Читаем без скачивания Холодные тени - Мила Бачурова

– А чего продолжать? Я сел возле колеса на скамейку, стал ждать. Через час где-то смотрю – идут. Я и не удивился даже. Сперва хотел сразу к ним подойти, а потом растерялся. Все ж таки давно не виделись, Тимка вырос – не узнать. – Отец снова ему улыбнулся. – Думаю, лучше после подойду. Когда слезут. А я как раз в себя приду маленько. Разнервничался сильно…

– И, чтобы успокоить нервы, выпили?

Отец отвел взгляд.

– То – потом уже…

– Ясно. Дальше?

– Дальше гляжу – Тимку трясут на металлоискателе. И отвертку у него эта баба отобрала – ту, которую я подарил. Отдала Штефану, Тимка на колесо пошел. А Штефан на лавку сел. А я краем уха-то слышал, что Тимка аж три круга кататься будет. Думаю, как раз успею – успокоиться. Ну и отошел.

– Успокаивались в пивной?

– Да какая там пивная! Ларек обычный.

– Ясно. Дальше?

– А дальше, когда обратно шел, смотрю – Штефан на лавке сидит и отвертку в руках крутит. С таким видом, будто это зараза какая. Будто Тимка ее на помойке подобрал! А потом смотрю – встал и правда к урне потопал. Выбрасывать, не иначе. Я ему и говорю: «Стой!»

– Вы были знакомы лично? Господин Майер вас узнал?

– Были… Узнал. Аж позеленел со злости. Я говорю, давай отойдем. Не нужно, говорю, чтобы Тимка нас с тобой с колеса увидал. Вон туда пойдем, за ларьки… Ну, и двинул. А Штефан – за мной. Молча, ни слова не сказал. Я еще удивился – думал, раскудахтается. Орать начнет, что полицию вызовет. А он просто пошел. Теперь-то уж я понимаю почему.

– И почему же?

– Да потому что, видать, в башке уже щелкнуло – кто ему письма шлет. А ему оно надо – орать про них на всю улицу? Чтоб про эти его делишки полиция узнала? Вот он и пошел за мной, чтобы по-тихому поговорить.

– Поговорили?

Отец отвел глаза.

– Можно сказать и так. Говорил-то он в основном. Я по-вашему плохо умею. Сами видите.

– Слышу, – поправил следователь. – И что же говорил господин Майер?

Отец покосился на маму.

– Сказал, что он обо всем догадался. Знает, что письма получает от меня и что больше платить не будет. Он уже уничтожил все документы, которые подтверждают хищения, и ни налоговая, ни полиция ничего не найдут.

– Блеф, – отрезал следователь. – Майер ничего не успел скрыть.

– Ну я-то этого не знал. А он сказал, что, если вздумаю на него заявить, меня посадят за ложные обвинения. Кто он – и кто я? Он – преуспевающий топ-менеджер, а я – алкоголик из арабского квартала.

– Вы что-то на это отвечали?

– Нет. Я понимал-то не всё, куда уж отвечать. Ну и обалдел, конечно: не думал, что он догадается. А Штефан на меня глядел и все больше бесился. Раскраснелся, глаза выпучил. «Если, – говорит, – ты думаешь, что я тратил эти деньги на себя, – вспомни, кто кормит твою бывшую жену и твоего сына! Ты знаешь, сколько стоит обучение в школе, где учится Тим?! И сколько денег мне приходится перечислять на так называемую благотворительность – для того, чтобы его там держали? Знаешь, сколько я плачу по кредиту – за дом, в котором живет твоя семья?! Елена работает операционисткой и выше не поднимется, эмигрантке не позволят этого сделать. При ее жалованье ей не по карману даже салоны красоты, в которых бывает! А мне стоит только пальцем шевельнуть, как ты сядешь в тюрьму сам и потянешь за собой ее! Твоего сына упекут в психушку, там по нему давно плачут. То, что Тим учится в приличной школе, то, что ему позволяют общаться с нормальными детьми, – моя заслуга! Только моя! Что тебе нужно?! Для чего ты звонишь Елене? Зачем притащился сюда? У тебя появились деньги – мои деньги! – и ты решил поиграть с сыном в доброго папашу? Не позволю! Забирай это дерьмо и проваливай! Забудь про Елену и Тима навсегда!» И отвертку мне швырнул.

Отец замолчал.

– Дальше, – сказал следователь.

– А дальше – как в тумане всё. У меня со злости в глазах потемнело. Пока он орал, я еще держался. А как швырнул… Это ж… подарок был. Понимаете? – Отец поднял голову. – Память. Тимке, от деда… А он глазищи свои поганые выпучил, визжит – аж слюни летят. И так-то противно было слушать – про семью мою. Про психушку… Я и без того едва держался. А он – еще и швырнул. Понимаете?

– Пытаюсь. Что было дальше?

– Дальше я – будто не сам… Знаю, что не поверите, но уж как есть. Будто кто другой моей рукой замахнулся. И отвертку – в глаз его поганый. По самую рукоять.

– Господин Майер кричал?

– Нет. Не пикнул даже. На меня валиться начал, я оттолкнул. Мерзко было… Он на спину упал.

Следователь снова обернулся к помощнику, что-то сказал. Тот кивнул, записывая.

– Дальше?

– А что – дальше? Куда уж дальше-то?

– Отвечайте на вопросы, господин Бурлакофф. В момент совершения убийства кровь господина Майера попала вам на руки? На одежду?

– Попала. Но на мне толстовка была черная, на ней не видать. А руки я в карманы толстовки засунул, об них и вытер кое-как.

– Где сейчас эта толстовка?

– Выбросил. Как до своего квартала добрался, так и запихал в мусорный бак.

– Кто-нибудь видел, как вы покидали место преступления? Куда вы направились после того, как поняли, что господин Майер мертв?

– Сперва было обратно пошел – между ларьками. И вдруг увидел, как сквозь толпу Тимка пробирается. – Отец виновато посмотрел на Тимофея. – Ну я и бросился назад. Думаю – меня-то он не видел! Знать не знает, что я тут был. А к Штефану – да мало ли какая шпана привязалась…

– Шпана – с вашей отверткой?

– Ну, отвертка-то у Штефана была. Может, отобрали… Да я тогда и не подумал об этом. Увидал Тимку – да в другую сторону кинулся. Там, позади ларьков, деревья, к ним и побежал. Смотрю – навстречу баба какая-то несется, мяч догоняет. Ну, я остановился – так, чтоб она меня не увидела. За деревом спрятался. А мяч дальше покатился, прямо… Ну, туда. – Отец махнул рукой.

– К месту преступления?

– Ну. Я обернулся – и аж волосы зашевелились. Тимка, вместо того чтобы убежать, над трупом стоит на коленках! Отвертку вытащить пытается. Баба та, с мячом, увидала его да как заорет.

– А вы?

– А я… ушел.

– Эта женщина с мячом вас видела?

– Нет.

– А