Читаем без скачивания Лоенгрин, рыцарь Лебедя - Юрий Никитин

Ближе к вечеру протрубили трубы, на поляну выехала процессия из богато одетых мужчин. Впереди двое: грузный приземистый мужчина с короной графа на редких, но длинных волосах и второй помоложе, с виду похож на сына, если граф сумел его завести лет в пятнадцать...

Оба передали поводья оруженосцам и слезли, Лоенгрин присмотрелся и понял, что второй явно сын, такой же грузный, хотя пока еще и без брюшка. Старший снял корону и передал сыну, после чего оба преклонили колени и ждали со склоненными головами.

Лоенгрин приблизился и, не выдерживая необходимой паузы, произнес ровным голосом:

- Граф Эскил.

Граф поднял голову и сказал:

- Ваша светлость.

- Слушаю вас, - сказал Лоенгрин.

Оставаясь на коленях, граф проговорил колеблющимся голосом:

- Я прибыл... чтобы заверить вас в моей полнейшей преданности, мой лорд! А также принести обет верности вашему герцогству, вашей короне и вам лично, герцог Лоенгрин.

Он повернулся к сыну, тот молча передал ему корону, а граф протянул ее Лоенгрину обеими руками.

- Это моя корона, - сказал он, - вручаю ее вам как ваше право владеть всеми моими землями.

Лоенгрин принял одной рукой, так велит церемония, посмотрел задумчиво.

- Я был очень рассержен, - произнес он холодно, - что вы не явились на присягу в мой замок. Это недопустимо. Но если Господь велит быть милостивым даже с врагами, то что тогда говорить с теми, кто всего лишь заблуждался на мой счет?..

- Ваша светлость...

Лоенгрин протянул корону графу.

- Возьмите, граф. Я дарю ее вам как знак сохранения за вами титула и всех земель, которыми владеете. Я все еще доверяю вам, граф. Но вы поведете свое войско в авангарде наступления на мятежных язычников.

- Ваша светлость!.. Я... я благодарю за доверие!..

Два дня разведчики вели войско уже разведанными тропами, и хотя приходилось пробираться через чащи и болота, но на вторую неделю прибыли в земли, что оказались под властью язычников.

Лоенгрин издали услышал запах горелого, мелькнула мысль даже о лесном пожаре, однако край леса уплыл в сторону, и все увидели дымящиеся руины церкви.

Как и почти все строения в этих краях, церковь срубили из дерева, и теперь на ее месте только толстый слой золы да искореженные в огне погнутые полосы железа, которыми были обиты двери и защищены окна. Да кое-где недогоревшие, но обугленные бревна.

Лоенгрин вскинул руку, за спиной послышались крики младших командиров, что останавливают отряд, а он соскочил на землю и быстро пошел на пепелище.

Черная зола хрустит под подошвами, серый пепел взмывает при каждом шаге, он прошел к тому месту, где должен находиться алтарь, и сердце сжала холодная рука страха и отвращения.

В землю воткнуты колья, а на них нанизаны три отрубленных головы, две с тонзурами, а третий, явно послушник, смотрит широко вытаращенными в ужасе и непонимании глазами, волосы его красивыми волнами, хоть и покрыты пеплом, падают на землю.

Он вернулся, на него смотрели с некоторым испугом, он провел ладонью по лицу и проговорил хриплым от ярости голосом:

- Мы пришли... и мы останемся!.. Никогда в этих землях варварство и язычество не поднимут больше головы. И если мне придется убить всех язычников... я сделаю это. И Господь меня поймет и простит.

Сэр Шатерхэнд перекрестился и ответил глухо:

- Аминь.

Со стороны уже спешенных рыцарей зазвучало:

- Аминь...

- Аминь...

- Аминь...

Глава 5

И снова ехали через лес по звериным тропам, Лоенгрин чувствовал, как исхудал, тревожась за войско, на которое могут напасть из-за густых кустов в любое мгновение.

Язычники, среди которых оказались даже мелкие лорды, не желали принимать бой и уходили от столкновения, а в лесу искать их труднее, чем в стогу сена иголку.

Граф Эскил Андерссон, устрашенный появлением в его землях герцога, отсидеться не удалось, вывел свою дружину и собрал вассалов. Их явилось даже больше, чем он ждал, слишком многие засиделись в безделье, слишком многим восхотелось принять участие в настоящих боях.

С грохотом, лязгом и под бодрые воинские песни они выходили из ворот замков и вливались в общий поток.

Лоенгрин с Шатерхэндом и Нилом ехал во главе постоянно растущего войска. Он тщательно планировал, как и что будет делать, но помнил и о войске, у большинства нет его выносливости, сам выбрал место для лагеря и велел остановиться, чтобы дождаться всех остальных.

Шатерхэнд гордо сказал, что для герцога поставили шатер, Лоенгрин отмахнулся.

- У костра посижу со всеми...

Он прервал себя, оглянулся. Все насторожились, смотрели то на него, то в сторону леса, куда вперил взгляд молодой герцог, наконец лорд Харальд произнес нерешительно:

- Ваша светлость... вам что-то почудилось?

Лоенгрин покачал головой.

- Нет. Кто-то скачет к нам, загоняя коня, тот уже хрипит и весь в мыле...

Рыцари переглянулись, Харальд спросил с неловкостью:

- Вы уверены, что вам не почудилось?

Лоенгрин покачал головой.

- Нет. Вы тоже, думаю, можете по стуку копыт определить, когда просто скачут для удовольствия, а когда в смертельной опасности...

Харальд пробормотал:

- Да, конечно. Но не на таком расстоянии.

- Ждите, - велел Лоенгрин.

Он поднялся, сделал несколько шагов в ту сторону. Через несколько минут из леса выметнулся на взмыленном коне всадник, простоволосый и в костюме гонца.

На границе лагеря он спрыгнул с коня, ноги подломились, и едва не упал, но пересилил себя и сделал несколько шагов навстречу герцогу. Грудь ходит ходуном, словно это он сам скакал к замку, держа на плечах коня.

- Сэр Лоенгрин!.. - прокричал он и упал на одно колено. - Ваша светлость!

- Что случилось? - спросил Лоенгрин. - Вид у тебя таков, словно ты увидел огра. Но, как я слышал, в Брабанте о них и не слышали.

Гонец, не поднимаясь с колен, прокричал, захлебываясь словами:

- Ваша светлость!.. Но это так... вы правы... Да, как вы все...

Лоенгрин покосился на застывших рыцарей, проговорил медленно:

- Значит, все-таки огр?

Гонец вскрикнул:

- Огромный, ваша светлость!.. Как три или даже четыре человека, поставленные один на другого!.. А широк, как дворцовая башня!

По всему лагерю пронесся единый вздох. Рыцари бледнели, хватались за оружие и пугливо оглядывались по сторонам.

Лоенгрин сделал гонцу знак подняться, глаза потемнели, он сказал суровым голосом:

- Не думаю, что он пришел сюда случайно.

Гонец перекрестился, на молодого герцога смотрит почти с ужасом, вскрикнул тонким голосом:

- Ваша светлость!.. Он так и сказал!

- Что?

- Что пришел за вами!

В лагере пронесся новый вопль ужаса, недоумения, но теперь еще и непонятного восторга.