну. — Когда обзаведешься собственным отелем в Тироле, обязательно сообщи нам, мы непременно приедем и проведем у тебя все лето. — Йоганн вспыхнул от удовольствия; он понял, она не лукавит и говорит то, что думает.

— С величайшей радостью приму вас в своей гостинице, — произнес Йоганн с несвойственным для него достоинством.

— Прощай, Йоганн, — сказал Ричард. Он умел вовремя остановить словоизвержение Френсис. Йоганн отвесил поклон, еще раз улыбнулся Френсис и наконец распрощался.

Френсис подошла к окну и молча разглядывала улицу.

— Из тебя получился бы хороший священник, — сказал Ричард и зажег зажатую у нее в губах сигарету. Удивительно, как люди любили разговаривать с Френсис; и еще удивительнее, как она умела их выслушивать.

— Пусть трагедия человеческой расы не подомнет тебя своей тяжестью. Пойдем и для начала позавтракаем. — Он мягко отстранил ее от окна. — На пустой желудок родятся беспокойные мысли.

Френсис улыбнулась и чмокнула Ричарда.

— Ты постоянно опекаешь меня, Ричард.

— Хм, тебе только позволь, и ты без конца будешь горевать над судьбами человечества.

— Прости, Ричард. Я избавлюсь от этой привычки.

— Избавишься? Но будет еще страшнее, если грусть сменится ликованием.

Френсис засмеялась.

— Своего рода психологическое извращение, позволяющее из самых глубин извлечь тайную радость сострадания? Нет, благодарю тебя, Ричард. Напротив, я все более и более прихожу к убеждению, что человек рождается в страданиях, живет в борьбе и умирает в мучениях.

— Хм, это более надежная защита против современного средневековья, чем вскормившие тебя милые либеральные идеи.

В кафе за столиком они обсуждали свои планы. Френсис вдруг захотелось действовать. Она потребовала, чтоб они тотчас же отправились в Пертисоу. Тем временем они закончили завтракать и возвращались в гостиницу, багажные ярлыки дожидались их вместе с окончательным расчетом. Видимо, герр Кронштейнер уже уехал, Ричард расплатился с сидевшей за конторкой угрюмой женщиной. Он оставил щедрые чаевые для Йоганна, положив их в конверт вместе с карточкой, на которой написал: «Успеха твоему отелю». Не обидел он чаевыми и горничную, хотя ее они ни разу не видели. Возможно, ею была вот эта самая женщина с угрюмым выражением лица.

На вокзале удача от них не отвернулась. Поезд на Дженбах отходил менее чем через полчаса. От Дженбаха можно было подрядить машину до Пертисоу… Но это еще предстояло сделать, а пока они разместили в купе над головами свои чемоданы и любовались раскинувшейся перед ними долиной Ина. Ричард несколько успокоился. В душе он дивился, что ему так просто удалось выбраться отсюда и что его недоверие к герру Кронштейнеру оказалось неосновательным. Ведь тот походил на человека, запродавшего барышнику свою собственную сестру. Видимо, он был весьма ценным агентом, негодяи доверяли ему, поскольку рассчитывали на его преданность. Ричард продолжал размышлять о Кронштейнере, когда закончилось короткое путешествие, и поезд ненадолго остановился в Дженбахе, позволив им и остальным туристам высадиться на залитую солнцем платформу. Ричард с двумя чемоданами в руках присоединился к толпе, сгрудившейся возле выхода. Френсис, чуточку поотстав, держалась за ним так, чтобы ее мог заметить человек, отбиравший билеты. Потом они вышли на широкую площадь, покрытую раскаленной белой пылью. Там было два ветхих автобуса и несколько машин. Туристы, порастратившие в вокзальной толчее запас энергии, плелись сзади. Это позволило Ричарду нанять одну из машин. Они уже покинули вокзальную площадь и приближались к окраинам городка, когда остальные приезжие еще размещали свою кладь и рассаживались в автобусы.

Машина, преодолев начинавшийся от Дженбаха крутой извилистый подъем, набрала скорость и мчалась по дороге, огибавшей с запада длинное узкое Ашхензее. Они не проехали и половины озера, как дорога закончилась. И им доброжелательно улыбнулась пригревшаяся на солнышке посреди зеленых полян Пертисоу.