Читаем без скачивания Лорд и хозяйка гостиницы - Летиция Райсвик

Его бледно-коричневое оперение казалось тусклым и невзрачным по сравнению с рос-кошнь!м лаковым убранством черных дроздов, но зато, как говорил ей Джордж, эта птичка не боится распевать и во время зимних бурь.

Рут знала об этом и раньше, но никогда не придавала большого значения. Джордж же не просто знал, а помнил и ценил это. Возможно, он всегда видит больше, чем все остальные люди.

Затем порыв ветра подхватил ее юбки, зашуршал ими, вспугнув птиц, и Джордж поднял голову. Увидев ее, он улыбнулся, и в глазах его вспыхнули золотые искорки. Рут посмотрела на рисунки, пытаясь найти тему для разговора.

— Взгляните на птиц небесных… Посмотрите на полевые лилии (Евангелие от Матфея, 6 (26, 28)) — процитировала она. — Я всегда удивлялась тому, как подробно ты видишь мир.

Джордж отложил тетрадь и, взяв ее за руку, притянул к себе и усадил рядом.

— Хотелось бы мне увидеть мир твоими глазами, — весело сказал он. — Я вот сижу тут и все пытаюсь понять, почему ты решила оставить меня.

— Я…

— Нет, постой, дай мне договорить. — Он улыбнулся и любовно заглянул в ее сомневающиеся глаза. — Я понимаю, после стольких лет самостоятельности трудно, должно быть, позволить другому человеку заботиться о тебе. А уж в браке и вообще придется полностью положиться на супруга, не так ли?

У Рут перехватило дыхание. Она удивленно смотрела на него, ибо не ожидала, что он так хорошо знает обо всех ее чувствах. А ведь ей казалось, что она так ловко их скрывает.

— Хорошо, допустим, ты не можешь расстаться с «Толстым Котом», — рассудительно продолжал лорд Фицуотер. — Так содержи его, если уж тебе так хочется. Я никогда не потребую от тебя думать только обо мне. Мне и самому не интересна жена, которая не больше чем украшение гостиной.

Видя, что она полна сомнений, он нежно провел ладонью по ее щеке.

— Но это действительно так, разве я не угадал? — мягко сказал он. — Ты же не представляешь себя в качестве украшения гостиной или чем-то в этом роде.

Рут коснулась запястья его руки.

— Джордж, нам не удастся изменить прошлое, — прошептала она безнадежно.

— А зачем его менять? Или ты в самом деле думаешь, что меня заботит чье бы то ни было мнение? — говорил он спокойно, но со сдерживаемой страстью в голосе. — Какое, к черту, мне дело до остального мира? Послушай, Рут, пусть говорят за нашими спинами о нас все, что вздумается. Ну а если кто попробует в моем присутствии хоть словом задеть тебя, то пожалеет, что дожил до этого дня!

Сердце Рут отчаянно билось, переполненное счастьем. Она верила всему, что он говорил, каждому его слову, ибо знала, что если он что-то обещает, то непременно выполнит обещание.

— Ты спрашивала меня, знаю ли я, что такое жить во лжи, все время опасаясь разоблачения, — продолжал он строгим и бескомпромиссным тоном. — Ты права, я не знаю этого. Но это не имеет значения, ибо я и не прошу тебя жить со мной во лжи. Тебе нет нужды выдавать себя на кого-то, кем ты на самом деле не являешься. Все, о чем я прошу тебя, это стать моей женой. А я постараюсь быть тебе хорошим мужем.

Рут склонила голову, чувствуя, что взгляд ее слишком полон любовью и благодарностью зато, что она услышала. Чрезмерное волнение не давало ей говорить. А ведь она до сих пор не сказала, что решила не отвергать его больше. Разве он не заслуживал того, чтобы получить от нее такое же обязательство, каким связывал себя с ней?

— Я нахожу только одну причину, по которой ты можешь отказаться выйти за меня замуж, — немного успокоившись, сказал Джордж. — И эта причина заключается лишь в одном: ты меня не любишь. Дай мне твою руку. Нет, не эту. Левую.

Рут, слабо улыбнувшись, протянула руку, позволив ему повернуть кольцо надписью наружу. Она не отрывала взгляда от Джорджа, следя за выражением его лица, когда он смотрел на кольцо. Он долго рассматривал его и вдруг с такой силой сжал ее пальцы, что ей стало больно и она поняла — он прочитал надпись. Тихим, но торжественным голосом он по памяти произнес этот библейский стих:

…Не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя; но куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой Бог — моим Богом; и где ты умрешь, там и я умру и погребена буду; пусть то и то сделает мне Господь и еще больше сделает; смерть одна разлучит меня, с тобою. (Книга Руфи, 1 (16-17)).

Он отпустил ее руку и всмотрелся в лицо. Глаза Рут переполняли слезы любви и понимания.

— Шон не хотел забирать его у ювелира, — слабым голосом сказала она, ибо почувствовала, что теперь у нее нет больше секретов от Джорджа. — Но я подумала, что для меня лучше будет считаться вдовой, чем старой девой. И сказала себе, что если уж быть вдовой, то только твоей.

— Ну, довольно тебе быть моей вдовой, пора уже становиться женой! — с самым серьезным видом провозгласил Джордж.

Он обнял Рут, склонил к ней голову и так крепко прижал к себе, что она едва не задохнулась. В этот момент она поняла, что на свете есть только одна сила, способная их разлучить, — смерть.

Только лишь смерть — и она одна — может послужить причиной, которая разорвет их любовный союз. При мысли об этом сердце ее сжалось. Она уже слишком многое потеряла в жизни и лучше кого бы то ни было знала непредсказуемость судьбы.

Она постаралась отогнать этот страх. Он, в конце концов, все же слабее любви. Если Бог захочет, они будут вместе долгие десятилетия. Но если жестокая судьба не помилует их и это случится, то память о любви станет утешением оставшемуся.

Джордж почувствовал, что сейчас он может еще раз попытаться узнать у нее ответ на свой вопрос. Он взял ее за подбородок, приподнял голову, заглянул — в глаза и сказал:

— Говори. Скажи же мне ответ, наконец, Рут!

— Я люблю тебя, Джордж, — твердо, без тени колебания или сомнения ответила она. — Я всегда любила тебя. И буду любить вечно.

Его лицо изменилось, утратив напряженность, глаза озарились счастьем, и он поцеловал ее.

Некоторое время спустя, когда Рут тихо сидела, прижавшись к плечу Джорджа, а он обнимал ее за талию, они услышали за садовой оградой приближающийся стук копыт. Она вопросительно взглянула на него, а он покачал головой в знак отрицания и сказал:

— Не думаю, что это Генри. Сомневаюсь, что он обернулся так быстро, если, конечно, в Бате не случилось чего худого…

Он встал и подошел к калитке в стене. Рут пошла следом.

— Ну и ну! — изумленно воскликнул Джордж.

— Что там?

— Посмотри-ка. — Он пропустил ее вперед, а сам, глядя поверх ее головы в направлении дороги, тихонько поцеловал в волосы.

— Но кто это?

Рут увидела, что по дороге, огибающей усадьбу, скачет в сторону парадного подъезда всадник, но кто именно — разглядеть не могла, хотя выглядел он знакомым. Однако это явно был не Генри.