Читаем без скачивания Слово воина - Александр Прозоров

– Так ты знахарь или богатырь, гостюшка?

– А кто тебе нужен? – усмехнулся Олег.

– Припаса бы мне с деревень окрестных прилезть, гость дорогой. Не едут в город смерды, хазар боятся. Скоро совсем погреба опустеют. Как купцов принимать, чем кормить? Я уж не постою за ценой, крохоборничать не стану. Коли возов пять убоины и репы подвезешь, двойную цену за них отдам.

– А чего это ты ко мне обратиться решил? – поинтересовался Середин.

– Дык… – красноречиво кивнул хозяин в сторону сваленного в кучу хазарского оружия.

– Нет, мил человек, – покачал головой Олег. – Коли уж я отсюда уеду, то назад не вернусь. Дело у меня есть в Новгороде. Важное доброе дело.

– Для кого доброе? – хмуро поинтересовался хозяин.

– Для меня, – рассмеялся Середин и большими глотками допил вино.

– Втрое заплачу. Персидским золотом.

– Не ищу я серебра и злата, купец, – тяжко вздохнул Олег. – Слово я ищу, заветное. За него любую службу сослужить готов. Да только тебе, хозяин, слово это не ведомо. У вещих волхвов его надобно искать, у мудрецов тайных, неведомых…

Внезапно ведуна осенила страшная догадка: а ведь верно! Про тайные великие знания народная изустная молва вспоминает только в отношении волхвов. После того, как над Русью нависла черная тень креста, про мудрость древности пришлось забыть. Может быть, именно поэтому заклятие закинуло его именно сюда, на острый терминатор столь разных прошлого и будущего?..

Размышления Середина прервала пятерка всадников, стремительно ворвавшихся во двор и сумевших непостижимым образом наполнить его до краев. Они гарцевали, описывали круги, заглядывали во все двери сразу, словно были полноценной полусотней, а не крохотным дозором.

– Гость неведомый у тебя остановился, хозяин? Который хазар побил? Князь его к себе требует, немедля. Со всем добром.

– Ну, извини, мил человек, – развел руками ведун и вернул опустевшую кружку толстяку. – Вертай вьюки обратно на спину. Куда деваться?

– На повозки велю покидать, быстрее будет, – хмуро ответил хозяин и пошел обратно в дом.

Детинец муромского князя мало отличался от белозерского: тот же каменный прямоугольник примерно пятьдесят на сто метров, тоже возвышался над городом раза в полтора выше стены. Правда, как и городские стены, он имел каменный низ и бревенчатый верх, а также высокую, похожую на донжон каменную башню на одном углу. Две с верхом груженные телеги с мягким поскрипыванием вкатились в дубовые ворота, следом въехали ведун, пригнавший с горем пополам свой небольшой табун, и настороженные ратники. Спешились у конюшни. Возчики принялись торопливо сгружать поклажу, после чего спешно въехали в город.

– Все твое? – хмуро поинтересовался один из конвойных, доставивших ведуна в детинец. Олег молча кивнул.

– Ну, тогда пошли…

Он направился к находившейся в углу двора, как раз под башней, каменной арке, сразу за ней повернул направо, вошел в простенькую, без всяких украшений, дощатую дверь, стал бодро подниматься по круто закрученной лестнице.

Середин почувствовал, как, несмотря на надетую косуху, свитер и рубашку, по коже пополз сырой холодок. Полумрак лестничного колодца пытались рассеять только редкие узкие окна, больше похожие на бойницы. Изредка то справа, то слева возникали двери, но все они были заперты, причем на совесть: задвижки внизу и вверху, толстые поперечные брусы на вбитых в стену крюках.

Наконец сверху пролился свет, пахнуло смолой, свежесрубленным деревом, сделалось заметно теплее. Окна тут стали самыми обычными – забранные тонкой слюдой, они давали столько света, что даже глаза заболели от неожиданности.

Ратник снова повернул направо, толкнул двустворчатые двери, вошел в обширное светлое помещение:

– Купец доставлен, княже!

– Так зови его, Лихай, где прячешь?

Середин, раздвинув остальных воинов, твердым шагом направился в горницу. Особо он не беспокоился: если никто даже не попытался забрать у него оружия, значит, в поруб сажать не собираются.

В залитом солнцем зале с бревенчатыми стенами, с демонстративно простым, сбитым из досок, полом и таким же потолком находилось человек семь. В дальнем от входа углу – там, где оставалось пятно полумрака – восседал в кресле мрачный, худощавый, гололицый субъект в черной рясе, с тяжелым бронзовым крестом на груди. Рядом торчали два сереньких молодых послушника. Еще двое мужчин стояли у распахнутого окна, глядя вдаль. Ростом не выше Середина, в плечах каждый имел не менее метра, а толщина бицепсов превышала диаметр человеческой ноги. Холода они, по всей вероятности, не испытывали, поскольку носили рубахи с коротким рукавом, с отделкой из тонкой вышитой тесьмы. Короткие волосы, длинные курчавые бороды, темные свободные шаровары, сафьяновые полусапожки. Вместо мечей на поясах тяжелые палицы, которыми впору бетонные сваи заколачивать.

Пара, что переминалась в центре горницы, выглядела менее пугающе. Вооруженные обычными мечами, плечистые, но в пределах разумного, ростом чуть ниже гостя. Один, русый, с черной бородкой, был одет в толстую войлочную куртку с какими-то ремешками на плечах и по бокам; второй, в темных волосах которого блестела проседь, красовался бордовым, шитым золотом кафтаном до колен с яхонтовыми пуговицами. На груди его, на тонкой цепочке, свисал овальный медальон, украшенный четырьмя разноцветными драгоценными камнями.

– Здрав будь, княже, – поклонился ему Олег.

– И ты здрав будь, гость дорогой, – склонил набок голову правитель княжества. – Однако же не похож ты на богатыря.

– А я и не претендую, – пожал плечами ведун.

– Разве не ты, сказывали, в одиночку десяток хазар и еще половину на тракте Ростовском положил?

– Я.

– Поверить зело трудно, – покачал головой князь. – Что скажешь, Дубовей?

– Милостью богов отважный воин может поганых и поболее сокрушить.

– Ох, воевода, – вздохнул князь. – Милость богов редко обращается к тем, в ком нет доблести и силы богатырской.

– Не иначе как темным бесовским попущением случилось деяние сие, – скрипучим голосом вмешался в разговор худощавый монах. – Колдовством черным разит от неестественного события.

– Уж кто бы говорил, – не удержавшись, буркнул себе под нос Олег.

– А хоть бы и так, уважаемый Кариманид, – скривился воевода. – Все, что на гибель поганых нацелено, для людей благость.

– Спасая тело земное, душу бессмертную сгубить легко за мгновение, – возразил монах. – А ты, князь Гавриил, не приближался бы к чародею сему, дабы бесы его на тебя перенестись не смогли.

– Ты преувеличиваешь, отче, – оглянулся на монаха князь. – Не всякая доблесть есть колдовство. Бывают и просто богатыри на земле русской. Все тебе дьявольские силы везде мерещатся…