Читаем без скачивания Мила Рудик и Чаша Лунного Света - Алека Вольских

Яшка с неприкрытым страданием посмотрел на разлившееся вокруг тарелки молоко и горестно вздохнул. Но, несмотря на его несчастный вид, Ромка с Милой хохотали, держась за животы. И только Белка разрывалась между жалостью к Яшке и одновременно к Пипе Суринамской и взволнованно бормотала:

— Бедный Яшка, бедная Пипа…

Уже после первого урока вся школа знала о судьбе ящера профессора Корешка.

— Нашли его в парке, — рассказывал Иларий на перерыве, — головой в землю. Точно страус. Как ни странно, но он оказался живой, только крылья переломаны. Велемир сказал, что крылья придется убрать и отправить ящера в тропики, где ему и положено быть.

А на доске в холле вывесили объявление:

«Указом Научной палаты объявляется запрет на все эксперименты с обычными животными и любыми магическими существами. А также с сего дня для осуществления всяких экспериментов требуется специальное разрешение главы Научной палаты Менгира — Владыки Велемира Мудрого. Нарушение этого запрета повлечет за собой самое строжайшее наказание.

Белка просто сияла от счастья, считая, что такой запрет нужно было издать давным-давно.

— Вот если бы еще запретили заводить животных тем, кто над ними форменно измывается, — это было бы и вовсе замечательно!

Белка, конечно же, имела в виду Пипу Суринамскую, которой у Алюмины жилось совсем не сладко.

Не сладко было и Миле. По ее мнению, профессора Амальгаму Мендель она в этот день встречала в коридорах Думгрота слишком часто. Это не очень радовало. У Милы было такое ощущение, что декан Золотого глаза решила следить за каждым ее шагом. К концу дня у нее началась паранойя: ей все время казалось, что кто-то смотрит ей в спину. Пару раз она даже оборачивалась, когда выходила из Думгрота, но в этот раз Амальгаму не увидела.

К вечеру с большим трудом ей удалось себя убедить в том, что это у нее от страха, а встречи с Амальгамой — случайность, не более. Но мысль, что не все так просто, Милу не оставляла. Если кому и было в этот день хуже, чем ей, то только Яшке.

Альбина вернула Берману сумку, избавив ее от водорослей. Вечером в гостиной он жаловался Белке на то, что в его «Истории веселых домовых» испорчены две главы, а все страницы пахнут болотной тиной.

— И вдобавок ко всему, — сетовал Яшка, — стоит только открыть книгу — она начинает издавать звуки, очень похожие на… м-м-м…

— Как будто она что-то съела, но у нее не очень хорошо пошло, — ухмыляясь, договорил за него Берти, что-то обсуждающий с Тимуром в тихом уголке гостиной. — Слышали мы эти соловьиные трели. Давай, Яшка, повтори на бис.

Без особого желания Яшка послушно взял в руки книгу, неуверенно посмотрел на Берти, а потом на Белку, наверное, надеясь, что первый передумает или вторая отговорит. Но Берти только прибавил: «Валяй, не томи», а Белка со страшной силой пыталась сделать вид, что ей вовсе даже не интересно, но отговаривать при этом не пыталась. В конце концов Яшка открыл книгу, и тут же по комнате прокатился булькающий и урчащий звук, а следом прозвучала громкая отрыжка.

Яшка мучительно скривился и закрыл книгу. Мила, чтобы не засмеяться, прикусила зубами деревянную ручку своего пера, а Ромка упал головой в тетрадь с домашним заданием и, издавая отчаянные похрюкивающие звуки, принялся тихо содрогаться от смеха. Берти не поленился прокомментировать.

— Ай-ай-ай! — нахмурившись, пожурил он назидательным тоном и прищелкнул языком. — Эта книга совершенно не знакома с правилами этикета. Как смачно рыгнула, а! Приличные книги, между прочим, так себя не ведут.

Тут громче всех засмеялся Тимур, да так неистово, что чуть не сполз со своего кресла.

— Перестаньте смеяться! — с укоризной воскликнула Белка. — Это совсем не смешно! Это было подло так испортить книги!

Мила, конечно, побаивалась Амальгамы, но все равно считала, что Алюмина получила свое по полной программе. Одним словом — возмездие свершилось, и переживать по этому поводу уже не имело смысла.

— Да ладно, Белка, брось, — сквозь смех сказал Тимур. — Тоже мне, книга! Всякие небылицы про домовых! Глупые сказки!

— А я люблю разные истории, — сказал Яшка с неожиданной горячностью. — Легенды — это не просто сказки, это то, что было на самом деле. Просто все уже об этом забыли, вот и считают, что это выдумка. Но это не так. И профессор Мнемозина говорит, что загадки прошлого помогают разгадать странные вещи, которые происходят в наше время.

Тимур пренебрежительно махнул рукой в сторону Яшки с выражением лица «не морочьте мне голову». Яшка от обиды весь покрылся пятнами, а Белка тяжело задышала от возмущения, готовая кинуться ему на защиту.

— А что, может, он и прав, — неожиданно вступился за Яшку Берти и, повернувшись к Тимуру, заявил: — И вообще, ты, дружище, бочку-то не кати. А то чуть что, сразу «глупые сказки».

Берти под огорошенным взглядом своего приятеля поднялся с кресла и пересел поближе к Яшке.

— Слушай, Берман, не обращай-ка ты на них внимания, — доброжелательным тоном сказал Берти и по-приятельски похлопал Яшку по плечу. — Валяй, рассказывай о своих домовых! Какие там, говоришь, загадки помогают разгадывать…

Похоже, он готов был принести себя в жертву, чтобы хоть немного подбодрить несчастного Яшку, и выслушать целый трактат о Яшкиных любимых легендах.

Белка уставилась на брата с таким удивлением и восхищением одновременно, как будто посреди июля на морском пляже увидела самую красивую в ее жизни новогоднюю елку, обложенную шезлонгами и надувными матрасами. А Яшка с готовностью принялся рассказывать о домовых.

Мила и Ромка переглянулись, и Ромка недоверчиво пожал плечами, что означало: «Берти Векша — участливый и добросердечный? Это что-то новенькое».

На следующий день, во время обеда, Мила убедилась в том, что никакой паранойей она не страдает. В Дубовом зале Мила и ее друзья сели как обычно, заняв столик на пятерых, к которому уже успели привыкнуть. Мишка весело рассказывал какую-то забавную историю и где-то на середине этой истории, как раз тогда, когда сказочно вкусная пицца с грибами на тарелке Милы уменьшилась ровно наполовину, она почувствовала, что кто-то смотрит ей в затылок. Ощущение было настолько сильное, что Мила никак не могла не обратить на это внимание. С набитым ртом, Мила обернулась.

Профессор Мендель сидела позади них на два столика дальше. Перед ней стояла большая тарелка совершенной на вид бурды, но профессор в нее не глядела. Склонившись над своим обедом, она набирала ложкой жижу, потом выливала обратно, как будто остужая, и из-под бровей смотрела на Милу сурово и пристально.

Мила резко проглотила пиццу и тут же у нее на глазах выступили слезы, потому что содержимого оказалось многовато — оно камнем прошло в горле. Оборачиваясь к своему столу, Мила встретилась взглядом с Лютовым, который тоже сидел неподалеку. Судя по всему, он понимал лучше Милы, почему его тетушка гипнотизирует ее затылок, так как ехидно усмехнулся и с довольным видом что-то зашептал своим приятелям-златоделам.

Мила не стала рассказывать об этом эпизоде своим друзьям, но про себя подумала, что профессор Мендель не иначе как слежку за ней устроила. Может быть, она хочет проконтролировать, чтоб Мила больше не посмела обижать ее бесценную дочь Алюмину? Или у нее другие планы? Например, поймать Милу в темном коридоре, а потом сварить в кипящем котле. А что? С них станется — другую такую семейку еще поискать.

После уроков Мила и Ромка отправились в Львиный зев вдвоем, потому что Белка вдруг обнаружила, что потеряла свой клипоскоп. Предположительно это случилось, когда они в обеденный перерыв гуляли в Думгротском парке. Расстроенная чуть ли не до слез Белка не могла думать ни о чем другом и, когда Мила с Ромкой выходили из главных ворот Думгрота, она, сбивая всех на своем пути, побежала обратно.

Спустя час Мила и Ромка сидели в читальном зале, обложившись конспектами и книгами. Шипун, минут двадцать надоедавший им своим ворчанием, только что заткнулся, и ребята, свободно вздохнув, погрузились в «Основы Антропософии».

Когда Мила перелистывала вторую страницу параграфа, в читальный зал вся сияющая вошла Белка.

— Можно не спрашивать, — тихо фыркнул при виде нее Ромка, — Лирохвостик в клипоскопчике отыскался.

Мила сдержала улыбку.

— И где же он был? — спросила она у приближающейся Белки с очень заинтересованным видом.

— Глупо получилось, — весело заулыбалась Белка, облегченно вздыхая и усаживаясь рядом с ними за стол. — Оказывается, я его положила во внутренний карман сумки, чтоб не потерять, и совершенно об этом забыла.

— Вот беда, — иронично пробурчал Ромка, но Белка и не думала обижаться.