Читаем без скачивания Корпулентные достоинства, или Знатный переполох. Дилогия (СИ) - Цвик Катерина Александровна

Но подобное не могло длиться долго, и если не усмирить эту силу, она может выпить своего носителя до донышка, тем самым лишив его жизни.

В это время вперед протолкался отец и, тут же оценив ситуацию, гаркнул на всех, кто скопился за его спиной:

— Вон! Все вон!

Только маменьку оставил и тут же закрыл дверь.

Присутствие родителей ее почему-то совсем не успокоило, как и их старания поговорить и успокоить. Князя она не смотря ни на что побаивалась, а любовь маменьки получила совсем недавно, а потому, видимо, не успела до конца проникнуться доверием. Было видно, что родители на грани паники и стараются изо всех сил вывести ее из этого опасного состояния. Но все было тщетно!

Я готова была локти кусать от бессилия, но покусать ближнего казалось более удачной идеей, однако не совсем адекватной. А потому я привлекла внимание ущипнув обоих родителей за что придется, и когда они-таки на меня обернулись и примолкли, взглядом попросила их помолчать и, выйдя чуть вперед, снова заговорила с Марьей примерно с того места, на котором в нашу беседу вмешалась вся эта неадекватная толпа. Уже по накатанной начала усмирять ее страхи, буквально дыша с ней в унисон, чтобы остановить панику и вернуть возможность делать свободные вдохи, ведь она так и продолжала задыхаться!

Не сразу, но мне это удалось. Когда же унялся последний всполох пламени на ее коже, в комнате наступила звенящая тишина. Никто из нас не решался нарушить это молчание. Марья же стояла посреди комнаты в местами прожженном, но полностью мокром платье с широко раскрытыми глазами и явно не знала, что теперь делать. Я медленно сделала к ней шаг и она, словно подхваченная ветром, полетела ко мне в руки и разрыдалась от облегчения и пережитого ужаса. Она цеплялась за мою одежду, плакала и медленно оседала на пол, потому что сил у бедняжки почти не осталось.

Мы так и присели с ней на пол там, где стояли. Я гладила ее по волосам, шептала какие-то слова успокоения и только сейчас понимала, как испугалась сама. Меня даже подколачивать немного начало.

В этот момент рядом присела мама и, обняв нас с Марьей, тоже разрыдалась. Я не смогла остаться равнодушной и тоже присоединилась к этому слезоразливу, высвобождая, наконец, скопление пережитых эмоций. Все-таки слезы не зря даны людям, они очищают душу и вымывают скопившийся мусор из страхов, разочарований и обид.

Папенька перед угрозой затопления нашими слезами оказался совершенно растерян и дезориентирован. Он постоял на месте некоторое время, порываясь то что-то сказать, то куда-то бежать. Наконец, он подошел к кровати, стянул покрывало и укрыл им всех нас разом. Все-таки мы сидели на полу, Марьяшка была вся мокрой, от нее и наша одежда стала сырой, а на улице был не месяц май, и в доме было не жарко. После чего просто присел рядом с нами прямо там на полу.

Через некоторое время мы все успокоились и просто прижимались друг к дружке в некой прострации. Наконец, маменька шмыгнула носом, о чем-то задумалась и с подозрением произнесла.

— Марьюшка, так сколько у тебя видов магии проявилось?

Девочка на это ничего не ответила, потому что умудрила прямо там на полу задремать. А потому за нее, стараясь говорить тише, ответила я.

— Я видела магию воды, магию огня, магию жизни и магию смерти.

— Ммм… — как-то излишне заинтересованно протянула маменька. — Дусенька, а тебе ничего в этом сочетании странным не кажется? — тоже стараясь не повышать голоса спросила меня она.

Я задумалась. В тот день, когда я прошла свою инициацию, мне сказали, что одновременное проявление сразу трех магий, как у меня, очень большая редкость, а четыре появляются и вовсе лишь у детей монарших особ.

— Эээ… не поняла… — у меня в голове дебет никак не сходился к кредитом.

— Вот и я не поняла. — произнесла маменька и требовательно уставилась на папеньку. — У царя сестры не было, чтобы ты ее совратить ухитрился, так каким-таким боком у Марьюшки царская кровь объявилась? — последнее она уже почти шипела, так как все же старалась не повышать голос.

Папенька тяжело вздохнул, как-то виновато потупился и тихо, но твердо произнес:

— Марья не моя дочь.

Если бы я на тот момент не сидела, то от такого откровения точно бы начала спешно искать, куда пристроить свои нижние не 90. У маменьки, подозреваю, лицо было таким же ошеломленным, как у меня. Потому что папенька, кинув на нас короткий взгляд, невесело усмехнулся и сказал:

— Я надеялся, что об этом никто никогда не узнает, но Марья все же пошла в отца и скрывать теперь не имеет смысла.

— То есть, ты вообще не собирался мне ничего и никогда рассказывать? — на глазах маменьки навернулись слезы обиды. Она непроизвольно выпрямила плечи и задрала подбородок. — Почему? Неужели я когда-либо давала повод себе не доверять?

Отец совсем сник, и усталым, но все же непреклонным тоном произнес:

— Марью нужно перенести в ее комнату, переодеть и уложить спать. А там и поговорим. Уж слишком долго рассказывать.

Девочку и правда не мешало уложить в постель, да и не дело обсуждать столь серьезные вещи вот так, сидя на полу и при спящем ребенке.

Так и сделали. Марья почти не просыпалась пока мы с маменькой ее переодевали и укладывали, потом быстро сменили одежду сами, и не прошло и получаса, как мы собрались у князя в кабинете.

Он сидел за столом с задумчивым видом и вертел в пальцах какой-то медальон. Когда мы уселись, он заговорил.

— У меня была сестра… Дарьюшка, — обратился он к жене, чуть повернув в ее сторону голову — ты должна ее хорошо помнить. — на что она согласно кивнула. — Маша была последышем в нашей семье и гораздо младше меня. Очень красивая и добрая девочка… была… — взгляд отца совсем уж ушел в себя, а на лице появился намек на грустную улыбку. — Как водится, попала она в фрейлины к Императрице. Тогда для Императорской четы наступили сложные времена, по очереди погибли оба старших сына, и это внесло сильный разлад. Император с Императрицей очень тяжело переживали потерю, но не вместе… А Маша, как весенний цветок по дворцу порхала. На нее хотелось смотреть, а поглядев, жить… Не заметить ее было невозможно. — князь ненадолго замолчал явно погружаясь в воспоминания. — Я те события только сейчас понимать начал, а тогда… Тогда много не видел, не замечал и не осознавал. — он снова тяжело вздохнул. — Уж сколько поклонников у нее было… Не перечесть. А она только смеялась и никому не отдавала предпочтения. Только потом я понял, что в душу ей запал совсем не подходящий мужчина: Император. — я вспомнила старика-царя и недоуменно фыркнула. Отец это заметил и пояснил. — Ты не смотри на него сейчас. У таких сильных магов, как он, ведь как? До определенного момента тело долго остается молодым, а потом резко старость приходит. Так вот, он тогда совсем другим был, сила из него так и шарашила, а это всегда привлекает таких юных наивных дурочек, какой была Машенька. Только до нее он никогда своим обаянием не пользовался. По крайней мере с такими юными фрейлинами не связывался. А тут как переклинило обоих. А я не видел ничего! — играя желваками проговорил он. — Замечал только, что странно вести себя стала: то грустила без причины, а то радовалась и всех обнять была готова. Сейчас я понимаю, как она мучилась, что Царь ей приглянулся! Ведь и Царица с ней по-доброму обошлась, всегда привечала. Вот и мучилась. Я долго не верил в сплетни, что начали ходить по дворцу. Не похоже это было на нашего монарха. Только я не учел того, что он тоже человек и может сильно увлечься. Любовь у него случилась, последняя… А я старый дурак не понял ничего, только удивлялся счастью, которое от него исходило, ведь с Императрицей-то у них все было совсем худо. — отец отчего-то надолго замолчал и маменька, не выдержав, спросила:

— Так как так вышло, что о Марье никто до сих пор не знает, и почему Маша не стала официальной фавориткой, раз у венценосной четы все было так плохо?

Отец посмотрел на нее долгим взглядом и, снова уставившись на медальон в своих руках ответил: