Читаем без скачивания Знак кота - Андрэ Нортон

Толпа расступилась передо мной и Мурри без понуканий стражников, хотя охрана по-прежнему сопровождала меня. В конце переулка, упиравшегося в двери дома кукольницы, я спешился, передал орикса офицеру и зашагал к двери, которая, как я надеялся, гостеприимно распахнётся передо мной.

Уже много часов Равинга не поднималась из-за своего рабочего стола. Она поставила две лампы так, чтобы те получше освещали квадратную дощечку, отполированную временем, и всё её внимание было приковано к этой дощечке. Когда рассвело, она задула огонь, но всё ещё вглядывалась… Что она там выглядывала, я не знала, даже мне, своей ученице, она открывала далеко не все секреты.

Я принесла завтрак, но он остыл нетронутым, она лишь дважды отпила из сосуда с дынным соком, который я специально поставила поближе к лампе. И даже в эти мгновения её глаза не отрывались от кусочка дерева. Впервые с того времени, как я попала к ней, я видела свою хозяйку в таком состоянии.

Вскоре после рассвета она вновь протянула руку, но не за чашкой. Она что-то нащупывала среди разбросанных материалов, нащупывала вслепую, по-прежнему не сводя глаз с деревянной дощечки. Она нащупала блюдо и взяла с него золотую отливку. Отливка была ещё необработанной, но, судя по всему, должна была стать фигуркой песчаного кота.

Она поставила её в центр дощечки. И в первый раз заговорила:

— Принеси шкатулку с камнями.

Слова прозвучали резко и отрывисто, и мне неожиданно передалось от неё ощущение спешки. Следовало поторопиться, чтобы поскорее закончить какое-то очень важное дело.

Подгоняемая этим чувством, я поспешила в конец комнаты, торопливо открыла именной замок шкафа, в котором хранились наши ценности. Шкатулка была тяжёлой, вырезанной из камня огненных гор, отполированная и украшенная резьбой. Резными изображениями песчаных котов.

Когда я поставила её на стол перед Равингой, откуда ни возьмись появились наши домашние котти — Ва, Виу и Вина. Они вспрыгнули на стол, который всегда был для них запретной территорией. Я хотела было прогнать их, но Равинга, не сказав ни слова, покачала головой, и я поняла, что им разрешено остаться.

Они уселись рядком, неподвижные, как статуэтки, обмахнувшись вокруг себя хвостами, не сводя немигающих глаз с того, что делала Равинга.

А она выбрала среди инструментов узкий резец и быстро обрабатывала им грубую отливку. С резца падали стружки волосяной толщины. Наконец фигурка была завершена. Тогда кукольница нагнулась к маленькой тумбочке в столе. Там был ещё один замок, открывавшийся касанием пальца, и его она открыла сама, ибо меня эта тумбочка не слушалась.

Она сняла с маленькой полочки внутри небольшой металлический флакончик и опустила в узкое горлышко тоненькую кисточку. Затем стала с огромным старанием окрашивать фигуру. Жидкость была бесцветной, но хозяйка трижды покрыла этой жидкостью созданного ей кота.

Потом открыла шкатулку с драгоценными камнями. Сначала вынула оттуда кусочек тёмной ткани, затем принялась выуживать камешки. Сверкнула великолепная желтизна лучших цитринов. Она старательно перебирала и подбирала эти камни, пока не нашла два совершенно одинаковых близнеца. Они и стали глазами фигурки.

Покончив с этим, Равинга снова порылась в материалах и достала закопчённую металлическую пластину. Такую прокопчённую, что невозможно было определить, из какого металла та сделана. Она поставила песчаного кота на середину этой пластины и осыпала его тонкими, как пыль, кристалликами из другого флакона. Порошок сыпался и сыпался, пока, наконец, не скрыл под собой всю фигуру.

— Свечку… — ещё один приказ.

Я чиркнула кресалом и зажгла стоявшую на столе свечку. Взяв свечу в руки она поднесла пламя к порошку. По поверхности порошка поползли искорки пламени. Котти попятились. В первый раз они подали голос — нечто среднее между мурлыканьем и мяуканьем — словно запели. Сверкнула вспышка, и к потолку взвился клуб дыма.

Равинга со вздохом выпрямилась, руки бессильно опустились на колени. Я заметила, как осунулось её лицо, и схватила свою хозяйку за плечо:

— Вы должны отдохнуть…

Она медленно усмехнулась.

— Мы ждём гостей, двух гостей, девочка. Да, я должна отдохнуть, ибо должно быть сделано многое.

Над пластиной спиралью поднимались последние струйки дыма. Порошок исчез, осталась только фигурка песчаного кота. Песенка котти стихла. Одна за другой они вытягивали шеи, громко обнюхивали мордочку статуэтки и странно вскрикивали. Ни разу не слышала, чтобы котти так мяукали. Равинга кивнула головой.

— Хорошо получилось, а? Надеюсь, кот пригодится нам в будущем.

Наставница ухватилась руками за стол и с трудом, словно все силы покинули её, поднялась со своего старого стула.

— Вот, — она указала на золотого кота, — спрячь его, как следует. Его нужно беречь.

Тут Равинга покачнулась, и я бросилась, чтобы подхватить её, но она отстранила меня одной рукой.

— Мне нужно просто отдохнуть. Отдохнуть, прежде чем прибудут гости.

Гости прибыли с такой охраной, какую нечасто видели в нашем квартале. Разве что, когда случались стычки между Домами, и какой-нибудь наёмный убийца решался спрятаться где-нибудь здесь. Отряд личной гвардии Королевы сопровождал Хинккеля до самых дверей. А рядом с ним, не скрываясь, шёл Мурри, песчаный кот. Странно, мне казалось, что его песенка будет спета, как только он покажется на глаза любому из здешних отважных охотников.

Воины не стали входить вслед за Хинккелем в наш маленький дворик. Но мне не понравилось даже то, что они вообще появились в нашем переулке.

Я не знаю многих тайн Равинги, может быть, не знаю даже ни одной, но среди них есть такие, которые нельзя открывать людям, обладающим государственной властью. Что она вовлечена в большой и сложный план, ниточки которого тянутся и вверх, в благородные Дома, и вниз, к тем, кто избегает дневного света, — об этом я знала, знала уже много сезонов назад. И что я сама являюсь частью этого плана — об этом я тоже знала и не возражала.

Я всегда ощущала в себе жажду знаний, а Равинга, представлявшая в моих глазах фигуру, внушающую уважение и страх, вместе с тем была и учителем, готовым поделиться знаниями. И пусть даже первое зачастую преобладало над вторым, тем богаче я чувствовала себя, будучи допущенной хотя бы и к самым поверхностным частям плана.

Я наблюдала за прибытием Хинккеля из слухового оконца и сразу заторопилась вниз, открыть прежде, чем он постучит. Манкол застыл за прилавком. Я в очередной раз задумалась над тем, что знает этот старик, о чём догадывается. С первых шагов в этом доме я поняла, что он безгранично предан Равинге.