Читаем без скачивания Взорванный плацдарм. Реквием Двести сорок пятому полку - Валерий Киселев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эту «бэху», в которой погиб Денис, решили проверить, не знали, может, там еще кто-то есть. Рыжий туда решил шмальнуть на всякий случай.
Там же был Али Мехтиев, механ 215-й «бэхи», он на ней погнался за «чехами». В нашем взводе был парень, взводный «ласково» звал его «Рыжая падла». Подбежал к этой «бэхе». «Открывай десантный люк!» – кричит пацану, чтобы туда очередь на всякий случай шмальнуть. Пацан дверь открыл, а у того оказался пустой магазин. Дверь закрыл, перезарядил автомат и очередь туда все же засадил, на всякий случай.
Мы с Али ходили опознавать Дениса Сопина. На нем было восемнадцать дырок… Пацаны переодевали его, мертвого. Потом в полку было общее построение, на большом плацу, провожали его… Почетный караул сделал по три выстрела, а начальник штаба полка Шатохин целый магазин выпустил в небо, с душой. Отнесли Дениса в машину и повезли к вертолету… С Денисом мы раньше служили в 752-м полку, он мне говорил, когда однажды ездили снимать с трофейного трактора движок, что его мать не знает, что он в Чечне. Хороший был парень…
А мир никак не наступает…
«Пули над головой затренькали…»
Николай, позывной Сахара 01, командир отделения управления 1-й мотострелковой роты:
– Стояли на пригорочке, рядом с расположением подразделения внутренних войск. Через овраг, метров 500, штаб полка устроился, на окраине деревни. Стоим, рыбку жареную кушаем, вдруг пули над головой затренькали, ладно бы одна, а то много. Народ сразу за броню, механик и наводчик по местам, завелись, остальные тоже за разгрузками. «Вэвэшники» тоже все залегли. Один взвод ломанулся через овраг на окраину и залег.
В селе уже шла интенсивная стрельба, слышались разрывы гранатометов. Сразу врубили рацию: там крики. Та броня, что была подбита, и радист этой группы были из моего отделения приданы группе ГНР (группе немедленного реагирования. – Авт.). По рации слышу: броня горит, механика и наводчика достать не могут, убит радист, офицер…
Ротному сразу докладываю: «Половину отделения потеряли!», а он только первые дни в роте, старый был в госпитале после нашего подрыва в горах.
По рации командир полка вызывает нас к себе. Едем к штабу. Смотрю – две изрешеченные «шестерки» стоят около блокпоста. Дают мне танк, еще одну броню, к нам садятся медики и стартуем в сторону боя. Чеченцы из домов повыскакивали, стоят с белыми флагами. Подъезжаем, стоит моя броня, не горевшая, пушкой почему-то назад, на башне – след попадания «Мухи». Ребят нет.
В сотне метров бетонная стенка здания, около нее куча наших, все куда-то лупят. Осматриваюсь, не могу понять: какого черта все стреляют в чистое поле? Спрашиваю: «Где духи?» – «Там, за броней!» Выглядываю, еще в сотне метров от нас стоит машина ГНР, рядом с ней кто-то валяется. Думаю: «Если дух в броне и умеет управлять пушкой, мало нам не покажется…»
Тут комбат меня увидел, орет: «Снайпер! Ко мне!» Подхожу. «Глянь, кто там под броней».
Пытаюсь выяснить, где противник. Впереди – чистое поле да арык, вроде никого нет. Комбат объясняет: дух под передком брони лежит, а рядом наш офицер. Присматриваюсь в прицел, точно – под передком шевелится.
В этот момент танк с группой начал обходить БМП справа. Ребята лупили по «бэхе», не жалея патронов, и он перекатился на правый борт, как раз под выстрел.
Отрабатываю по корпусу – дух готов!
Над головой звено «вертушек», авианаводчик орет: «Давай «вертушка» бахнет!» Идиот, нас бы тоже положило.
Смотрим, по полю цепь бежит – духи? Разворачиваемся! Смотрю в прицел – наша разведрота. А могли бы и положить ребят… У них броня сломалась, вот они пешком и пошли.
Снайпер разведки Олег-москвич, добавляет духу пулю в голову.
Подходим к броне, осматриваем, отделение разведки вдогонку идет. В арыке находят без сознания второго раненого в шею духа, добивают.
Десантное отделение БМП было в решето по простой причине. Когда танк подошел к броне, мой приданный этой группе радист пробрался по арыку в спину духу под броней (не знал, что он уже готов) и дал по нему контрольную очередь. Потом началась зачистка, открывая двери, автоматом давалась внутрь БМП очередь.
Духов было трое, из оружия у них пистолет Стечкина, у второго, убитого в арыке, и все. Расстреляв блок около дороги, захватив автомат одного из солдат, его так и не нашли, потом захватили БМП, еще один автомат (остался у убитого под «бэхой»), гранатомет «Муха» – подбили из него БМП.
Третий дух ушел через поле в сторону дороги, где его подобрала машина.
«Того и гляди с брони за ноги стащат…»
Алексей Аминов:
– Полк пошел на ВМГ в Новые или Старые промыслы, и ребята притащили «чеха» бородатого. Лейтенант по прозвищу Мультяшка, взводный второй роты – у него был нюх на эти дела, остановил повозку с сеном, а под ним ствол, наш старый «АК», с зарубками на прикладе, но в хорошем состоянии. Притащили этого «чеха» с повозки в полк… А нам как раз поручили съездить за водой на Сунжу, прикрепили бочку к «мотолыге» и поехали. Воды набрали, едем через село, а там толпа, народ собрался, бунтуют. Оказалось, что этот «чех» с автоматом был сыном старейшины, и чеченцы требуют его вернуть. А мы, как нарочно, остались без связи: от рации, когда связист спрыгнул с БМП, аккумуляторы отвалились. Толпа такая, что пришлось сбавить скорость, того и гляди за ноги с брони стащат, но ничего, проехали, а стрелять было нельзя – мирные жители…
На одной из ВМГ парень лазил где-то и сорвал растяжку, «лягушку». Осколки в живот, но жив. На взрыв начали стрелять стоявшие недалеко бойцы нашей доблестной милиции. Пацану еще досталось – пуля в живот. Наконец его вытащили, укололи промедолом, наш авианаводчик посадил на сопку вертолет. Пацана раненого повезли туда на «бэхе», она доехала до середины этого бугра, заглохла и покатилась вниз… Все, кто был на броне, попрыгали в ужасе, а раненый так там и лежит… «Бэха» разгоняется задом, а внизу палатка командира полка… Чудом эта дура 14-тонная прокатилась мимо, повезло – никого не зацепило. Люди из палаток высовываются, мат-перемат стоит… Опять эта БМП на бугор с раненым на броне едет. Доехала, сняли раненого, отнесли в вертолет, тот улетел, а «бэха» опять так же скатывается с бугра задом, и все от нее убегают….
После другой ВМГ в ущелье был тяжело ранен москвич Сахаров, погоняло Аладдин. Когда группа поднималась в горы, он сорвал растяжку, «эфка» рванула от него в двух-трех метрах. Его буквально начинило осколками – шея, грудь… Все повязки в крови… Я как увидел – в ужасе отошел. Ленка, фельдшер, говорит: «Он не жилец…» Вертушка садится, начали его грузить на носилках. «Все, умер…» – сказала Ленка…
Лирическое отступление
Александр «Оккупант», сапер инженерно-саперной роты полка, сержант контрактной службы:
«Была у нас собачка…»
– Кто-то из ребят нашей роты, Колямба, кажется, у ментов в ДОН-100 выменял на фотик собаку. Захожу в палатку к Баю, нашему ротному, а там овчар сидит привязанный, грязный как черт, здоровый, на вид лет 6–8. Начал его отвязывать, так он меня тяпнул слегка, обозначил. Бить не стал, забрал к себе в палатку. Вечером помыл его как следует, так он вообще расслабился, ребята с ним в палатке играли, чесали. Я его зову – он ноль внимания. Подошел, хотел взять за ошейник и на место, а он меня во второй раз за бушлат – цап, снова укусил. Я осерчал, начал с ним отношения выяснять. Заломал его, как рогалик. Он на спине, я на нем, одной рукой за глотку держу другой раз пять по морде дал в пол силы и наорал, как мог, чтоб пострашнее выглядеть.
Назвал его Рексом. На ВМГ его не брали: на взрывчатку не был натаскан. Просто бродил на базе, а когда я приезжал, то ходил с ним гулять, палочку покидать. С очередного ВМГ вернулся, а пса нет. Ребята сказали, что его эфэсбэшники застрелили из чего-то с глушаком. Обидно было: домой хотел его увезти. Так что была у нас собачка, была…
«Скажите, что я буду жить…»
Александр Московой, зам. командира батареи ГСАД, гвардии старший лейтенант:
– Ноябрь 2000-го… Лежу в палатке, и так мне все надоело, хочу домой… Сколько раз просил: «Дайте мне замену!» – «Скоро дадим!» Лежу и думаю, что не встану, пока не придет замена.
В палатку зашел кто-то из офицеров: «Тебя комбат вызывает!» – «Не пойду. Передай ему, что пускай приходит сам». Вбегает начштаба: «Вставай! К комбату!» Я ему грубо ответил: «Давайте замену!» – «У нас некому, Сань. Молодежь одна, грамотных офицеров нет, а выход серьезный, целую группировку в горах засекли. Клянусь: последний раз сходишь, замену дам». – «Слово офицера?» – «Слово офицера!».
Пошли с этой ВМГ нас человек пятьдесят. На технике до гор, в гору – пешком… Километров пять-шесть прошли, с горки на горку. Идем, впереди командир ВМГ, я, бойцы, всего человек десять. И вдруг сзади нас взрыв. На растяжке подорвались те, кто шел за нами. Как мы, десять человек, не зацепились за эту растяжку – не понимаю… Вернулись, лежат двое, оба еще живые, осколками порванные, кишки наружу. Один из них, молодой солдат-срочник, меня спрашивает: «Товарищ старший лейтенант, я буду жить? Я правда буду жить? Скажите, что я буду жить…» Второй тоже кровью истекает… Что делать… «Вертушки» вызвали, к подножию, километров пять по горам несли их на носилках, час спускали. По дороге умерли оба. Жалко было ребят…
