Читаем без скачивания Последний полет «Жар-птицы» - Эдуард Семенов

Державу немедленно изъяли из Госхрана, и доложили о ее существовании Сталину. Вождь, пожалуй, впервые и единственный раз в жизни не понял, что досталось ему в руки. И поэтому он отдал приказ вскрыть капсулу и посмотреть, что там внутри, а заодно и проверить, как это работает. Никто не посмел его ослушаться.

— Стране не нужны сейчас символы царской власти, — сказал вождь, — то, о чем все думают, мне и так известно, а вот помочь нашим войскам выстоять, — это важно!

Державу вскрыли, а изъятую оттуда звезду по специальному распоряжению Совнаркома 7 ноября 1941 года во время парада на Красной площади поместили в одну из рубиновых звезд на Кремлевскую башню и использовали ее как психологическое средство воздействия. Через нее внушили советским войскам веру в их непобедимость.

Короткая вспышка, и все! Звезда погасла. Но эффект от нее был потрясающий — зимой 41 года советские войска нанесли сокрушительный удар по врагу, невзирая на холод, недостаток вооружения и численное превосходство гитлеровских войск.

В суматохе первых месяцев войны никому не было дела до того, что звезда имеет внеземное происхождение, и воспроизвести ее, вырастить как какой-то кристалл или найти как редкий минерал невозможно. Но было поздно.

Уже потом спохватились, создали специальную сверхсекретную государственную программу по разработке искусственной или поиску новой Царской звезды. Программу эту возглавил, естественно, Серафим Косоруков.

Несколько институтов через него получили миллионы на разработку искусственных аналогов Царской звезды, но это направление работы оказалось безрезультатным.

А вот поиск другой звезды дал свои, пусть и небольшие плоды.

Из тех же архивных документов Косоруков смог узнать о том, что существует еще одна звезда, которая хранится в семье бродячих дервишей Фаради. Последняя звезда из числа тех, что попали на землю вместе с представителями инопланетных цивилизаций. Впрочем, последнее обстоятельство никого не трогало, на него просто никто не обращал внимания.

Завладеть этой последней звездой стало для Косорукова целю всей жизни. Но не для того, чтобы отдать государству, а для того, чтобы завладеть ею лично, и в конце концов получить возможность править людьми безгранично. Естественно, он мечтал попросить у звезды здоровья и, чем черт не шутит, молодости.

Это оказалось не так просто. Клан Фаради-Регулаевых не спешил расставаться с тем, что они обязаны были хранить вечно.

Противостояние между главным хранителем державы и хранителями последней звезды затянулось на долгие десятилетия и не всегда Косоруков одерживал в нем верх.

Вообще, неизвестно, чем могла закончиться эта незаметная для всего мира борьба.

Вот как раз для того, чтобы клан Фаради не смог добраться до капсулы-державы, Косоруков, пользуясь своим влиянием и положением, изъял ее из основного Алмазного фонда, тайно заменив ее там точной копией, и построил урочище «Сухой лог» как сверхсекретное хранилище артефакта.

Именно сюда и привезли Марию…

Несмотря на то, что к бункеру вела широкая асфальтированная дорога, Косоруков не воспользовался автомобилем. Он привез молодую женщину на вертолете. Площадка для него была специально оборудована рядом с домом.

Едва вертолет коснулся земли, к нему тут же подскочили два охранника с двумя инвалидными колясками. Одной механической, похожей на мини-джип, а второй — обычной. В первую посадили Косорукова, а в другую аккуратно перенесли Марию.

Она спокойно перенесла перелет и пересадку в инвалидную коляску и совершенно не проявила интереса к тому, куда ее повезли вслед за коляской Косорукова. Не проявляла она интереса и к апартаментам, которые выделили ей.

Это был двухкомнатный номер со всеми удобствами, отделанный с поистине королевской роскошью, правда без единого окна, поскольку номер находился в подземелье, куда Косоруков и Мария спустились на лифте.

— Здесь вы будете жить, — произнес Косоруков, когда они вошли в апартаменты. — Надеюсь, вам понравится. Если что-то понадобится, то просто возьмите в руки это и потрясите.

Косоруков снял с журнального столика серебряный колокольчик и потряс им. Раздался мелодичный звон, и на пороге номера тут же появился мужчина в черном костюме, в белой рубашке с бабочкой.

— Это Григорий, — добавил Косоруков, — он будет вас опекать и выполнять любое ваше пожелание.

Косоруков внимательно посмотрел на Марию и, убедившись, что она его слышит, добавил.

— Но при одном условии.

Всю дорогу до урочища «Сухой лог» Мария не проронила ни одного слова, никаким образом не выразила своего отношения к происходящему. На ее лице царила джокондовская улыбка, а в глазах светилась все понимающая скорбь. Видимо, Косоруков хотел, что бы Мария что-то спросила у него или как-то проявила интерес к его словам, но на ее лице не дрогнула ни одна мышца. Она продолжала улыбаться, поэтому генералу пришлось досказать свою фразу:

— При условии, если вы не будете делать глупостей. Естественно. Вы меня понимаете?

— Понимаю, — ответила она неожиданно ровным голосом, так, как будто уже заранее знала ответ, и то, что он задаст вопрос, — но я уже давно не делаю того, что вы называете глупостями. — И, усмехнувшись, закончила. — В отличие от вас.

Косоруков, прищурив взгляд, смерил Марию с ног до головы, будто увидел ее в первый раз, и назидательным тоном ответил:

— Ну, да, сейчас вы станете говорить, что я сделал глупость, что взял вас в заложницы, что привез сюда…

— Нет, — перебила его Мария, — не буду.

— Да? — удивился Косоруков, — тогда в чем же моя глупость?

— В том, что вы хотите получить Царскую звезду себе в собственность. Это нереально.

— Почему вы так думаете?

— Звезда сама выбирает себе хозяина.

— Вы знаете, где она?

Косоруков подался вперед, будто хотел выскочить из своего кресла, и с силой сжал подлокотники.

— Да! Знаю.

— Отлично, тогда скажите мне, где она, и я немедленно отпущу вас, я избавлю всех ваших близких от неприятностей. Я сделаю вас богатыми. Я дам вам столько денег, сколько вы попросите.

— Хорошо, скажу.

— Сколько?

— Не сегодня. Я устала.

— А когда?

— Вы же сами назначили срок — неделю. Вот через неделю и поговорим, а сейчас идите.

— Хорошо, — Косоруков развернул свою коляску лицом к выходу и уже возле двери бросил через плечо:

— Вы отдохнете, а потом мы продолжим разговор. Честно говоря, не понимаю, зачем вам нужна это неделя. Раньше скажете — раньше выйдете отсюда. Если вы хотите потянуть время для того, чтобы как-то меня обмануть, предупреждаю сразу, если что-то пойдет не так, я начну по одному уничтожать ваших родственников и друзей. И не остановлюсь ни перед чем.

С этими словами Косоруков поспешил выехать из комнаты, оставив Марию одну. Когда он покинул комнату, везде тут же погас свет, а Мария осталась сидеть в кресле, и в темноте стало видно, как вокруг нее светится еле заметный светлый ореол. Как будто внутри женщины горела лампочка, просвечивая сквозь кожу. И самый яркий свет исходит из области ее живота.

Центральная городская поликлиника. Палата кардиологического центра. Профессор Анатолий Евгеньевич Руденко

Было около трех часов ночи, когда Руденко почувствовал, что в палате кроме него есть кто-то еще. Какое-то еле уловимое движение рядом с собой, как будто ветер коснулся его руки.

— Маша! Это ты? — воскликнул Анатолий Евгеньевич и открыл глаза. В палате было темно, свет падал лишь от окна, но за ним стояла ночь. Поэтому не было видно ни зги. В голове — шум от снотворного, на груди — тяжесть, от которой холодели ступни ног и кисти рук. Сердце по-прежнему отказывалось работать нормально. Руденко поднял руку и попытался нащупать на прикроватной тумбочке таблетки, но вместо них его пальцы наткнулись на свернутую в трубку газету.

«Вадим! — подумал он. — Вот ведь недаром Чертом его кличут! И как это ему удается проникнуть к нему в палату незаметно даже для охраны? Ну, ладно, днем, а ночью?» Руденко провел рукой по газетному листу и подушечками пальцем нащупал еле заметные булавочные отверстия. Много отверстий. Письмо от Вадима.

Руденко сел на кровати. Голова чуть прояснилась. «Надо пойти в туалет. Если попробую читать газету в постели, то вызову подозрение». Нащупал ногами больничные тапочки, встал, надел халат, висевший на спинке кровати. Его движение тут же услышал охранник, сидящий у входа. Он приоткрыл дверь и заглянул в палату.

— Куда вы, Анатолий Евгеньевич? — прошептал он.

— Да, в туалет, — так же шепотом с раздражением ответил Руденко, — я же не выхожу за территорию, или мне уже по комнате ходить нельзя?

Охранник молча прикрыл дверь. Руденко взял с тумбочки газету, и, пошаркивая ногами, направился в санузел. «Или, может быть, мне показалось? Газета лежала на тумбочке еще днем, просто мне было не до нее». Анатолий Евгеньевич никак не мог вспомнить. Он напряг мозги, но вместо этого вспомнил о главном, о своей дочери, которую похитил какой-то калека в инвалидной коляске и престарелый спецназовец на глазах у него и его близких на поминках его учеников.