Читаем без скачивания В некотором роде волшебник - Нита Неверова

   - Плюшевый пони! - триумфально объявил Нисидзима.

   Вероника издала вздох восхищения:

   - Септимус, только посмотри, какая прелесть! Он же совсем как настоящий!

   - Откуда ты знаешь, ты же их никогда не видела, - пробурчал Септимус и совершил огромную ошибку.

   Вероника фыркнула, как разъярённый ежик, топнула ногой и заявила:

   - Знаешь что, это, в самом деле, мои деньги, я вольна ими распоряжаться, как хочу! Пять монет за плюшевого пони! Куда мне их отдать?

   - Сюда, - моментально отозвался Нисидзима и щелкнул пальцами своему коллеге: - Прими ставку. Пожалуйста, там список пони. Плохо видно? Вот, держите программку, здесь они тоже перечислены. Ставьте на любую, какая приглянется. У нас все пони хороши!

   Септимусу осталось лишь проследить, чтобы ставка Вероники действительно ограничилась пятью монетами. К счастью, здесь Нисидзима их не обманул. Радостная Вероника, сжимая в ладошке золотистый билетик и бросая влюбленные взгляды то на плюшевого пони, то на Нисидзиму, отправилась на трибуну. Разумеется, услужливый управляющий предоставил ей место в первом ряду. Септимус побрел следом.

   У другой стойки для ставок горячо спорили белокурая купальщица и один из школяров:

   - Ты меня не любишь! - яростно шипела раскрасневшаяся девушка.

   - Люблю!

   - Жмот! Тебе жалко потратить на меня пятьдесят монет?!

   - Что ты! Но это так мно...

   - А я хочу этого пони! Ясно? Хочу-хочу-хочу-хочу!!! Хочу плюшевого пони!!!

   - Ну хорошо...Зараза...Эй, там, пятьдесят монет на номер...

   - Четырнадцать!

   - Четырнадцать. И чтобы выигрышем был плюшевый пони. Ага.

   "Пятьдесят монет за возможность получить кусок тряпки? - подумал Септимус. - Да мы ещё легко отделались!"

   Натренированное ухо бывшего дознавателя выхватило из общего гомона ещё один любопытный диалог. Разговаривали двое зеленых костюмов, причем оба при этом боязливо озирались:

   - Я-то был уверен, что после плюшевых пони этого урода точно выпрут. Такая лажа просто не могла прокатить!

   - Но прокатила. Глянь, девки кипятком писают от этих игрушек.

   - Чтоб он сдох, тварь!

   Из этой эмоциональной беседы Септимус сделал два очень важных вывода: во-первых, деловое чутье господина Нисидзимы граничило с фантастикой, и во-вторых, зеленокостюмный персонал недолюбливал управляющего.

   "Шибко умных нигде не любят", - мрачно подумал Септимус и вопреки здравому смыслу ощутил к Нисидзиме нечто вроде сочувствия.

   Мирра лежала в прохладной воде. Тяжко жить своим умом: приходится принимать всякие там решения, а потом ещё и нести за них ответственность. Во все свои предыдущие воплощения Мирра оказывалась в положении ведОмой. Человеку, заглянувшему в чаровское зерцало, трудно согласиться с мыслью, что появившееся оттуда существо - другой, отдельный, самостоятельный человек со своими желаниями, потребностями, недостатками. Люди либо берутся исправлять "неправильное" отражение себя, либо стараются не замечать его индивидуальность. Профессор биологии, последний человек, которого она отражала, был неплохим парнем. Но для него она была всего лишь ходячими ушами. Он говорил, она соглашалась. Нет, конечно, она часто возражала, сопротивлялась, пыталась повлиять на ситуацию, однако во всех её словах он слышал скрытое согласие. Увы, человек, способный довериться собственному "я" - явление уникальное. Равно как и человек, имеющий смелость признать права другого человека.

   Вода обволокла Мирру, образовав вокруг неё голубоватую сферу.

   Так или иначе, сейчас, впервые за прорву лет, Мирра вновь чувствовала себя полноценной личностью.

   "Зараза, как пафосно звучит! - подумала Мирра. - А смысл всего лишь в том, что ты имеешь право не любить шпинат, умиляться разноцветным гусеницам и шлепать босиком по лужам. Право говорить "нет!" - за это не жалко заплатить тысячелетиями ожиданий".

   Одевшись, Мирра выскользнула на улицу. На удивление чистый город: ни плевков, ни окурков, ни пустых бутылок. Аномально чисто для города, населенного в основном приезжими!

   Разумеется, тайны города Куш - совсем не её дело. В ситуации Мирры благоразумнее было бы тихонько отсидеться в комнате, а потом быстренько смыться на ближайшем экспрессе.

   "Благоразумие!" - Мирра желчно усмехнулась.

   Пока Септимус нянчится с Вероникой, можно ненавязчиво разведать обстановку. Ничего особенного: невинная прогулка. Честно сказать, даже слегка обидно, что Септимус оставил её совсем одну.

   Совсем одну?

   - Хорэ прятаться! - громко велела Мирра, запрокинув голову вверх. - Я тебя видела!

   Чистейшая ложь: она его не видела, но вычислила логически. Кстати, правильно сделала, что обратила свой призыв к небу: он вышел абсолютно не из-за того дерева, которое она подозревала.

   - Не делай глупости, иначе я запру тебя в кладовке, - сказал Маркус, и Мирра поняла, что это не пустая угроза.

   - Да брось! - беспечно махнула она рукой. - Это же Куш - город игры, город веселья! Побывать в Куше и просидеть все время в номере - это уголовное преступление! Ты хоть знаешь, что такое "курорт"?

   Сморозила глупость. Маркус слегка наклонил голову вперед и напомнил:

   - Я с Эс-Марини, - потом, подумав, прибавил выразительно: - Куш - очень подозрительное место. Не надо совать нос в его дела.

   Скажи это любой другой человек, Мирра моментально бы взбеленилась и уж точно полезла бы на рожон. Но Маркус - совсем иное дело. Он не из тех, кто берет с собой зонтик в солнечный день.

   "Ну, срисовал меня этот Нисидзима, - попыталась она себя успокоить, - что с того? Может, я ему просто не понравилась! Я многим не нравлюсь. Завтра вечером экспресс до Сенсуры. Мы уедем отсюда, мы просто тихо уедем".

   Она решительно зашагала вперед. Маркус последовал за ней, слово ходячий навес.

   - Не спросишь, куда я иду? - слегка раздраженно бросила ему Мирра: все-таки его молчаливость иногда бесила до колик в пятках.

   - Мне без разницы, - отрезал Маркус.

   "Так вот почему они все поначалу так злятся, когда я воплощаюсь и начинаю всюду следовать за ними, - думала Мирра, нервно косясь через плечо. - Мда, это действительно малость напрягает".

   По улицам сновала разношерстная публика: мужчины и женщины, молодые и старые. Одни сосредоточенно бормотали что-то себе под нос, другие беззаботно глазели по сторонам, третьи демонстрировали весь спектр симптомов шизофрении, четвертые держались с истерическим хладнокровием. Был бородатый мужик в одних полосатых трусах. Была высокая брюнетка, с ног до головы обвешанная амулетами. Была группа представительных мужчин в дорогих сюртуках с искрой. Казалось, кто-то нахватал кусочков из разных картинок, а потом от балды склеил их воедино.