Читаем без скачивания Между Явью и Навью - Владимир Орестов

В зал врывается гридь, с обнаженными мечами и копьями, а впереди…

– Лесобор? Старый бес! Я был уверен, что ты утек. – Лис улыбается оборотню как родному.

– Это ты – старый бес, – возражает волколак. – Нашел разъезд – думал, не поспеем.

Лис окровавленным мечом указывает на жавшегося к стене перепуганного упыря с соплеменниками и нескольких ведьм. При виде меча, указывающего на него, упырь верещит пронзительным воплем, выставляя в защите когтистые лапы. Из его глаз течет зеленоватая гнусь, лишь отдаленно напоминающая слезы.

– Надо доделать, – говорит Лисослав, встряхивая мечом, и направляется к оробевшей нечисти.

Анна Мезенцева

Травница

Разумом остра, мыслью быстра;

ходит меж бедами, что знает, что ведает;

пальцы тонки, голос звонкий, легок шаг;

носит смерть в руках.

Бояново пророчество. Стих седьмой

1

Зорка бежала по запутанной веренице клетей, переходов и светлиц. Хоромы изборского князя казались огромными и отстроенными безо всякого порядка. Из-за спины доносился топот, орали: «Посторонись!» Травница метнулась сквозь сени и выскочила в полутемную горницу. Миновала и ее, стукнулась плечом в дверь – заперто! Где-то рядом испуганно завизжала баба. Зорка сунула руку в суму и принялась вслепую перебирать склянки и мешки. Нащупала нужный – холщовый, с завязкой из тесьмы.

От щепотки расковника во все стороны полетели искры. Дохнуло паленым, брякнул упавший засов. Зорка толкнула створку и помчалась дальше. Молельная, трапезная, еще один переход, пропахший плесенью и огарками от свечей. Через окно не пролезть, слишком маленькое, даже для ее узкого, как у отрока, тела.

Следующая хоромина выглядела богаче других – с расписным потолком и лавками, покрытыми разноцветным сукном. Наконец-то нашелся выход во двор. Но Зорка не успела в него нырнуть – с улицы послышались голоса. Что делать? Куда бежать?

В последний момент травница скользнула на пол, перекатилась к стене и дернула книзу полавочник. Замерла, пытаясь унять стучащее сердце. По лестнице поднялось несколько человек. В щели под сукном мелькнули красные сапоги, за ними – подол монашеской рясы. Последним в хоромину вошел некто с посохом в руках. Травница присмотрелась. Основание древка покрывали нарисованные языки огня и руны, славящие Семаргла. Жрец? Что за диковинная тройка?

Со стороны трапезной скрипнула дверь, запыхавшийся голос произнес:

– Девку… чтоб ее… не видали?

– Какую девку? – басом прогудел обладатель сапог.

– Тощую, чернявую, коса висит как крысячий хвост. Одета в рубаху и штаны, на плече сума.

– Нет тут никого, мил человек, – приветливо ответил монах. – Мы бы непременно…

Но его перебил крик: «Там она! Обыскать!»

– Ты кого это обыскивать собрался, недоносок? – Бас зазвучал глуше и страшней. – Не меня ли? Опоясанного гридня великого князя Мстислава?! Вон отсюда!

Дверь захлопнулась, Зорка перевела дух. А гридень, наоборот, только начал распаляться. Красные сапоги закружили по просторной хоромине.

– Что за народ… Весь день исподтишка гадят. Девку какую-то удумали… Когда Навье войско на землю придет, ератники да шептуньи не будут разбирать, кто тут кривич, а кто рус. У всех души высосут, ни старых, ни малых не пощадят. Но нет! Всяк о своей выгоде печется!

– Стоит ли удивляться, что нам не рады? Изборск, как и Плесков, всегда поддерживал Ярослава.

Методом исключения выходило, что последние слова принадлежали жрецу. Он хотел добавить что-то еще, но монах воскликнул:

– Амулет! Амулет светится! Избранный где-то рядом…

«Избранный? – повторила про себя Зорка. – Кем и куда?» К скудному вечернему свету, падавшему сквозь окно, и вправду добавилось непонятное сияние. Мягкое, серебристое и вроде как дрожащее, словно от сквозняка.

Жрец выглянул на лестницу и крикнул во двор:

– Эй! Кто хочет узнать свое счастье? Нет, ты уже был. Ты тоже. Есть кто новый?

– Я! Меня испытай! – отозвался какой-то парень, по ступеням бодро застучали шаги.

– Эк повезло! – Настроение у гридня мгновенно переменилось. – Я уж подумал: не напутали мы чего? Столько людей без толку перебрали. Но, видно, боги нам благоволят.

– Есть только один Господь, Иисус Христос, источник всякой животворящей силы, – наставительно заметил монах. – А в пророчестве Бояна сказано ясно: избранник находится здесь, в Изборске. Входи, сын мой, не стесняйся.

Черный подол подплыл к бедняцким лаптям, куда для тепла натолкали сена. Послышался шорох ткани и что-то вроде шлепка по руке.

– Нет… Не годится.

Лапти, досадливо топая, исчезли в обратном направлении.

– Может, кто из теремных? – пробормотал гридень. – Недоносок, что давеча заходил?

– Кем бы он ни был, а судьба приведет его к нам. Доверьтесь ее течению, – успокоил спутников жрец.

Таинственный разговор пробудил в Зорке интерес. Такой сильный, что ее собственные беды ненадолго отступили на второй ряд. Хорошо бы узнать побольше. Из хором все равно пока не уйти. Придется ждать, когда киевские отправятся на покой, а стража успокоится и перестанет носиться словно стая заполошных гусей. Только бы не чихнуть… От пыли свербело в носу, а паутинная бахрома щекотала кожу при каждом вдохе.

Вновь скрипнули дверные петли. При звуке мелодичного голоса травницу скрутило от злости. Добромила! С мужем княжна, может, и вела себя мило. Зато в народе прослыла вздорной и памятливой на обиды бабой. Покуда князь водил дружину в поход, Добромила держала город в маленьком, но на диво крепком кулачке. И к возвращению супружника разжимать его не собиралась.

– Гости дорогие, хоть и незваные, объясните мне, непонятливой: это у вас в Киеве так заведено – в чужом доме свои порядки наводить? Моим людям велено обыскать терем. Весь.

– Твои дела, княжна, нас не касаются. Инда и ты нам не мешай. Сама видишь – нет здесь никого. Али я глазами ослаб? – ответил гридень, чем заслужил особую Зоркину благодарность.

Однако лучше было подстраховаться. Зорка ме-е-едленно опустила руку в суму, дотянулась до деревянного ларчика, поддела защелку. В мягком углублении хранилось яйцо. Непростое – внутри вместо желтка бултыхалась вытяжка из ягод волчьего корня, смешанная с соком смертоцвета. Стоит его разбить – и люди в хоромине умрут. Все, кроме самой травницы, принявшей противоядие перед походом в детинец.

Но желательно обойтись без крови. Одно дело – стать врагом изборской княжны. И совсем другое – разом насолить Киеву, Семарглу и всей христианской братии. Этак всю жизнь придется спину беречь.

– Я забочусь и о вашем покое. – Добромила попробовала зайти с другого бока. – Зорка Остромысловна опасна. Умеет драться на ножах, владеет тайнами трав и дерев. Она решила отравить нашего князя, а когда я велела ее схватить, убила воя ядовитым шипом.

«Вот гадина! Как все перевернула!» – мысленно возмутилась Зорка.

Но