Читаем без скачивания «СПАСИТЕ НАШИ ДУШИ!» - Владимир Шигин

Чем жил экипаж уходящей в море лодки, что говорили на прощание начальники? И снова документ. Перед выходом в море личному составу была прочитана лекция о военно-политической обстановке в Европе, проведено партийное собрание с повесткой дня: «Решения декабрьского (1969 года) Пленума ЦК КПСС и задачи коммунистов по подготовке к боевой службе». Социалисти­ческое соревнование было организовано под девизом: «Отличным выполнением задач боевой службы ознаменуем 100-летие со дня рождения В.И. Ленина».

Небезынтересно и то, как планировался досуг уходящих в море подводников. На борту лодки имелось 37 художественных кинофильмов, 10 магнитофонных пленок с концертными записями, корабельная библиотечка в 150 книг, полное собрание сочинений Ленина и сорок его биографий.

Страна готовилась к юбилею вождя. Предприятия и колхозы уже начали рапортовать руководству о достигнутых ими в преддве­рии годовщины успехах. Не остались в стороне и Вооруженные силы. Армия только что успешно провела крупномасштабные маневры «Днепр». А командование Военно-морским флотом готовилось к не менее грандиозным маневрам «Океан». И хотя поход К-8 на­прямую с маневрами связан не был, все понимали, что в преддверии 100-летия В.И. Ленина надо особенно постараться. Этот столетний юбилей еще не раз аукнется «восьмерке» даже после ее гибели.

К слову сказать, выход в море на лодке готовили очень серьезно по всем направлениям Формализма не было. Целыми днями на К-8 работали флагманские специалисты и представители заводов. Из документов видно, что лодка прошла полный цикл подготовки к боевой службе. Особое же внимание к «восьмерке», вероятно, объяснялось прежде всего тем, что ее экипаж еще ни разу не был в столь серьезном плавании и необходимо было его качественно подготовить к этой сложной задаче. Второй причиной была все та же недобрая слава лодки как очень и очень невезучей. Поэтому и командование атомохода, и штаб дивизии готовили ее с особой тщательностью, проверяя не только исправность механизмов, но и профессиональную подготовку личного состава.

Подводные лодки уходят в море скрытно, словно крадучись. Возвращаются же под марши оркестров и радость жен, если воз­вращаются...

Атомная торпедная лодка 17-й дивизии Северного флота К-8 покидала базу ненастной полярной ночью. Над затерянным среди бесконечной тундры гарнизоном стонал штормовой ветер, в лица стоящих на ходовом мостике атомохода били снежные заряды. Вдалеке, едва видимые, мерцали огоньками надежды и уюта окна квартир. По шатким сходням сбежали на плавпирс провожающие: комдив 17-й контр-адмирал Н.Ф. Рензаев и зам. НЭМС 17-й дивизии капитан 2-го ранга В.М. Шигин. С ходового мостика им махали руками. Матросы с соседней лодки убрали сходню. Вот падает в ледяную кашу воды выбираемый баковыми последний швартов. Все, оборвана последняя связь с землей...

Из воспоминаний отца: «В дивизии было две «тяжелых» лодки: К-27 и «восьмерка». Поэтому «восьмерку» готовили на боевую службу как никакую другую. Мы с Валей Пашиным (командир БЧ-5 на К-8) были однокашниками, дружили семьями. Они с Бессоновым буквально рвались в море. Мы их понимали, сколько можно торчать у стенки. Валя звал меня с собой. Но я отказался. Только что пришел с двухмесячной автономки на К-11, а до этого столько же отплавал на «двадцать первой». Но проводить ребят в море пошел. По дороге зашел домой к старпому К-8 Ткачеву. Они жили от нас в доме напротив. Жена его дала нам на дорогу семечек, мы их насыпали в карманы и пошли на причал. На лодке посмотрел, как ввелись ребята на пульте. Не помню уже о чем, поговорили с Хаславским.

Валя, шутя, все говорил: «Вилен, пошли с нами!» Я отнекивался, мол, ни вещей не взял, ни семья не знает. «Это не проблема, вон «газик» на стенке, успеешь!» Затем прибыл комдив. Принял доклад о готовности. Я пожал ребятам руки и сошел на стенку. Никаких плохих предчувствий у меня не было. Обычная автономка. Да и оснований для этого не было, все мероприятия по подготовке подводной лодки к плаванию были выполнены. Сколько их уже было. Кто мог тогда знать, что большинство из тех, кого я знал, уже больше никогда не увижу...»

Теперь о главном. Какая же задача ставилась уходящей в океанские глубины лодке? Обогнув Скандинавию и миновав Фареро-Исландский противолодочный рубеж НАТО, она должна была подойти к Гибралтару, форсировать его и проникнуть в Сре­диземное море. Там в неге и спокойствии покачивались «Мидуэй» и «Саратога» — плавучие аэродромы 6-го американского флота. Они-то и были главной целью атомохода. Не будем забывать, что «холодная война» была в самом разгаре. Но прибыть незамечен­ными в Средиземное море — это лишь полдела. Главное — это, оставаясь необнаруженными, следить из-под воды за каждым движением авианосцев, а с получением сигнала о начале войны — немедленно их уничтожить. Так плавали до них, так еще долго будут плавать после них...

Океанская вахта

Итак, оставив в ночь с 16 по 17 февраля базу, подводная лодка вышла в расчетную точку, где погрузилась. С этой минуты управле­ние ею перешло от Центрального командного пункта Северного флота к ЦКП ВМФ. Отныне судьбой атомохода единолично рас­поряжалась Москва.

Переход до Гибралтара прошел успешно. Техника работала как часы, экипаж был на подъеме. Однако на подходе к Гибралтару при погружении на 140 метров во втором отсеке обнаружилась течь через уплотнения съемного листа. Подвсплыли в надводное поло­жение, капитан 2-го ранга Пашин и мичман Петров его поджали, снова погрузились, но течь так и не прекратилась. Решено было устранить течь после форсирования Гибралтара. Вот наконец и сам пролив — узкая щель в заповедное Средиземноморье. Пробраться туда незамеченными — задача невероятной сложности. Ведь то, что Средиземное море лакомый кусок для советских подводников, ни для кого секретом не было, а потому сторожили американцы гибралтарскую калитку с особой тщательностью. Береговые радио­локационные установки, сильное противное течение, сторожевые корабли, самолеты, вертолеты и, что самое неприятное, — подво­дные гидроакустические станции, перегородившие весь пролив длинными щупальцами своих антенн. Казалось, что через такую преграду пробиться невозможно, но нет, наши прорывались, и как! Под носом всего 6-го флота!

Операция по прорыву опасна и рискованна. На подходе к проливу атомоход пристраивается под килем надводного кора­бля. Затем тот давал полный ход, ревели турбины, шум и грохот заглушали винты лодки. Акустические станции буквально глохли от такой какофонии. Подводники же должны были делать почти невозможное: ювелирно удерживать свое место под кораблем. Ведь чуть вверх — и пропорешь днище, вниз — и врежешься в грунт, ну а если в сторону, то натовские акустики тут же услышат раз­двоение шумов, и все усилия насмарку!

К-8 прорывалась в Средиземное море под большим ракетным кораблем «Неуловимый». Бессонов провел этот почти цирковой номер блестяще. Так для вероятного противника неуловимыми и остались. Виртуозно сработал штурман Шмаков, да и остальные не подвели.

Для «шестьсот двадцать седьмых» прорыв осложнялся еще и тем, что шумность их превышала все мыслимые пределы (и здесь в который уже раз сказалась та, недоброй памяти, спешка). Неда­ром американцы, глумясь, называли их «ревущими коровами».

На все про все затратили восемь часов. Вымотались, конечно, страшно, но и довольны были — каково супостату нос утерли, знай наших! Москва на очередном сеансе радиосвязи эмоций по поводу успешного прорыва не высказала. Прошли, и ладно, самое главное еще впереди.

По окончании форсирования пролива ночью К-8 всплыла в надводное положение неподалеку от острова Албаран для заме­ны всей резиновой прокладки съемного листа во втором отсеке. Бессонов по корабельной трансляции объяснил экипажу пред­стоящую задачу, призвал всех к вниманию и бдительности. На этот раз работу выполняли мичман Евгений Петров и старшина 1-й статьи Леонид Чекмарев. Работая быстро и умело, они за ко­роткий срок устранили неисправность. Когда лодка погрузилась, течи уже не было. Много позднее найдутся критики, говорящие, что командиру лодки не следовало устранять в море возникшую неисправность. По их мнению, дав в Москву радиограмму о случившемся, Бессонов должен был возвращаться в базу, тогда бы, мол, не было бы и последующей трагедии. Что можно на это ответить? Что командир выполнял боевую задачу, которую был обязан выполнить. Что в море непредвиденные обстоятельства случаются часто и экипаж должен быть готов к их преодолению. И, наконец, никому из нас не дано заглянуть в завтрашний день, не было это дано и Бессонову.

В Средиземном море в управление лодкой вступил командир 5-й оперативной Средиземноморской эскадрой. Если смотреть на оперативную карту моря, то с первого взгляда и не сразу поймешь, что там к чему. Все водное пространство разбито на квадраты, условными обозначениями нанесены свои и чужие силы...