Читаем без скачивания Головорез - Майкл Слэйд

– Это произошло в Африке?

– Возможно. Хотя некоторые полагают, что дом Евы был в Южном Китае.

Дэниэльс снова прикрыла микрофон. На этот раз Цинк подслушал: "Тесты на ретровирус".

– Я чему-то мешаю? – спросил он.

– Мы почти закончили, – сказала профессор. – Я специалист по приматам, как вы, несомненно, знаете. В течение года я изучала обезьян в местном зоопарке. Куратор попросил меня, чтобы я проверила зелёных мартышек на вирус СПИДа. Это был хороший повод проведать старых друзей.

– Мы говорили об Эване и Еве.

– Эван интересовался ДНК митохондрий. ДНК, как вам, я уверена, известно, это те молекулы, которые передают наследуемые характеристики. Гены выстраиваются в ядрах наших клеток в цепочки ДНК, и, следовательно, молекулы ДНК являются как бы строительными блоками наследственности. Цепочки ДНК являются смесью генов, унаследованных от обоих родителей. Но в наших клетках есть и другой тип ДНК, хранящийся вне ядер, в митохондриях. ДНК митохондрий попадают к нам непосредственно от нашей матери, поэтому они не меняются в каждом поколении в зависимости от пола. Поскольку они меняются только из-за мутаций – случайных ошибок при копировании генетического кода – учёные используют их для того, чтобы проследить генеалогическое древо.

Мутации ДНК весьма незначительны. Законы вероятности говорят нам, что ДНК подвергается мутации на два – четыре процента каждый миллион лет. Сравнивая образцы митохондрий со всего мира, мы проследили генетический код вплоть до единственной женщины. Вот почему её называют Евой.

Цинк сказал:

– Люси была дочеловеком три миллиона лет назад. Она была одним из представителей вида, который эволюционировал в нас. Одно из более поздних человеческих существ было этой Евой. Двести тысяч лет назад она эволюционировала в нас. И поэтому Эван изучал её?

– Точно, – сказала Дэниэльс.

– А что случилось с современниками Евы? С другими архаичными гуманоидами?

– Они вымерли, согласно учению Дарвина. Ева снабдила своих наследников генетическими преимуществами, которые дали им превосходство над остальными людьми. За 20000 лет, прошедших между её жизнью и смертью, её наследники распространились по всему миру. Они вытеснили других людей.

– Почему Эван интересовался Евой?

– Супергены – гены, которые контролируют остальные гены. Он считал, что был суперген, управляющий возрастом. Средняя продолжительность жизни в Северной Америке составляет 74,7 года. Это – тот отрезок времени, который вы, возможно, проживёте. Но ваша ППЖ – потенциальная продолжительность жизненный, запрограммированная в вашей ДНК – приблизительно 110 лет. Что-то лишает нас 35,3 лет, не давая нам прожить ещё треть жизни. Эван считал, что это происходит потому, что мы унаследовали от Евы дефективный суперген.

– Это нелогично. Тогда бы мы были менее приспособленными.

– Нет, если дефект проявлялся после репродуктивного возраста. Обладая преимуществом, унаследованным от Евы, мы всё равно оставались бы самым жизнеспособным видом.

– Вы разделяете эту теорию? – спросил Цинк.

– Эван изучил работу Сэчера и Катлера. Сэчер заметил, что среди видов приматов продолжительность жизни увеличивается с увеличением размеров мозга по отношению к размерам тела. Чем больше мозг в сравнении с телом, тем более долгий век у вида. Он заключил, что мозг управляет продолжительностью жизни.

Катлер применил теорию Сэчера и к вымершим видам. Сравнивая черепа и скелеты предков человека с нашими, он обнаружил, что продолжительность жизни увеличивается тем больше, чем ближе он стоит к нам. Затем, по какой-то причине, это увеличение прекратилось.

– Продолжительность жизни перестала эволюционировать вместе с нами?

– Нет, неандерталец…

Дэниэльс снова прикрыла микрофон и сказала: "Спасибо, я уберу".

И снова в трубку:

– Ещё минуту, инспектор, а затем мне нужно вызвать такси. Снаружи холодно и сыро, а я привыкла к африканской жаре.

– Вы говорили, что неандерталец жил дольше, чем мы?

– Мозг неандертальца был больше нашего – 1470 куб. см по сравнению с нашими 1370. В полном соответствии с теорией Сэчера, продолжительность его жизни также была больше. Катлер выдвинул постулат, что существовали гоминиды с супермозгом в сравнении с размерами их тела. Если это так, то, возможно, в них скрыт ключ к загадке долголетия. Эван думал, что этот ключ связан с их неущербным супергеном.

– Как долго Эван учился у вас?

– Около четырёх месяцев. Он помогал мне с исследованиями в моей личной лаборатории. У нас произошла ссора, и он вернулся в Гонконг.

– Вы пожаловались на него в иммиграционную службу?

– Вы знаете об этом?

– Эван не был депортирован?

– Нет, он уехал сам.

– Что послужило причиной вашей жалобы, доктор Дэниэльс?

Профессор заколебалась, взвешивая свой ответ. Затем она сказала:

– Я люблю животных. Поэтому и занимаюсь исследованиями. В моей лаборатории имеется оборудование для хирургических операций. Но я использую его только в необходимых случаях. Вивисекция мне отвратительна.

В конце 1978 года меня попросили выступить на симпозиуме в Нью-Йорке. Пока меня не было, Кван присматривал за лабораторией и продолжал наши исследования. Мой рейс до Нью-Йорка должен был вылететь в шесть утра. Упаковывая свой багаж, я обнаружила, что потеряла кое-какие заметки. В два часа ночи я приехала в лабораторию.

Когда я приехала, внутри горел свет. У меня мелькнула мысль, что Эван забыл его выключить. Воспользовавшись своим ключом, я вошла и была поражена тем, что он проводил возмутительный опыт. Я приказала ему убраться прочь. Он стал мне угрожать. Тогда я из Нью-Йорка позвонила в иммиграционную службу и никогда больше его не видела.

– Вы появлялись на слушании дела о депортации?

– Нет, она была отложена. Его адвокат посоветовал ему уехать, и он так и сделал.

– Что это был за эксперимент? Достаточно будет сути.

– Моим любимым подопытным животным был шимпанзе по кличке Тарзан. Эван отрезал ему голову и установил её на подставке. От неё тянулись пластиковые трубки к шее второй обездвиженной обезьяны, снабжающей всё необходимое для поддержания головы в живом состоянии. Поскольку действие наркоза кончилось, Тарзан оглядывался по сторонам. Я вошла как раз тогда, когда Эван насиловал тело обезглавленного шимпанзе.

– Это звучит как научная фантастика, – скептически сказал Цинк.

– Первые такие эксперименты были проделаны два десятилетия назад. Голова в Университете Кэйс-Вестерн прожила тридцать шесть часов. С тех пор наука шагнула далеко вперёд.

– Зачем Эван сделал это?

– Он был психопатом. Я делала психиатрическое заключение для его депортации. К тому же он употреблял наркотики и одевался самым причудливым образом. Прибыв сюда, он перенёс культурный шок. Этот эксперимент мог покрыть его нехватку денег.