Читаем без скачивания Орда встречного ветра - Ален Дамасио
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что вы хотите этим сказать?
— Два по меньшей мере невероятных обстоятельства наталкивают меня на некие размышления. Во-первых, наша встреча посреди чиста вельда. На полосе шириной более чем в сорок миль вы появились ровно на той полумиле, где мы контровали через степь… Похоже на чудо, не находите? При этом вы не только каким-то образом нас рассмотрели в зарослях травы выше метра в высоту, но и еще успели притормозить заранее, чтобы остановить корабль точь-в-точь рядом с нами…
— Умение маневрировать — наша профессия, прошу не забывать!
— Во-вторых, присутствие Преследователя в вашем экипаже, как и вся его атака, выстроенная, начиная с игры в факел, которую организовали именно вы…
— Боюсь, что вы переступаете черту, князь…
— Я не преступаю черту, контр-адмирал, я ее устанавливаю. Чтобы вам было известно, где находится ваш периметр, а где начинается мой. «Миф» о Преследователях, как вы его называете, погубил чуть ли не каждую вторую Орду с момента их существования. Наш защитник ранен и находится сейчас в кабине вашего корабля и, возможно, рискует в любой момент попасть в очередную ловушку вашего экипажа, тут мы не можем сказать наверняка. Достаточно ли ясно я излагаю свою мысль?
— Продолжайте…
— Вы со всей элегантностью предлагаете нам предоставить ваш корабль в наше распоряжение, чтобы исследовать болото. Прекрасно. Вы советуете нам маршрут. Замечательно. Изолированный пловец — идеальная мишень
525
для любого, у кого есть корабль. Какие гарантии конфиденциальности у нас будут относительно трассы, которую мы в конечном итоге выберем? Какая уверенность…
— Простите, что прерываю, князь. Вы, кажется, погружаетесь в паранойю, которую, конечно, можно помять, но она здесь совершенно неуместна. Я не знаю о Преследовании ничего точного и тем более имеющего почву под ногами. Я, как и многие Фреольцы, слышал массу противоречивых вещей на этот счет. Я не имею возможности устраивать расследование о каждом матросе, которого принимаю в команду. Вы говорите, что Силен был из Преследователей. Я верю вам на слово, за неимением фактов, которые могли бы это опровергнуть. Вы говорите, что переживаете за конфиденциальность трассы. Могу заверить вас в таком случае, что ни я, ни мой экипаж не будем принимать участия в ваших совещаниях. Мы покажем вам максимум возможных зон и маршрутов. Вы выберете подходящий в полном секрете. Мое предложение заключается в том, чтобы предоставить вам возможную помощь. Раз мы вызываем у вас такое недоверие, то просто сойдите с корабля и давайте на этом попрощаемся!
Рядом с письменным столом стояли две статуэтки на подставке. Они ничего не символизировали, это было просто нагромождение крохотных винтов и беззвучно крутящихся деревянных шестеренок. Я сменил тактику:
— Так что вы знаете о Преследователях?
— Ох, ну что они действуют под командованием одной из фаланг Орды напрямую из Аберлааса. Что они якобы опираются на элиту из тех, чьи дети не прошли финальный отбор. Что у них есть свои контакты в каждом селе, доносчики среди Диагональщиков и на воздушных приисках, посредники среди нас… Что они будто бы готовят разбойников, создают хроны и даже автохроны, у которых
524
развито рефлексивное сознание, — можно подумать, что мы в далеком будущем. Что они с самого начала полагаются на двух предателей среди самой Орды. Ну, в общем, вы сами видите: возможное и невероятное и вообще непонятно что.
— И кто эти два предателя по вашим слухам?
— Я слышал имя Караколя много раз. Но и ваше тоже слышал, и Ларко Скарсы, и вашей сестрички Альмы Капис, и Эрга Махаона, вашего защитника… Всех подряд, без каких-либо оснований, это полная ерунда!
— Мой отец верил в Преследование?
— Я не знаю, мы об этом не говорили.
— О чем вы говорили?
— В основном исключительно о вас и о вашей Орде. Он вами безумно гордится. Он уверен, что у вас есть шансы пройти Норский перевал. Восьмой Голгот так отнюдь не считает, к слову. Он думает, что его сын — упрямый балбес, что он контрует слишком быстро и плохо. Его разъедает гангрена зависти, отвратительный человек.
— Хуже, чем его сын?
— У них одинакового размаха гордость. В остальном ничего общего. Мне лично ваш Голгот очень нравится, между нами говоря. Он сам себя создал, создал свою трассу, и в этом его честь. Он не старается понравиться кому бы то ни было. Но он человечен.
— Мне очень не хватает отца и матери…
— Для вас троих будет немыслимое счастье наконец увидеться. Будьте сознательны, откажитесь от болота, когда поймете, каково оно, хотя бы ради них.
— Мы об этом подумаем. С вашей помощью.
Я собирался было встать, когда он достал медную бутылку из ящика стола. Атмосфера снова наладилась, мы понемногу друг к другу привыкали.
523
— Не уходите, не попробовав это чудо! Скоро начнется небольшой праздник на верхней палубе, ваш трубадур взял на себя роль ведущего.
— Я был не в курсе. Отлично! К счастью, у нас есть Караколь. Мне ощутимо стыдно за нашу необразованность в некультурность. Мы не в состоянии ответить никаким талантом на ваш изумительный прием.
— Вы подарили нам прекрасный птичий поединок и позабываемую презентацию вашей Орды.
— Благодаря Караколю, опять же! Вы знали его раньше?
— Разумеется. Его репутация раскатилась вплоть до Аберлааса. Ему нет равных. На мой взгляд, он остается лучшим…
— Лучшим сказителем?
— Лучшим трубадуром в широком смысле этого слова. Он хорош абсолютно во всем. Знаете, все были очень удивлены, когда он присоединился к Орде. Мы сначала думали, что он действует по заданию. Было трудно понять, как он решился вдруг бросить свою захватывающую жизнь кочевника. Его повсюду ждали, повсюду восхищались им.
— У него были враги?
— Нет, насколько мне известно. Завистники — да, десятки одураченных мужей, но ничего серьезного. Когда мы узнали, что он вошел в Орду в качестве фаркопщика, мы тут все подумали: «Какой актер! Пороховая бочка, а не человек. Пробудет с ними две недели, подсмотрит для своих басен пару достоверных деталей и помашет им ручкой». Три месяца спустя он все еще был с вами. Мы были заинтригованы. Шесть месяцев спустя мы не верили своим ушам. Затем год и два, вот уже пять теперь, не так ли?
— Да. Я и сам не понимаю, какое удовольствие ему жить в рядах наших аскетов. Но он никогда не жалуется.
522
Всегда пребывает в неокислимо-веселом расположении духа. Освещает нашу повседневность. Я думаю, если бы он вдруг решил нас оставить, нам всем было бы
