Читаем без скачивания Адмирал Нельсон - Владимир Шигин

Пока в Лондоне злословили и интриговали, эскадра Нельсона вновь возвращалась к египетским берегам. Первый пункт — Александрия. Но александрийский рейд оказался пустынен. Для Нельсона это было ударом. Он решает не задерживаться у города и направляет эскадру вдоль берега на восток.

Так как французов нигде не было видно, на эскадре объявили обед. Капитан "Ориона" Джеймс Сомарец впоследствии вспоминал: "Уныние чуть не захватило меня, и я никогда еще не чувствовал себя так скверно и так не в духе, как когда мы сели за обед".

1 августа в час тридцать пополудни впередсмотрящие с салингов передового "Зилиеса" почти хором прокричали:

— Прямо по курсу видим большой флот! Это французы! У них полтора десятка боевых повозок!

— Слава Господу! — снял шляпу Нельсон. — Кажется, догнали!

Из воспоминаний капитана "Зилиеса" Самуила Гуда: "В исходе первого часа человек с фор-салинга дал знать на низ, что видит корабль, и через несколько минут потом донес, что целый флот стоит на якоре. Я послал с трубою на салинг, и тогда могли ясно различить 18 больших судов, из которых 14 казались линейными кораблями. Сигналом известил я об этом адмирала. Он немедленно поставил все паруса и сделал сигнал по способности построиться в линию и приготовиться к сражению".

Однако приоритет "Зилиеса" в обнаружении противника вот уже более двухсот лет оспаривает линейный корабль "Голиаф". По воспоминаниям мичмана Джорджа Эллиота, который тогда стоял сигнальную вахту на салинге "Голиафа", французский флот самым первым заметил именно он. Однако, обнаружив неприятеля, Эллиот кричать не стал, а скользнул вниз по бакштагу и побежал с этой важной новостью к капитану Фолею. Тот велел немедленно поднять сигнал "Неприятель находится в виду". Но поднимали его столь поспешно, что нижний флаг сорвался. По мнению Эллиота, на идущем рядом "Зилиесе" заметили поспешно поднимаемые флаги и угадали значение сигнала. К большому огорчению капитана Фолея, над "Зилиесом" сразу же взвился долгожданный для всех сигнал.

Известие об обнаружении противника вызвало бурю ликования. Снова обратимся к воспоминаниям капитана Сомареца: "Посудите, какая произошла перемена в настроении, когда в конце обеда прибежал вахтенный офицер и доложил: "Сэр, только что сделан сигнал, что неприятель находится на якоре в линии баталии в Абукирской бухте". Офицеры вскочили и подняли бокалы, чтобы выпить за успех предстоящего боя, а затем поспешили наверх".

Когда же поднялся на квартердек сам Сомарец, команда встретила своего капитана криками восторга. То же самое происходило и на других кораблях. Всеобщая радость матросов была хорошим стимулом для предстоящей битвы.

Вскоре Нельсон с удовлетворением рассматривал лес корабельных мачт в Абукирском заливе: там отстаивался на якорях весь линейный французский флот.

Над "Вэнгардом" взвились флаги: "Приготовиться к сражению". А сам командующий в прекрасном расположении духа распорядился подать себе обед, пригласив на него капитанов. Поднимаясь из-за стола, он с присущей ему прямотой громко объявил:

— Завтра к этому времени я заслужу или титул лорда, или Вестминстерское аббатство![9] Третьего мне не дано, да и не надо!

Впереди было генеральное сражение с французским флотом, которое войдет в историю как битва при Абукире.

Глава одиннадцатая

СРАЖЕНИЕ ПРИ АБУКИРЕ

Было бы наивно думать, что вице-адмирал Брюес не понимал, чем ему грозит стоянка на таком незащищенном рейде, как Абукирский. Французский командующий намеревался пополнить запасы в Абукирской бухте, а затем отправиться к Корфу, под защиту неприступных фортов, где можно было находиться уже в полной безопасности.

В первый же день Брюес собрал у себя капитанов. Обсуждался вопрос, что делать в случае появления англичан. Все присутствующие были единодушны:

— Принимать сражение следует, только стоя на якоре! Особое мнение объявил лишь младший флагман контр-адмирал Бланке.

— На якоре выгодно сражаться лишь под защитой береговых батарей! — сказал он веско.

Но большинство капитанов контр-адмирала не поддержали.

— Разумеется, без береговых батарей нам придется плохо, но маневрировать во время боя с нашими плохо обученными командами будет еще хуже, — возразили они.

— К тому же я отдал приказание, чтобы на берегу немедленно начали возводить артиллерийскую батарею. А потому кое-какое прикрытие у нас все же будет, — подал свой голос и командующий.

Бланке не оставалось ничего иного, как согласиться.

— Я поддерживаю решение большинства, — сказал он, — однако хотел бы просить командующего поставить мой "Франклин" рядом с флагманом, чтобы я мог прикрыть его в бою.

— Решено! — кивнул Брюес. — Будем драться на якоре!

Позднее исследователи тех далеких событий придут к выводу, что в тогдашних условиях решение принять бой на якоре было единственно верным. Но, приняв верное решение, Брюес по непонятной причине не сделал ничего, чтобы укрепить свою позицию. Он недодумался выгрузить с кораблей орудия тыльного борта, а сами корабли перевести на мелководье к самому берегу. Освободившиеся орудия можно было бы с успехом использовать для береговой обороны[10].

Помимо этого, на эскадре так по настоящему и не была начата подготовка к отражению возможной атаки, а часть экипажей и вовсе была свезена на берег для пополнения запасов воды и для отдыха.

На прикрывающем рейд островке Абукир была установлена одна батарея, но она имела всего две мортиры и четыре пушки, которые были совершенно беспомощны против многих сотен стволов английской эскадры.

Помимо всего прочего, Брюес не позаботился даже о том, чтобы поставить свои корабли на шпринг![11] Это была уже не небрежность, а преступная халатность!

Держа курс в Абукирскую бухту, Нельсон принял решение атаковать прежде всего авангард и центр французского флота. Свежий норд-норд-вест вполне способствовал быстрому сближению. (Небезынтересно, что согласно военно-морским теоретическим взглядам того времени флот, имея наветренное положение, должен атаковать только арьергард противника. Считалось, что атакующий авангард рискует потерпеть поражение.)

Подойдя к бухте, Нельсон оценил диспозицию французов. Весь французский флот, построенный в единую линию протяженностью в милю, стоял на якоре. Ближе к берегу располагались четыре фрегата. С правого крыла обороняющихся прикрывала небольшая береговая батарея. Акватория вокруг французского флота была окружена песчаными отмелями, не позволяющими кораблям подходить к берегу ближе трех миль.