Читаем без скачивания В огне - Александр Афанасьев

Второй раз гранатометчик выстрелить не успел – он укрывался за экскаватором, но едва успел высунуться с трубой гранатомета на плече, как кто-то срезал его из снайперской винтовки. А через секунду пулеметчик добавил из своего оружия, да так, что новенький экскаватор в мгновение превратился в уродливое решето, наклонился вбок и задымил.

Танк остановился, как раз на то время, пока группа прикрытия не добежит до него, помимо Татицкого прикрывать танк вызвались восемь человек, с ним получается девять. Зато на всех – четыре пулемета. Не пропадем…

Добежав, капрал дернул на себя рычажок, высвободил трубку полевого телефона, о которой местные, наверное, и не знали. Полезное изобретение, позволяет солдатам прикрытия общаться с танкистами, при том что танкисты не выходят из-под прикрытия брони, не подвергают себя опасности.

– Татицкий.

– Капрал… Это Барчук, я за командира. Ты прикрываешь?

– Да.

– Добро. Тогда посмотри, что впереди. Мы потихоньку двинемся и подъедем за вами.

При совместных действиях танков и пехоты даже на учебе постоянно возникал вопрос, кто кого прикрывает, танки пехоту или пехота танки. Командование считало, что пехота танки, потому что танк сам по себе более ценная и значимая единица на поле боя, нежели пехотинец. Сам Барчук был десантником, командиром десантного транспортера по специальности, но тогда он, помнится, весьма активно и публично высказывал несогласие с мнением командования. А сейчас… быстро же переменил свое мнение, спрятавшись под полуметровой броней, быстро.

– Добро. Начинай движение сейчас. Мы пойдем побыстрее. Перебежками – вперед!

При первых же перебежках по ним открыл огонь снайпер… недобиток, откуда-то со стороны автострады. «Громовержца» сейчас над ними не было, и поэтому обошлись прикрывающим огнем и дымовыми шашками. Дымовые шашки создавали дополнительную опасность, они закрывали поле зрения, как снайперу, так и им самим.

Длинная «рабочая» дорога у котлованов заканчивалась поворотом, а потом – это было сюрпризом – еще одним поворотом, намного более резким, чуть ли не девяностоградусным. Перед тем как пройти поворот, десантники остановились у стены, бросили гранату – гулко бухнуло, визгнуло осколками по стенам. Потом попытались зеркальцем просмотреть, что впереди, – не удалось, только увидели баррикаду из машин, перекрывшую улицу, и больше ничего, зеркальце выбило пулей.

Татицкий осмотрелся по сторонам. Стена. Глухая. И ожидать тут не стоит – не то и тебе сюрприз подбросят. Где-то сзади пыхтел танк.

– Пробиваем! У кого заряды?

Готовясь к уличным боям, они сделали хорошее дело там, еще на кораблях. Берется длинная рейка с углублением, туда набивается пластиковая взрывчатка, самая мощная, какая только есть. Потом детонатор и строительный пластырь, чтобы крепить получившуюся конструкцию на стенах. Получается взрывное устройство для пробития стен в городе, а иногда очень нужно это сделать. Можно, конечно, попросить танкистов поближе подъехать и садануть в упор, но тут весь дом рухнет, а им этого не надо.

– Готово!

– Горит!

Бросив еще гранату, Татицкий вместе со всеми побежал назад.

Бахнуло, стена мгновенно скрылась в облаке пыли. Из-за поворота выехал танк, увидев сгрудившихся пехотинцев, остановился, едва не наехав на них.

– Вперед!

Прижались к стене, Татицкий шел первым – есть пролом! И немалый! Пыль толком не улеглась, поручик сунул туда гранату, дождался, пока громыхнет, и полез внутрь.

Там внутри – пыль, перевернутая взрывом мебель, что-то типа баррикады, на полу хрипит человек, кровь его, смешиваясь с пылью, кажется черной грязью. И пули – град пуль через окна, но идут они либо ниже, бьют по стенам, либо выше, рикошетят по потолку. Видимо, стреляют из-за баррикады, и стрелять неудобно.

В помещении были уже Татицкий и еще один солдат, когда долбанули сразу две реактивные гранаты, одна вывалила кусок стены снаружи. Другая, противотанковая, рванула внутри, оглушив и контузив, но если бы она была противопехотная, убила бы обоих.

Поручик повалился на грязный, заваленный осколками стены пол, в ушах гудело, как при колокольном звоне на Воскресение Христово. Потом пришло осознание – цел. Начал подниматься, сквозь звон в контуженных ушах услышал танковую турбину, и в этот момент на улице, откуда по ним стреляли, жутко громыхнуло, новая горячая волна, снова хрустящая на зубах пыль. Танкисты, выгадав момент, пока все внимание засады приковывает к себе пробитая первая линия обороны, сделали рывок вперед и пальнули с ходу из своего чудовищного саперного орудия.

– Цел?

Капитан глянул в перемазанное лицо сослуживца.

– А? – крикнул он, как кричат оглохшие люди, они кричат изо всех сил, потому что сами не слышат.

– Идти надо! Пробились на улицу! Цел?

Мимо окон проползал стальной борт танка, жаря из пулеметов, могучая машина опустила бульдозерный отвал и пошла на штурм баррикады.

Надо и в самом деле идти.

Там, за импровизированной баррикадой, оказалась лестница на второй этаж, на лестнице лежал боевик, то ли оглушенный, то ли раненый, он пытался что-то нащупать руками, как раздавленный жук. Татицкий выстрелил в него – сам едва успел упасть. У кого-то наверху сдали нервы, и он дал очередь, пули визгнули рикошетами.

Не дожидаясь, пока полетит граната, поручик бросил гранату сам, рванулся следом. Громыхнуло, а он уже упал с пулеметом и открыл огонь в коридор, в который выходили двери комнат. Двое солдат успели проскочить и укрыться в первой, прежде чем в коридор догадались выбросить гранату. Поручик успел съехать по лестнице вниз от осколков, и тут же на втором этаже послышались звуки перестрелки и новые взрывы гранат. Оказывается, был еще и внешний балкон, и засевших в комнатах боевиков просто забросали гранатами.

Пока перезаряжал пулемет, подскочили еще несколько человек, вместе пошли вперед, поднялись на второй этаж. Дальше улица снова делала резкий поворот, оттуда непрерывно стреляли. Танк остановился перед самым поворотом, кажется, целый, но дальше проламываться не рискнул, опасаясь гранатометчиков. Перед ним на бульдозерном отвале тащилась искореженная машина, остальные он просто сдвинул в сторону или смял гусеницами. Многотонную махину сложно было остановить.

– Общий сбор! Сюда все!

Собрались – краше черти в аду. Ранены или контужены почти все. Почему-то так получилось, что противник на протяжении всей кампании владел безусловным численным перевесом, но они все равно дрались.

– Впереди, кажется, смертники. Мы должны прижать их и выиграть время для танка, пока он выдвигается на позиции. Как танк начнет выдвигаться – услышим по двигателю – огонь. Самое главное – не дать гранатометчикам сосредоточить огонь на танке. Нужны две минуты, господа, не больше! Всем все понятно?

…– С нами Бог!

Отвечать ни у кого сил не было – все просто разошлись по своим позициям.

В комнате, где нашел себе позицию с пулеметом Татицкий, все было относительно цело, по крайней мере, тут ничего не обгорело, баррикады из мебели устраивать не пытались – только стекла выбиты и осколками засыпано все вокруг, а на противоположной стене – следы от пуль.

– Аллах акбар!!! – заорали внизу, кажется, через мегафон.

В этот же момент зашумел двигатель танка, с каким-то скрежетом он пошел вперед, толкая перед собой машину. На улице загрохотало.

Первую очередь Татицкий дал вслепую, потом все же высунулся. Боевики засели в домах по обе стороны дороги, район был старый, восточный, а потому – высокие заборы, за ними легко укрываться. Били изо всех окон, из первого, второго этажа, по танку, по ним – и били так, что отдельные выстрелы не различить.

Отсекая короткие очереди – пулемет бился в плечо, плевался опорожненной лентой, но работал, Татицкий пытался не дать боевикам вести огонь, он сосредоточил огонь на здании и заборе, что были по левую руку от него. За танком шла боевая машина пехоты, сейчас не нужная, потом еще одна, а за плюющейся выхлопом кормой танка скрывались несколько автоматчиков и пулеметчиков: в их задачу входило не дать смертникам или просто бойцам противника подойти к танку вплотную, чтобы поставить кумулятивный или обычный заряд, но огонь был силен, и все, что они могли, – это держаться за кормой танка, прикрывающей их от пуль.

На втором этаже появился гранатометчик, вскинул на плечо свое оружие – Татицкий срезал его последними остававшимися в ленте патронами. Гранатометчик вывалился с балкона, упал, и тут кто-то, кого он не заметил, долбанул по его позиции из «Мухи».

Хорошо, что рвануло не прямо перед его головой, на стене – заряд прошел выше и рванул в глубине комнаты, на потолке, поручика ранило и повторно контузило, но основную часть осколков принял на себя его большой рюкзак, в котором чего только не было, и каска. Тем не менее Татицкий упал и лежал… десять секунд или двадцать… Потом, оглушенный, не понимающий, что происходит, он начал вставать, и тут танк, окончательно занявший позицию, выстрелил.