Читаем без скачивания Дело чести - Лев Пучков

— Жить каждый хочет, — ответил я. — Даже такой грязный и чмошный раб, как я. Жизнь, господин, — не знаю, как тебя — дается человеку один раз и…

— …прожить ее нужно так, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно растраченные годы, — шустро подхватил Рустем. — Так? А зовут меня Рустем Гушмазукаев.

— Ты умело цитируешь-классиков, Рустем, — похвалил я. — Но я хотел сказать другое. Поскольку жизнь дается только один раз, нормальный человек — не самоубийца — не спешит с ней расстаться. Другого раза не будет. И кстати, почему ты об этом спросил? Ты что, собираешься меня убить?!

— Не я, — отказался Рустем. — Я никого не убиваю зря. Мне очень жаль, но… тебя расстреляют по приговору шариатского суда. Вот так, Иван.

— Интересное кино! — удивленно воскликнул я. — И чем это я не угодил вашему шариатскому суду? Я вообще не мусульманин — каким боком этот суд ко мне относится? Я понимаю, если бы я…

— Ты убил Султана и его сына, — оборвал меня Рустем, колюче сверкнув глазами. — Три женщины готовы подтвердить это, поклявшись на Коране. Правда, одна из них несовершеннолетняя, но это ничего — никто не обратит на это внимания.

— Ни хера себе приколы! — я добросовестно изобразил испуганное недоумение. — Это тебе что… Лилька рассказала?

— Лейла, — поправил меня Рустем. — Ее зовут Лейла. Она мне рассказала, что ты убил Султана с сыном, чтобы убежать. Но у тебя не получилось — она тебе помешала. Я тебе не завидую, парень.

— Извини, Рустем, но ты что-то сочиняешь, — медленно проговорил я. — Она рассказала тебе, что случилось на самом деле. То есть что Султан спал с женой Беслана и они из-за этого поссорились.

— Ты понимаешь по-чеченски? — не на шутку озаботился Рустем. — И ты спокойно слушал всю нашу беседу? Вот шайтан в юбке! Я же спросил ее, понимаешь ты по-чеченски или нет! Она сказала — нет.

— Она правильно сказала, — заступился я за свою маленькую хозяйку. — Имена звучат одинаково — что на русском, что на чеченском. Потом, не забывай — я два месяца жил в чеченской семье, кое-какие слова научился понимать. «Дада»,[19] например… Лейла всегда так обращалась к Султану. В рассказе Лейлы несколько раз прозвучали рядом «отец» и «Айгуль», а также имя Беслана. Причем «отец» и «Айгуль» — в одном предложении. Про меня вообще ни слова сказано не было в первой части беседы. А именно в первой части Лейла тебе рассказала про то, что случилось на пастбище… Ну-ка, попробуй расскажи, что я убил Султана с сыном, не упомянув меня ни разу, и при этом упакуй в одно предложение слова «отец» и «Айгуль». Каким боком Айгуль может касаться убийства, если его совершил я? А вот ежели из-за нее все произошло, тогда как раз все получается. Все вполне укладывается в схему. Ну как тебе?

— Да, ты действительно не дурак, Иван, — задумчиво пробормотал Рустем после продолжительной паузы. — Может, ты в самом деле агент? Ты агент, да?

— Агент чего? — удивился я. — Или кого?

— Агент спецслужб, — предположил хозяин дома и неожиданно свернул в сторону:

— Зачем по тебе стреляли минометчики Рашида? Ты чего с Рашидом не поделил?

— Да помилуй Бог, Рустем! — лживо воскликнул я. — Какой Рашид? Какие минометчики? Я же Султану сто раз рассказывал, как угодил в Терек! — Вот тут я врал — никто из Хашмука-евых ни разу не удосужился поинтересоваться, каким образом меня угораздило приплыть (в буквальном смысле) в их цепкие лапы. Данный аспект их почему-то совершенно не волновал.

— И как же ты угодил в Терек? — подозрительно поинтересовался Рустем. — Только не ври — я буду тебя пытать, если мне покажется, что ты врешь!

— А чего мне врать? Смысла нет — все легко проверить… Приехал к дяде на именины, ужрался как свинья, пошел с друганом погулять по берегу… очнулся уже на пастбище — весь поломанный и перебитый. Вот и вся история. Тысячу раз предлагал Султану связаться с моими родичами, чтобы дали за меня выкуп, — хрен по всей морде. Не хочет, и все тут! Вернее — не хотел…

— Красиво врешь, — недоверчиво буркнул Рустем. — Складно… В какой. станице твой дядя живет? И как его фамилия?

— В Литовской, — не моргнув глазом соврал я. — А дядя мой — Кошелев Александр Витальевич. Если хочешь — можешь проверить. Заодно и привет ему от меня передашь — то-то он обрадуется, когда узнает, что я вовсе не утонул, а так — потерялся маненько…

Рустем вытащил из нагрудного кармана толстовки какую-то странную штуку — ранее я такие не видывал: что-то типа калькулятора с присоединенной к нему проводком ручкой. Нажав на кнопку, хозяин дома быстро записал прямо на табло — едва прикасаясь к нему ручкой — и показал мне: название станицы и координаты «дяди». Ну что ж, очень даже недурственно, — если есть возможность у этой штуковины своевременно батарейки менять.

— Последнее слово техники — электронный блокнот. Все помнит! — горделиво пояснил Рустем, пряча хитрую штуковину в карман, и грозно пообещал:

— Я обязательно проверю — пиз. — .шь ты или нет. Если пиз…шь, я тебя живьем на муравейник положу — голого! Буду сидеть и смотреть, пока тебя муравьи до костей не обглодают. Я так всегда поступаю, когда сомневаюсь, врет человек или нет. Ты меня понял, Иван?

— Клянусь Шивой — я сказал тебе чистую правду! — торжественно провозгласил я, глядя в глаза своему собеседнику кристально чистым взором. — Не надо на муравейник, ладно?

— Не понял… — удивился Рустем. — Кем клянешься?!

— Шивой, — повторил я. — Это наш бог.

— А ты это… ты кто вообще — по вире? — насторожился Рустем. Я тут же пожалел, что свалял дурака, намереваясь пошутить: хозяин дома был страшно серьезен. Неизвестно еще, как он реагирует на такие вот странные приколы — может, не говоря лишнего, прирежет прямо на месте. Ведь боятся же его за что-то близкие и домочадцы…

— Я с рождения посвящен Шиве, — как можно более уверенно продекламировал я. — Наше братство проповедует его учение. Это одно из направлений буддизма — самое лучшее и светлое. Шива — танцующая светлая радость, воплощение всего самого прекрасного во Вселенной. Шива — это музыка души и благодать гармонии. Доступно?

— Убивать разрешает? — деловито поинтересовался Рустем, не желая далее внедряться в хитросплетения чуждой религии — его более интересовали чисто меркантильные вопросы, близкие по роду жизнедеятельности. — Грабить, насиловать, воровать?

— Нет, не разрешает, — категорически отверг я столь гнусное предположение. — Люди должны жить в гармонии…

— А на хера ты тогда Султана по башке стукнул? — коварно напомнил Рустем. — В тот раз, когда хотел удрать? Значит, нарушил?!

— Да, нарушил. Но Султан заставлял меня работать, — быстро нашелся я. — Это самый тяжкий грех по нашему учению. Нельзя заставлять человека делать то, что он не хочет. И потом — я только слегка стукнул его, хотя мог бы и убить — мне никто не мешал. Я ничего не взял из его дома — только еду, которую заработал стократно. За этот проступок Шива наказал меня — сломал мне руку, которой я ударил человека!

— Руку тебе Султан сломал, придурок, — раздраженно буркнул Рустем. — При чем здесь твой Шива?

— Все, что ни делается, делается по его соизволению, — благоговейно пробормотал я. — Это Шива руководил Султаном, когда он ломал мне руку.

— Ладно, хрен с тобой, — согласился наконец Рустем — видимо, долгие теософские дебаты в его программу не входили. — Шива так Шива. Я сейчас позвоню кое-куда — проверю, правду ты сказал или спи…дел — подожди тут. — Он встал с табурета и вышел из кухни.

Я остался сидеть на месте, пребывая в уверенности, что хозяин дома далеко не ушел, а стоит под дверью и прислушивается, как я тут себя веду. Нет, телефон у него дома наверняка имеется — деятели этой категории в первую очередь обеспечивают себя всеми возможными видами связи. Но звонить он никуда не станет — готов отдать фрагмент своей задницы на усекновение, если я не прав. Живописуя Рустему свои злоключения, я ничем не рисковал, хотя наврал с три короба. Правда здесь лишь в том, что станица Литовская действительно в природе существует, и находится она как раз неподалеку от того места, где меня выловили Хашмукаевы — на противоположном берегу, естественно. Инициалы Джо в качестве «дядиных» я назвал только для того, чтобы не спутаться, если будут переспрашивать: что-что, а ФИО лучшего друга я помню твердо. Если в Литовской каким-то чудом и окажется какой-нибудь Кошелев Александр Витальевич, то никакого отношения к моей скромной персоне он иметь, естественно, не будет — и страшно выпучит глаза, если ему сообщат, где находится его любимый «племянник», пропавший в день «именин» черт знает куда. Но преподнесенная мною информашка в данный момент абсолютно не проверяема — это аксиома. Казаки с того берега Терека уже давненько пребывают с пограничными чеченцами в состоянии необъявленной войны и общаются исключительно на языке оружия. И если найдется какой-нибудь придурок, который рискнет прогуляться к Литовской, чтобы поинтересоваться, достоверна ли моя брехня, он гарантированно схлопочет пулю, как только начнет переправляться через Терек. Так что проверяй сколько влезет, Рустем, на здоровье. И угрозы познакомить меня с тутошними муравьями я ни капельки не боюсь — как справедливо заметила моя хитрая маленькая хозяйка, сейчас далеко не лето, а потому муравейники не функционируют по вполне объективным причинам: «насикомий вэсьсыпит»…