Читаем без скачивания Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту - Цицерон Марк Туллий

CCLXIII. Гаю Целию Кальду

[Fam., II, 19]

Лагерь у реки Пирама1047, 21 июня 50 г.

Император Марк Туллий, сын Марка, внук Марка, Цицерон шлет привет квестору Гаю Целию, сыну Луция, внуку Гая, Кальду.

1. Когда я получил самое желанное для меня известие, что ты оказался моим квестором, я надеялся, что этот жребий будет для меня тем приятнее, чем дольше ты будешь находиться в провинции вместе со мной; ведь я придавал большое значение тому, чтобы к тесному общению, которое нам дал жребий, присоединились и дружеские отношения. Впоследствии, так как ни ты сам, ни кто-либо другой ничего не писали мне о твоем приезде, я опасался, как бы не случилось так, — чего я и теперь опасаюсь, — что я оставлю провинцию раньше, чем ты приедешь в провинцию. Однако, находясь в лагере, я за девять дней до квинтильских календ получил от тебя письмо, отправленное из Киликии и написанное с большой приветливостью, в котором легко можно усмотреть и твою обязательность и ум. Но в нем не было указано, ни откуда, ни когда оно послано, ни к какому времени тебя ждать, и тот, кто его доставил, не от тебя получил его, так что я не мог узнать, откуда или когда послано письмо.

2. Хотя все это и было неопределенным, я все-таки счел нужным направить к тебе с письмом своих рассыльных и ликторов. Если ты его получил своевременно, ты меня чрезвычайно обяжешь, если приедешь ко мне в Киликию возможно скорее. Ведь то, что мне так заботливо о тебе написали твой двоюродный брат Курий, мой ближайший друг, как тебе известно, а также близкий тебе Гай Вергилий1048, мой лучший друг, правда, имеет для меня большое значение — такое, какое должна иметь внимательная рекомендация самых дружественных людей; но самый большой вес для меня имеет твое письмо, особенно когда в нем говорится о твоем достоинстве и о союзе между нами. Никто не мог оказаться более желательным для меня квестором1049. Поэтому всеми полномочиями, какими я только смогу тебя наделить, ...1050 чтобы все поняли, что я принял во внимание достоинство твое и твоих предков. Но мне будет легче сделать это, если ты приедешь ко мне в Киликию, что, по-моему, важно и для меня, и для государства, и особенно для тебя.

CCLXIV. Марку Целию Руфу, в Рим

[Fam., II, 12]

Киликия, 50 г.

Император Марк Туллий Цицерон шлет привет курульному эдилу Марку Целию.

1. Положение в Риме действительно тревожило меня: мне сообщали о таких бурных народных сходках, о таком тягостном Квинкватре1051. О последующем я еще не слыхал, но более всего огорчает меня то, что при этом тягостном положении я не вместе с тобой смеюсь, если что-нибудь достойно смеха. А такого много, но писать об этом не решаюсь. Меня удручает, что до сих пор я об этом не получил от тебя никакого письма. Поэтому, хотя я, когда ты будешь читать это письмо, уже окончу годичный срок, тем не менее я хочу получить от тебя на обратном пути письмо, которое рассказало бы мне обо всем положении в государстве, чтобы я не приехал совсем как чужестранец. Никто не может сделать это лучше, чем ты.

2. Твой Диоген, скромный человек, вместе с Филоном уехал от меня в Пессинунте; они направились к Адиаторигу1052, хотя и знали, что общее положение неблагоприятно и не принесет им выгоды. В Риме, в Риме оставайся, мой Руф, и живи в этом городе света. Всякое странствование (к этому мнению я пришел еще в юности) — мрак и ничто для тех, чья настойчивость, проявленная в Риме, может быть славной. О, если бы я оставался верен этому убеждению, раз я это твердо знаю! Клянусь, с одной нашей прогулочкой и беседой я не сравню всех выгод провинции.

3. Я надеюсь, что приобрел славу бескорыстного человека, я обязан ею не столько своим отказом от провинции1053, сколько сохранением ее. «Надежду на триумф?» — говоришь ты. Триумф я справил бы достаточно славно, если бы не был так долго в тоске по всему, самому для меня дорогому. Но, как надеюсь, вскоре тебя увижу. Ты же шли мне навстречу письма, достойные тебя. Будь здоров.

CCLXV. Титу Помпонию Аттику, в Эпир

[Att., VI, 3]

Киликия, до 26 июня 50 г.

1. Хотя после того как я дал письмо к тебе твоему вольноотпущеннику Филогену, я не располагал новостями, тем не менее, когда я отправлял назад в Рим Филотима, понадобилось написать тебе несколько слов. Прежде всего о том, что тревожило меня более всего, — не потому, чтобы ты мог чем-нибудь помочь мне; ведь дело решается, а ты среди далеких племен:

И много волн в широком море Колышет между нами нот1054.

Срок приходит, как видишь (ведь мне следует выехать из провинции за два дня до секстильских календ), а преемника мне не назначают. Кого оставить мне во главе провинции? Здравый смысл и общее мнение требуют, чтобы брата; во-первых, потому, что это почет, а предпочесть ему некого; во-вторых, он у меня единственный бывший претор. Ведь Помптин уже давно уехал от меня на основании уговора, ибо он исключался по этому условию. Квестора же никто не считает достойным этого, так как он «ненадежен, развратен, стяжатель».

2. Что же касается брата, то, во-первых, следующее: его уговорить, полагаю я, невозможно; ведь он ненавидит провинцию, и, клянусь, нет ничего более ненавистного, ничего более тягостного; во-вторых, если даже он не хочет отказать мне, то каков именно мой долг? Раз в Сирии, как считают, происходит большая война, и она, видимо, распространится на эту провинцию, а здесь защиты никакой и для войск снабжение отпущено на год, то покажется ли достойным моей любви оставить брата или достойным моей заботливости — оставить какие-то пустяки? Как видишь, меня гнетет большое беспокойство, большой недостаток совета. Что еще нужно? Все это дело мне не было нужно. Насколько лучше твое наместничество1055! Уедешь, когда захочешь, если случайно уже не уехал. Поставишь во главе Феспротии и Хаонии кого найдешь нужным. С Квинтом я еще не виделся, так что не знаю, можно ли будет его упросить, если я так решу. Однако я еще не знаю, как быть, если это возможно. Вот в каком положении это дело.

3. Остальное до сего времени полно и славы и благодарности, достойно тех книг, которые ты расхваливаешь1056: города спасены, откупщики удовлетворены с лихвой, никто не оскорблен, очень немногих покарал справедливый и строгий декрет, и притом нет никого, кто осмелился бы жаловаться; деяния достойны триумфа, но я не буду с жадностью домогаться его, а без твоего совета, конечно, совсем нет. При передаче провинции затруднительным бывает заключение, но в этом поможет какой-нибудь бог.

4. Что касается положения в Риме, то ты, разумеется, знаешь больше: ты узнаёшь и чаще и более достоверное. Право, я страдаю от того, что получаю сведения не из твоих писем. Сюда доходят неприятные известия о Курионе, о Павле; не потому, чтобы я видел какую-нибудь опасность, если Помпей будет стоять или хотя бы сидеть1057; только бы он был здоров! Но я, клянусь, страдаю из-за дурного оборота дела для моих близких друзей Куриона и Павла. Итак, если ты уже в Риме, или когда ты там будешь, то пришли мне, пожалуйста, общий обзор положения государства, какое я застану, чтобы я на основании этого мог себе представить и заранее продумать, с каким настроением мне подъезжать к Риму1058. Ведь до некоторой степени важно приехать не как чужестранец и гость.