Читаем без скачивания Зубы Дракона - Александр Золотько

Что-то она совсем расклеилась. Непохожа на себя. Куда-то подевались решительность и уверенность в себе. И сексуальность они унесли с собой. Но руки не дрожат, на это Шатов обратило внимание. У него всегда начинают трястись руки, когда приходится волноваться. Потому и стрельбой в свое время не стал заниматься.

Из автомата в армии, правда, стрелял на «отлично», но это было раз в месяц, по двенадцать патронов из положения лежа.

– Что-то мне плохо, – слабым голосом сказала девушка. – Холодно.

Шатов молча встащил со своей кровати одеяло и набросил Светлане на плечи.

– Нет, меня изнутри трясет. Нас ведь могли убить?

– Свободно, теперь, правда, нас можно достать разве что атомной бомбой. Или пистолет Игорька, – подумав, добавил Шатов. – У тебя как отношения с преподавателем, удовлетворительные?

Крик Елены, доносящийся из коридора, стал тише, а потом и вообще затих.

– Даме сделали укольчик, – констатировал Шатов. – Может, тебе тоже?

– Нет, – зябко передернула плечами Светлана, – я не люблю уколы. А после сегодняшнего…

Красная точка на шее у Андрея Валентиновича. А он ведь умирал у нее на глазах.

– Тогда я схожу, найду тебе чего-нибудь согревающего, а ты пока подожди, только дверь не закрывай.

– Тут двери снаружи закрываются, – прошептала Светлана.

– Я тоже это заметил, – прошептал Шатов. – Излишества архитектуры.

За дверью Шатов задержался, рассматривая засов. Крепкая штука. Если задвинуть, фиг выломишь. А чего только не придет Игорю в голову на досуге.

Засов входил в узкую щель возле двери.

Щель, говорите. Ну-ну.

Шатов похлопал себя по карманам. Ничего подходящего. И вообще ничего металлического. Только вот «командирские» часы на браслете. Жалко, но ничего не поделаешь. Браслет отсоединялся от часов легко. Хороший браслет, его Шатову подарили как-то на день рождения. Сейчас такие делают только за большие деньги.

Интересно, насколько глубокая щель?

Звенья браслета вошли в щель только после сильного нажатия большего пальца и вытащить их без применения зубила или другого крепкого инструмента, Шатову представилось невозможным.

Свобода есть осознанная необходимость, продекламировал Шатов и пошел к столовой, дверь которой была открыта.

– Привет честной компании, – поздоровался Шатов.

Никто не ответил.

Звонарев что-то рассматривал на столе, а Дмитрий Петрович дремал с усталым видом, прислонившись к стене.

– А где старший?

– Они в компьютерной, – сказал Дмитрий Петрович, не открывая глаз.

– 0ни вам уже свою пушку показывали? – спросил Шатов, открывая и закрывая шкафчики в глубине столовой.

– Уже, – кивнул Дмитрий Петрович, – девятимиллиметровую «беретту».

– Сопровождали декларациями?

– Вам самим не противно всякую ересь нести? – взорвался Звонарев. – И без вас здесь противно.

– Обидно, что начальник оказался такой умный и предусмотрительный? Или жалко, что рухнула легенда и теперь трудно будет обеспечить секретность? Не переживайте, – Шатов захлопнул последнюю дверцу, – вначале кто-нибудь из вас пришьет Игоря, и все остальные будут гадать, кто же из вас начальник. Потом самый прыткий из новеньких это поймет, сделает легкое движение рукой, и неопределенность увеличится. Один из пяти. Вы не знаете, где здесь есть выпивка?

– Новоселье решили справить? – спросил Дмитрий Петрович.

– Светлане дать выпить, трясет девчонку.

– Посмотрите на складе, – посоветовал писатель. – Это по коридору…

– Видел.

Выбор выпивки на складе не был особо богат, но того что было, было много. Подразумевалось, по-видимому, что все три месяца семь героев будут беспробудно пьянствовать. Из крепких напитков был только коньяк.

Шатов вытащил из ящика бутылку, поискал и извлек из другого ящика пачку печенья. Ничего, чтобы могло послужить оружием, на складе не было.

Вот такие пироги.

Или ты надеялся на пулемет? А придумывать что-то все равно придется. Рано или поздно они разберутся в происходящем и призовут Шатова к ответу, вступает он в их проклятое буржуинство или нет. А Шатов вступать не собирается. У него есть другие планы на остальной период своей жизни.

И решать проклятую дилемму Дмитрия Петровича они не будет. Не собирается. Не желает он разбираться в хитросплетениях его логики, и все.

Тошнит его от всего этого.

Эти создатели нового прекрасного мира внимательно следят друг за другом, прикидывая, когда удобнее будет вцепиться в глотку зазевавшегося. Правильно, и император их тоже человек ненормальный, потому, что нормальный человек такого придумать не мог. Не мог искренне полагать, что такими средствами…

Не стоит философствовать, оборвал свои размышления Шатов, стоит выжить. Нужно обязательно выжить.

Светлана лежала на кровати, свернувшись калачиком под двумя одеялами.

– Коньяк из горла пьешь? – спросил Шатов, усаживаясь на кровать возле Светы.

– Выпью, – голос слабый и какой-то безвольный.

– Из закуски я нашел только печенье, – Шатов разодрал пучку и высыпал желтые квадратики на одеяло. – Закуска – так себе, но и мы не графья.

– Спасибо, – Светлана осторожно взяла открытую Шатовым бутылку, сделала глоток и поморщилась.

– Да, – кивнул Шатов, – это не сладенький коктейль, но ничего не поделаешь. Представь себе, что это лекарство.

– Хорошо, – вяло улыбнулась девушка и отпила из горлышка еще. – Хватит.

– Точно? – переспросил Шатов.

– Да.

– Ну, как знаешь, – Шатов отобрал бутылку и отхлебнул. – А мне нужно поддерживать силы.

– Вы сильный человек, – сказала Светлана, снова заворачиваясь в одеяла.

– Я притворяюсь, – понизив голос, сказал Шатов. – На самом деле, я слабак.

– Нет, я же видела, как вы переживали, когда прочитали ту папку… А теперь ведете себя так, будто ничего не произошло.

– Не обращай внимания.

– Вы ее очень любили? – спросила Светлана.

– Я ее и сейчас люблю.

– Я понимаю, – кивнула девушка.

– Ни хрена ты не понимаешь.

– Нет, правда. Она, наверное, была очень красивой?

– Она и осталась очень красивой, – спокойно сказал Шатов. – Если бы она не была очень красивой, как бы я устоял перед тобой? Подумала?

Света невесело улыбнулась:

– Вы сильный.

– Хорошо, специально для вас, я – сильный, – Шатов согнул руку, демонстрируя бицепс.

– Можно я посплю? – спросила Светлана.

– Нужно, – Шатов поправил одеяла и встал. – Ты только никому не говори, но наш с тобой внешний засов я подло вывел из строя, так что ребята задолбаются нас тут закрывать.

– Хорошо, – снова улыбнулась Света.

– Ты тогда спи, – махнул рукой Шатов, – а я пойду пообщаюсь с выездной сессией местного серпентария.

– Женя, – тихо позвала Света.

– Чего? – нарочито грубо спросил Шатов.

– А мы так и не поцеловались по-настоящему…

– По-взрослому, – грозным голосом сказал Шатов, – без трусов. Девочкам без аттестата зрелости, строго запрещается. Спокойной ночи. Свет я выключать не буду…

– Выключи, – попросила Светлана.

– Как скажешь, – Шатов вышел, еще раз удовлетворенно осмотрел засов и пошел к столовой.

Те же и Игорь. И настроение у Игоря не из самых лучших.

– Что у нас плохого? – спросил Шатов.

– У нас не работает связь с императором, как ты его называешь, – металлическим голосом ответил Игорь. – Такое впечатление, что кто-то подключился и перехватил канал.

– А что, тут радиомодем?

– Да.

– А антенна?

– На сосне.

– Так ее, видимо, того… – Шатов сел на табурет. – И связи не будет. А со спецотрядом?

– То же самое и потому же каналу, – лицо Игоря было неподвижным, голос неживым.

– И с тем же результатом.

Звонарев что-то ожесточенно царапал ложкой на столе. Дмитрий Петрович продолжал сидеть с закрытыми глазами.

– Что там Светлана? – спросил Игорь.

– Задремала. Нервишки пошаливают у нынешней молодежи. Готовите вы из них белокурых бестий, а они знай себе в обморок падают… – Шатов перегнулся через стол и выхватил ложку из рук Звонарева. – Достал, извини за вольность. Ненавижу, когда металлом по металлу.

Ложка звякнула в углу комнаты.

– И вообще, что мы будем делать?

Вопрос повис в воздухе, покачиваясь и переливаясь своими подтекстами и намеками.

Это было будто приглашение к разговору. О том, что делать, и кто виноват. В смысле, кто это так славно почистил ряды Замка и держит в осаде издерганных и напуганных вершителей судеб человечества.

Но вершители судеб разговаривать на такие общие темы не собирались. Их, оказывается, интересовали темы куда более приземленные.