Читаем без скачивания Кинжальщики. Орден низаритов без легенд и мифов - Вольфганг Викторович Акунов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сельджуки совершенно неправильно оценили воздействие смерти ибн Саббаха на столь долго пребывавших под его руководством и привычных к его властной и твердой руке низаритов. И недооценили их самих. Сельджуки полагали, что смерть Хасана настолько ослабит орден «батинитов», что с ним будет совсем нетрудно справиться. Визирь султана Санджара по имени Муин эд-Дин Каши решил нанести низаритам смертельный удар. «Он приказывал убивать их повсюду и всегда, как только они будут схвачены, отбирать их имущество и обращать в рабство их жен… он посылал войска во все их владения с приказами убивать всякого обнаруженного там измаилита» (как писал мусульманский историк Изуддин Абуль Хасан Али ибн Мухаммед аль-Джазари, больше известный как Ибн аль-Асир, автор «Истории атабеков сирийских» и «Полного свода всеобщей истории»).
Между тем, предположение, что смерть Хасана ибн Саббаха приведет к брожению и нестабильности в низаритской среде, оказалось на поверку ложным. Харизма и влияние Хасана были столь велики и после его смерти, что низариты, в большинстве своем, даже и не заметили смены руководства своего ордена. «Хасан жил, Хасан жив, Хасан будет жить!» «Хасан всегда живой, Хасан всегда с тобой!». Сельджуки этого, впрочем, не осознавали, находясь в плену своих иллюзий, выдавая желаемое за действительное и по-прежнему делая ставку на «массовидный» государственный террор по отношению к «еретикам». Они устроили измаилитам в разных частях своих владений «кровавую баню» в 1124 году (в котором бразды правления «крепостным» государством перешли в руки Кийя Бузург-Умида), а два года спустя организовали два крупномасштабных «генеральных наступления» на «лоскутное» государство низаритов.
Но ни одна из этих принятых сельджуками крутых и решительных мер не принесла им серьезного успеха. На востоке султан Санджар был вынужден, в конце концов, предоставить орден низаритов его собственной судьбе, вероятно, стремясь к перемирию (официальному или неофициальному, неясно) с батинитским орденским братством. Впрочем, он решил воспользоваться ожидаемым им ослаблением низаритов вследствия и после смерти Хасана ибн Саббаха для того, чтобы возобновить свои территориальные претензии к «еретикам», засевшим в Кухистане – упоминавшейся выше пустынной, изолированной областью на дальнем востоке Персии. Санджар направил в Кухистан многочисленный «аскар», вырезавший значительную часть тамошних измаилитов, сконцентрированных в городах на территории нескольких оазисов. В одном из них, Тарзе, местное население было истреблено буквально до последнего человека. Предводитель измаилитской общины Тарза покончил с собой, спрыгнув вниз головой с верхушки минарета местной мечети, предпочтя самоубийство сдаче в плен своим кровожадным противникам, не склонным щадить своих пленников. Тем не менее, Кухистан в целом так и не покорился упорному Санджару. Все усилия сельджукского султана привели только к нескольким, очень ограниченным успехам.
Наступление на орден низаритов, начатое сельджуками на северном направлении, оказалось еще менее успешным. Целью тюрок на этом «фронте» в очередной раз стал район Рудбара (откуда был родом новый низаритский «худжа» Кийя Бузург-Умид) с центром в Аламуте. На этот непокорный регион был двинут сильный сельджукский «аскар» под командованием Асила (Азиля или Адиля), племянника Ширгира, вначале успешно осаждавшего Аламут, но затем снявшего осаду с уже готовой сдаться ему крепости десятью годами ранее. Сельджуки и на этот раз не только не добились хоть сколько-нибудь заметных успехов, но были отброшены от стен «Орлиного гнезда», понеся тяжелые потери от партизанских нападений местных рудбарских низаритов, гораздо лучше пришлых тюрок приспособленных к ведению военных действий в условиях привычной для них горной местности. Низариты захватили богатую добычу и взяли немало пленных.
Среди взятых рудбарскими «саббахитами» пленных был знатный сельджукский эмир Тамуртугхан. Султан Санджар столь тяжело переживал его пленение, что унизился до переговоров с низаритами об освобождении эмира из плена. Но измаилиты все еще не чувствовали себя вполне отомщненными. Как нам с уважаемым читателем уже известно, подлинным вдохновителем очередного похода ни батинитов был визирь сельджукского султана Муин ад-Дин Каши, руководивший недавним нападением на низаритский Кухистан. В 1127 году визирь нанял для своей конюшни двух новых конюхов, оказавшихся столь услужливыми и смышлеными, что вельможа вскоре приблизил их к себе и сделал своими доверенными лицами. При наступлении иранского новогоднего праздника – Новруза – широко отмечаемого и сильно иранизированной к тому времени сельджукской правящей верхушкой, Муин адДин решил преподнести султану в подарок двух боевых коней, и поручил своим конюхам-наперсникам выбрать для этого пару самых лучших в своей конюшне. Ранним утром 16 марта обласканные Муин ад-Дином конюхи явились к визирю, внезапно набросились на него и закололи кинжалами, прежде чем он успел не только что-то предпринять, но и сообразить, что происходит. Надо ли объяснять, что конюхи в действительности были низаритскими фидаинами…Совершенный конюхами теракт был еще одним напоминанием низаритов своим врагам, что тем придется принимать усиленные меры по охране своей безопасности, если они не оставят наконец в покое «саббахитов»…
В описываемый период низаритам удалось добиться еще нескольких заметных успехов. Кроме захвата целого ряда не слишком важных крепостей, они собственными силами и на собственные средства построили мощную крепость Маймун-дуз (Маймун-Диз, Меймундиз). Ее размеры и расположение сами по себе свидетельствовали о том, что уверенность в себе и боевой дух низаритов остались столь же непоколебимыми, как при Хасане ибн Саббахе. Убедившись в этом, как и в безуспешности военных усилий сельджукского султана положить конец существованию «крепостного» государства «саббахитов» в Иране, некоторые местные военные предводители тюрок стали, наконец, осознавать, что для них было бы разумнее, выгоднее и безопаснее, дружить, а не по-прежнему враждовать с приверженцами «отвратительной доктрины». В 1129 году один из них – Махмуд, сельджукский султан, пребывавший в Исфагане (времена, когда над всеми сельджуками властвовал один-единственный всемогущий великий султан, давно миновали) направил в Аламут послание, в котором предлагал Бузург-Умиду направить в Исфаган своих послов для обсуждения с султаном условий мирного соглашения. Признавая тем самым иранское государство низаритов как равноправного партнера!
Исфаганская миссия состоялась, но оказалась для низаритских послов столь же роковой, как и состоявшаяся гораздо позже тегеранская миссия – для русского посла Александра Сергеевича Грибоедова. Когда «батинитские» послы, по завершении переговоров с султаном Махмудом, собрались в обратный путь, они были растерзаны разъяренным населением Исфагана (возможно, подстрекаемым к расправе местным крайне фанатичным суннитским духовенством). Султан Махмуд был крайне заинтересован в мире с низаритами, но оказался слишком слабохарактерным для того, чтобы покарать зачинщиков расправы над посланцами «худжи». В
