Читаем без скачивания Звездный удар - Майкл Гир

Через несколько часов аппарат сообщил ему, что Шейла Данбер пробудилась. Он вызвал ее комнату, наблюдая, как она выходит из душа. Она потягивалась, подставляя тело водяным струям. Хотя глаза ее были закрыты, лицо хранило сосредоточенное выражение.

— Майор Данбер? — спросил Толстяк сразу же после того, как его изображение появилось в комнате. — Доброе утро. У меня есть несколько вопросов относительно…

Она завизжала!

Толстяк оторвался от пола и снова приземлился, дрожа, его бока опали, он почувствовал, что сменил окраску, из его тела стали вырастать беспорядочные манипуляторы — следствие разбегающихся мыслей. Обрывки идей роились в разделившихся мозгах, он боролся за то, чтобы собрать свое тело в единое целое. Его мозг, распавшийся на несколько частей, пытался найти название странным молекулам, которые наспех произвели его суматошные мысли. Один из блоков памяти заметил сходство между этими молекулами и испугом Кляксы.

Она продолжала смотреть на него широко открытыми удивленными глазами. Она уже спряталась снова в душевую нишу и выглядывала, ухватившись рукой за стояк. К счастью, Шейла начала говорить, и ее голос помог Толстяку сосредоточиться, привести в порядок расстроившиеся мысли.

— В чем дело, господин Толстяк? Конечно, вы чужак, но все-таки какое дикое хамство вламываться в женскую душевую! — строгий английский акцент Данбер еще больше укрепил нити мыслительного аппарата Толстяка, и он ухитрился отключить свое изображение, так что голограмма исчезла из поля ее зрения.

Когда она вышла, ее тело казалось порозовевшим. Шейла поспешно пересекла комнату, вытащила из шкафа новую форму и облачилась в нее. Натянула на грудь куртку и застегнула “молнии”. Потом посмотрелась в зеркало, бормоча себе под нос: “Чертовы настырные пришельцы”, надела обруч и вызвала Толстяка.

Толстяк убедился, что ему удалось собрать себя в целое, и его образ появился в комнате.

— Примите мои извинения, — начал он. — Ведь я был целиком в курсе ваших табу. Я виноват.

Она покачала головой, распуская волосы по плечам, глаза сверкнули почти фиолетовым пламенем.

— Ладно, господин Толстяк, вы прощены. — И она расхохоталась. — Стоило ли мне так скромничать перед… существом, которое не интересуется… Ладно, ничего страшного. Чем могу служить?

Толстяк мучительно вспоминал, зачем он ее вызывал. Молекула страха свела все воедино, и в его просветлевшем разуме наступила ясность.

— Я, ух, ох, да, вы поинтересовались возможной атакой Пашти на наш корабль?

Странный свет, совершенно незнакомый ему, внезапно наполнил ее глаза.

— Конечно. Несомненно, познакомившись с вашей оборонной системой, мы сможем пополнить наши наблюдения. Перед нами стоит задача узнать, совместимы ли ваши оборонительные устройства с теми средствами, которыми мы располагаем.

Оборонительные устройства? Невероятно! Они и в самом деле верят, что Пашти могут атаковать наш корабль!

Шейла Данбер легкой походкой направилась к автомату и взяла чашку чая.

— Майор Данбер, это звездолет Ахимса. Разве вы не понимаете? Пашти не посмеют атаковать корабль Ахимса!

Она повернулась к нему, на лице ее появилось выражение, которое по телевидению называли выражением облегчения.

— Замечательно! Значит, вы уверяете, что если Пашти предпримут попытку атаки со своей станции, вы попросту взорвете их, выбросив в космос. В то же время…

— Нет, нет, нет! — Толстяк покатался взад-вперед, дыхательные отверстия раздулись. — Попробую еще раз. Это корабль Ахимса! Пашти не нападают на Ахимса.

Шейла нахмурилась и тряхнула головой.

— Почему, господин Толстяк?

Дыхательные отверстия Толстяка запели — он позволил своим мозгам расслабиться.

— Пашти не нападают на Ахимса, Ахимса тоже не нападают на Пашти. Мы цивилизованные существа, Пашти тоже цивилизованные. Ахимса не насильники. Хотя бы по одной этой причине Пашти никогда не нападут на этот корабль. Будет нелогично, если миролюбивые существа нападут на других миролюбивых существ. Понимаете?

Шейла Данбер прислонилась к стене и, отхлебывая чай, внимательно посмотрела на Толстяка.

— Господин Толстяк, поправьте меня, если я ошибусь: разве мы, люди, находимся здесь не для того, чтобы предотвратить угрозу со стороны Пашти?

— Верно, для этого.

— Разве Пашти так или иначе не действовали враждебно по отношению к вашему народу? — Она вскинула бровь.

— Да, но атаковать корабль Ахимса…

— Это было бы для вас полной неожиданностью, так? Позвольте напомнить, что вы осмотрели весь мир в поисках лучших бойцов, которых могла предложить вам вовсе не миролюбивая планета. Осмелюсь сказать, господин Толстяк, вы довольно успешно справились с нашими ракетами, но если бы я была Пашти, я бы взорвала ваш корабль за минуту до пуска торпед. Это, господин Толстяк, простая оборонительная стратегия. Верно?

— Но миролюбивые разумные существа не нападают на других разумных существ!

— А какова ваша роль в разрушении станции Тахаак и в уничтожении Пашти?

— Ахимса не атакуют станцию Пашти! Ни один Ахимса не участвует в этом! Станцию Пашти будут атаковать люди!

— Очень странная логика, господин Толстяк. Не уверена, что Пашти с ней согласятся. Если, конечно, в их философской системе есть понятие ответственности. — Она подняла палец, глаза ее сияли. — Ага! Вот оно что. Попробуем по-другому. Если Пашти — цивилизованные существа, они никогда не нападут на корабль Ахимса. Однако их машины, ракеты, взрывчатые вещества и лазеры обязательно произведут атаку. Таким образом, защищаясь, ни один Пашти не убьет Ахимса. Логично, не так ли? И в то же время… цивилизованно.

Мысли Толстяка опять стали разбегаться, бока беспомощно обвисли.

Шейла подняла руки, увидев, что он явно расстроен. И спросила совсем другим голосом:

— Могу я заключить с вами сделку?

Толстяк поболтался в воздухе, ощущая присутствие новой для него молекулы страха в мозге.

— Какую сделку?

Шейла Данбер отпила еще чаю.

— В мою задачу входит добиться успеха в данной операции. Вы против этого не возражаете?

— Конечно, нет.

— Тогда вот что. Я не собираюсь влиять на внешнюю политику Ахимса, а также на полеты звездолетов Ахимса, а вы позволите мне самостоятельно разрабатывать боевые действия — и наступательные, и оборонительные. Ну как? Справедливо?

— Для этой цели вас и выбрали, майор Данбер.

— Отлично. — Шейла Данбер широко улыбнулась. — В таком случае могу ли я попросить у вас все необходимые планы и характеристики, чтобы я могла компетентно спланировать оборону этого корабля в том случае, если Пашти все-таки предпримут атаку?

Толстяк поколебался, пораженный тем, что боится. Что может сделать эта глупая самка?

— Да, да. Ваш вопрос понятен. Но предупреждаю, не надо мне угрожать. Я не хочу сожалеть о вашем присутствии здесь.

Ее лицо слегка побледнело, уголки рта напряглись.

— Мне прекрасно известно, что мы слабы, а ваши возможности безграничны.

— Не забывайте об этом.

Он отключил монитор, понимая, что Клякса смотрит на него — трясущийся комок плоти.

— Ну, штурман? Почему ты так смотришь на меня?

— Если они пойдут против тебя, ты их уничтожишь?

— Всех до единого.

— Но ведь они попытаются.

— Они понимают, чем рискуют.

Душа Шейлы дрожала, сердце ушло в пятки. Она обеими руками вцепилась в чашку с чаем, иначе чай выплеснулся бы. Сделав огромное волевое усилие, она сохранила спокойное выражение лица, хотя от страха кровь бешено заструилась по венам и все тело ее задрожало.

Разве человек может перехитрить Ахимса? Как она говорила? Ведь еще чуть-чуть — и он бы обо всем догадался. Впервые он открыто угрожал ей.

Но в голове ее уже начал складываться план. Идея начала обрастать плотью. Все детали становились на свои места. Она должна была как можно больше выудить из Толстяка. Если он заартачится, весь ее план рухнет. Так много “если”, и не все они зависят от Ахимса.

Должно быть, я сумасшедшая, ненормальная. И я должна идти напролом: выудить из него все, что можно. Она сделала глоток горячего чаю, не замечая, как он обжигает ей рот. У нас нет ни мира, ни уединения. Если бы у меня не оставалось надежды, наверное, и жить бы не стоило. При этой мысли она снова задрожала. Дедушка? Где ты теперь? Эта игра такая страшная! И на нашей стороне я играю в полном одиночестве.

Она допила остатки чая, сжала чашку в руке и в бессильной ярости стукнула кулаком по стене.

Светлана Детова уже приноровилась к своей тайной работе. Появилась новая информация. Она задержалась на новых файлах, дополняющих ее секретный архив. Один за другим она проверяла свои защитные коды, которые должны закрепить в памяти свежие рассекреченные материалы.